— Да мы чё… — Ничё. Хватит, — окидываю присутствующих суровым взглядом. — Та мы просто переживаем за нашего зожника. В тиски зажали пацана… — За гастрит свой переживай, Тох, — осаживаю строго. — Яська права, — поддерживает меня Паровозов, откладывая в сторону какой-то чертёж. — Завязывайте с подъёбками. Нет повода для стёба. Смех стихает. Парни молча тянутся к пицце. Надо сказать, что авторитетом среди друзей Илья Паровозов стопроцентно пользуется. Я отчётливо это поняла за прошедшие несколько недель. Без одобрения Паровоза не одно дело не обходится. Он принимает решения. Даёт инструкции. К его мнению всегда и все прислушиваются. Разве что Динамит порой бузит и пререкается, да Дымницкий имеет особое право оспорить какой-то момент. Самый взрослый же, как оказалось… — Клиент приехал, — стучу ногтями по шее Черепанова, и он нехотя поднимается. — Это опять тот чёрт на аккорде? — щурится, глядя на экран монитора. — Да, — улыбаюсь, глядя на его торчащий чуб. — Слишком часто он тут появляется. Есть ощущение, что нарочно тачку пачкает, — усмехается Данила, выкатывая подозрение. — Стопудово, — соглашается с ним Антон. — Мож рожу ему разбить, а? Мне она прям не нравится. Мерзковатая. — Ты нормальный? — вскидываю бровь. — Виктор Палыч тесно общается с Эмилем (хозяином нашего громадного автосервиса). — Ясь, этот лысый колобок к тебе подкатывает? — Нееет, Дань. Ты чё? Он мне в дедушки годится, — фыркаю, хохотнув. — Годится, но смотрит он на тебя совсем не по-отечески, — хмыкает брюнет. — Да он буквально жрёт её глазами, — словно болванчик, мотыляет башкой Антон. — Человек просто приезжает помыть машину, далась ему ваша Яся, — не отрывая взгляда от экрана ноутбука, подаёт голос Дымницкий, вальяжно развалившийся в кресле. — Пошла я, короче. Встаю, в очередной раз проглотив невесть откуда взявшуюся обиду, колом вставшую в горле. — А поесть, Ясь? — беспокоится за меня Илюха. — Оставьте кусочек с сыром. Мне и художнику, — не оборачиваясь, бросаю уже на ходу. «Далась ему ваша Яся». Гонгом звучит в мозгу. Вот вечно Дымницкий так обо мне! С презрением и пренебрежением. Как будто я никому не могу понравиться. — Здравствуй, Ясенька. Поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на маслянистую мордень необъятного Виктора Палыча. — Добрый день. Мы как обычно? Снаружи и внутри? — снимаю пистолет. — Да, моя хорошая. Пенку дважды. — Поняла. Проходите в комнату ожидания. Скоро всё будет готово. Пропускаю мимо ушей это его приторно сахарное «моя хорошая» и принимаюсь за дело. Где такую грязь нашёл? Как из леса, ей Богу! Втыкаю наушники. Отмываю аккорд. Сперва снаружи, затем внутри. Когда заканчиваю, обнаруживаю в боксе Виктора Палыча. Стоит в углу и пялится на меня со слащавой улыбкой на роже. Тут всё время стоял, что ли? — Спасибо, кисунь. Фу. Клянусь, ещё немного и меня стошнит. Прямо на его дорогие, лакированные ботинки. — Держи, дорогая, — протягивает деньги. Как всегда, вдвое больше, чем требуется. — Хорошего вечера, — забираю и бросаю губку в ведро. — А вот как раз по поводу него, — выдаёт он неожиданно. — Не соблаговолите ли составить компанию? Меня пригласили на выставку современного искусства и… Таращусь на него во все глаза. Даня — экстрасенс, блин! Нет, ну реально в деды же мне годится! — Я далека от искусства, Виктор Палыч, — подбираю с плитки щётку для дисков. — Тогда может сразу в МОЙ ресторан? — продолжает напирать. — После работы. Вы обязательно должны попробовать блюдо от шефа. — Вы чё, какой ресторан? — искренне забавляюсь. — Ясенька… Грррр. Терпеть не могу, когда меня так называют. — Эу! — до нас доносится пронзительный свист Черепанова. Морщусь. Аж уши закладывает. Обалдел? — Очередь не задерживаем. Выгоняем тачку из бокса, — командует недовольно. — Да-да, минуточку, — кивает Виктор Палыч, протирая платком лоснящуюся лысину. — Ну так что, Ясенька? Как насчёт ресторана? — выжидающе смотрит на меня своими поросячьими глазёнками. — Нет. — Нет? — мой отказ его явно удивляет. — И почему же? — Может, потому что между нами лет сорок разницы? — выдаю напрямую, и его кожа немедленно приобретает багровый оттенок. — Ты хоть знаешь, с кем говоришь, оборванка? — поправляет пиджак на пузе и задирает верхний из своих подбородков. — Слышь, индюк, — рядом с нами оказывается Черепанов. — Не надо так с ней общаться. — Как так? — Это тебе не место для съёма. Проваливай отсюда. — Парень твой? — осведомляется Палыч, поджимая губы в издевательской ухмылке. — Освободите бокс, — смотрю на него выжидающе. — Включи мозги, девочка. Перед тобой сейчас стоит большой и серьёзный человек. — Ага, чрезмерно большой, аж пуговицы вон трещат, — Антон бесцеремонно хлопает его по животу. — И шелупонь непонятная. — Шелупонь? Это ты щас мне адресовал, кусок свинины? — Тоха делает шаг вперёд. — Череп, не надо. Не успеваю вмешаться. Антон бросается на Виктора, заряжая тому по роже.