Я даже вспомнил, при каких обстоятельствах узнал о нем. Это произошло лет десять назад, когда «Депо-фарм» была уже сверхприбыльным раскрученным предприятием, но принадлежала ее основателю… черт, не помню имени. Да оно уже и неважно, по сути. А важно то, что прошлый хозяин этого выдающегося и крайне рентабельного бизнеса вдруг скончался при загадочных обстоятельствах, а бразды правления неожиданно для всех подхватил новый владелец, безжалостно погнав с ключевых постов всю старую команду. Вот эти-то бывшие управляющие, заместители и топ-менеджеры и вышли на меня с очень настойчивой просьбой пообщаться с их покойным боссом, потому что были уверены в том, что его укокошил именно Цыпин — ручной пёс нового хозяина бизнеса. Они в этом божились и обещали мне просто неприлично большие деньги за помощь в этом деле. Причем, боялись они именно Цыпина, а не господина Ш. Отбивался от их предложений я тогда больше месяца, потому что вмешиваться или даже просто светиться в этих бизнес-войнах я совершенно не хотел. Но вот прошли годы, а название компании и некоторые фамилии у меня в памяти отложились. Я даже несколько раз про себя отмечал, что встречал о них упоминания в новостях, но насколько помню, всегда в позитивном или нейтральном ключе. — Что ж, Валерий Ильич, — я сделал еще пару шагов вперед, чтобы лучше ощущать его эмоции, — ваш посыльный привел меня сюда, уверяя, что вы можете помочь в поисках пропавшей девушки, это так? — Все верно, Сергей! Я действительно могу помочь, но помогу вам только при одном условии. — Каком? — Откажитесь от участия в «Бойне». Если честно, меня это требование несколько обескуражило. Этот-то господин каким боком здесь?! — Простите, но я не совсем понимаю… — Сергей, давайте будем предельно честными! — Цыпин заложив руки за спину, начал расхаживать передо мной с видом профессора, читающего лекцию для умственно отсталого ПТУ-шника. — Вам понимать ничего и не нужно, от вас требуется только сделать так, как я говорю. — И что же тогда произойдет, если я сделаю так, как говорите вы? — Я склонил голову на бок, внимательно рассматривая степенно прохаживающегося служку пилюльного магната. Что-то уродливое явственно копошилось в его чувствах, но у меня все никак не получалось рассмотреть его. — Я всего лишь верну вашу похищенную подружку. Это ведь единственная причина, из-за которой вы вообще согласились выступить за Хана, не так ли? — Да, вы правы… — мой голос неуловимо изменился, обретя легкие угрожающие нотки, ведь я наконец понял, что не так с моим собеседником. Он просто и незатейливо мне лжет. — Но мне все еще неизвестны ваши мотивы. — Мои мотивы исключительно денежные. — Цыпин, похоже, вообще не заметил изменения моего тона, продолжая пребывать в заблуждении о своем превосходстве. — И я вас в них посвящать не собираюсь. — Хорошо, тогда какие вы мне можете дать гарантии? — Что? — Валерий округлил глаза в притворном удивлении. — Гарантии? Сергей, у вас будет мое слово, не более. — Слово человека, который даже не назвал мне свою фамилию? Весьма зыбкий фундамент для сотрудничества. — Вы льстите себе. Это не сотрудничество, а только разовая сделка. И большего я вам, увы, не предложу. — Ясно. Я вас услышал, Валерий Ильич. Я отказываюсь от вашего предложения, потому что ни на секунду не поверил в его искренность. Лицо Цыпина расплылось в мерзкой ухмылке, а эмоции его прорезали грязно-паскудные прожилки, что своим окрасом напомнили мне Штыря, которого я повстречал в том заброшенном подвале. — Вы ошибаетесь в своих выводах, Секирин. Поймите, права отказываться вам никто не дает. У вас есть только выбор из двух вариантов — либо вы отказываетесь добровольно, либо я обеспечиваю вам длительный больничный. Но исход у них обоих один единственный — участвовать в «Бойне» не будете. Считайте это уже свершившимся фактом. Разница будет только в том, по доброй ли воле, или по моему принуждению. — Вы так уверенны в своих силах? — О, более чем! Или вы полагаете, что если можете справиться с десятком бородатых дикарей, то и я вам буду по зубам? — Он снова самодовольно усмехнулся и сделав элегантное движение извлек из рукава маленькую блестящую безделушку, похожую на брелок сигнализации, что-то нажал на ней и замер с победным выражением лица. Цыпин явно хотел произвести впечатление на меня, наслаждаясь видом растерянной жертвы, но он еще не знал, что затея его провалилась сразу, как только за мной захлопнулась дверь. Прошло почти полминуты, прежде чем его торжествующая мина сменилась на озадаченную. — Млять, кастрирую всех… — пробормотал он себе под нос, а потом заорал во все горло, — Быстро сюда, кретины!!! И снова ничего не произошло. — Что-то не так, Валерий Ильич? — Издевательски осведомился я преувеличенно сочувствующим тоном. — Потеряли свою группу поддержки? Тот не удостоил меня ответом и попытался запустить руку куда-то в недра своего одеяния, полыхнув непередаваемой смесью чувств, дав мне понять, что у него там припрятано какое-то оружие. Однако, заслышав механический щелчок, раздавшийся из моего кармана и прокатившийся легким эхом в пустом ангаре, он испуганно замер. Звук взвода курка сложно спутать с чем-либо другим, даже если ты не большой специалист в огнестеле. — Не советую, господин Цыпин, — предупредил я, медленно вынимая из кармана Walter. — С такого расстояния даже я не промажу, можете поверить. — Ты думаешь, — Валерий явно сбледнул лицом, лишившись львиной доли своей уверенности, — что сумеешь напугать меня своим игрушечным пистолетиком? — Вы готовы побиться об заклад, что он игрушечный? — Я направил дуло ему на правое колено и картинно прищурил один глаз, будто пытаюсь прицелиться. — Не надо, успокойся! Опусти ствол! Я верю! — Паника пронзила эмоции собеседника пульсирующими шипами, и он начал нервно метаться, подбрасывая ноги, пытаясь сбить прицел. — Признаю, я повел себя недипломатично! Сразу после этих слов громыхнула железная дверь ангара, и Цыпин, завидев в светлом проеме силуэт своего человека, полыхнул облегчением и сразу как-то приободрился. Бесследно исчез его испуг, а заодно и желание договариваться. — Ну вы и засранцы! Заставили меня понервничать. — А потом уже перевел взгляд на меня. — Бросай пистолет, стрелок недоделанный, расклад снова не в твою пользу, так что не усложняй свое положение еще больше! — Любопытно, а мне казалось, что секунду назад ты уже был готов признать свою ошибку. Разве нет? — Не беси меня, Секирин! Ты до сих пор жив только пото… — он осекся на полуслове, потому что только сейчас разглядел, что его вышибалы входят в помещение не самостоятельно, а их грубо впихивают в ангар какие-то люди. — Нет-нет, договаривайте, я слушаю! — Я покрутил в воздухе стволом, призывая собеседника быть посмелее, но он отчего-то совсем потерял желание продолжать диалог. Вместо этого он лишь стоял открывая и закрывая рот, будто выброшенный из воды карась. Мои марионетки подтащили заметно помятых телохранителей Цыпина, что выполняли в этой ловушке роль силовой поддержки, выстроили в одну шеренгу и поставили на колени. Всего их было восемь человек, вместе с их боссом — девять. И видит бог, я сейчас как мог подавлял в себе совершенно необъяснимое желание убить их всех. Убить без конкретной цели, без острой надобности, а просто ради того, чтобы вновь искупаться во мраке черного тумана. Такого прохладного, такого приятного, бархатного, словно прикосновение ангельских губ к твоей коже, как холодный атлас, скользящий по телу после жаркой ночи… Вдруг мысли споткнулись о железобетонную ступеньку дежавю. Нечто подобное я уже испытал на себе… как какое-то чужое вмешательство, что не могло быть моими мыслями. Да, совершенно точно, невероятно похожее чувство толкнуло меня одного выйти против толпы кавказцев в том приснопамятном переулке, когда я вез домой Алину. Только в тот вечер я еще колебался, полагая что это вполне могло быть и мое личное, хоть и не совсем для меня характерное, стремление. Но сейчас у меня уже не было сомнений в источнике моих нынешних желаний. Я не мог этого хотеть! Я всегда резко отрицательно относился к убийствам, и очень сильно переживал, когда мне все-таки пришлось их совершить. Переживал настолько, что не мог спать из-за мучавших меня кошмаров, в которых эти жуткие сцены прокручивались друг за другом в различных вариациях и ужасных подробностях. Теперь я уверен, это Сила влияет на меня и требует ее использовать. Она все это время развивалась, и сейчас ее воздействие на меня стало настолько сильным, так что я начинал теряться, где заканчиваются мои помыслы и начинаются её настойчивые позывы. Встряхнувшись, я постарался загнать эти чужеродные стремления глубоко внутрь своей черепной коробки. Я и раньше в некоторых моментах подозревал, что мой дар оказывает на меня серьезное влияние, но теперь я получил этому почти зримое подтверждение. Вернувшись в реальный мир, я с удивлением отметил, что все пленники имеют весьма жалкий и запуганный вид, а вокруг меня клубятся целые облака чужого страха. У некоторых мужчин слегка подрагивают подбородки, будто они готовятся заплакать, а остальные запуганно косятся на зомби, что стоят вокруг незадачливых охотников с прежней невозмутимостью. Похоже, в момент своей внутренней борьбы я слегка утерял контроль, и дар, становящийся все более своенравным, воспользовался моментом и вырвался на свободу. Но черта с два я позволю ему сорваться с поводка! Но об этом я поразмышляю позже, а пока у меня есть дела поважнее… Глава 6 Неспешно подойдя к Цыпину, единственному, кого марионетки оставили стоять на своих двоих, а не поставили на колени, я заглянул в его бегающие испуганные глаза. Чужой страх был мне приятен, он будоражил мой дар, как запах горячей крови кружит голову хищнику. Ощущая, как вокруг него кружится нечто, Валерий Ильич сжался, подобно маленькому кролику под гипнотизирующим взглядом удава, боясь не только дышать, но и лишний раз моргнуть. Это было так… вдохновляюще, что я, снова не сумел удержать свою Силу и почти сознательно стеганул ей, как сотней плетей, вокруг себя, чтобы ощутить, как сгущаются вокруг меня пульсирующие спазмы чужого ужаса. Похоже, я слегка перестарался, потому что не все сумели спокойно пережить подобное испытание психического здоровья. Один из телохранителей Цыпина вскочил и со всех ног бросился к выходу, не заботясь ни об оставленных товарищах, ни о собственном достоинстве. Точнее, конечно, попытался броситься, потому что его остановил один из покойников. Марионетка совершил поистине невероятный, я бы даже сказал, находящийся далеко за пределами человеческих возможностей прыжок, одолев одним махом разделяющее их расстояние в пару-тройку метров, и подмял под себя беглеца, будто свирепый питбуль беременную таксу. С поражающей легкостью мертвец скрутил совсем немаленького вышибалу на полу, отчего тот надсадно завыл, распространяя на несколько метров вокруг болезненные эманации, которые чуть не снесли мне башню окончательно. Лишь невероятным усилием воли я сумел отрешиться от них и не устроить тут настоящую кровавую баню. Никто из присутствующих даже толком не обратил на происходящее внимания, не заметив ни паранормального броска одного из их пленителей, ни моего сражения с темной стороной души, поскольку все были больше заняты собственным страхом и трусили разомкнуть зажмуренные веки. Я клещом уцепился за размышления о необычайной резвости поднятого трупа, потому что мне показалось, что они отвлекают меня от кровожадных мыслей о жестоких убийствах, которые неизменно пробуждали в моем мозгу витавшие в воздухе панические миазмы. Раньше ничего подобного ни за кем из марионеток не замечалось, так что вдруг изменилось? Для проверки я попробовал «поуправлять» одним из мертвецов. И вердикт был однозначен — они определенно стали быстрее и сильнее. Приказав одному из них сжать руку, я ощутил по ментальному каналу, как в железной хватке его кулака жалобно хрустнула и пошла трещинами бакелитовая накладка на рукояти «Макарыча». Ни-хре-на ж себе… я мысленно присвистнул, пытаясь прикинуть их нынешний уровень физического развития. Так это что же за монстры теперь под моим контролем? Какого шороху я теперь могу навести в кулуарах Золотой Десятки с таким отрядом? Неутомимые, бесстрашные, идеально взаимодействующие, а теперь еще и нечеловечески быстрые и сильные! Да я по камешку половину Москвы разнесу, если мне это потребуется! Просто невероятно! Но не успел я даже выстроить никакой предварительной теории, как реальность меня жестоко обломала, выдав губозакатывательную машинку. По мере того, как уменьшалось в воздухе присутствие Силы, пленники успокаивались и начинали дышать все ровнее. Румянец постепенно возвращался на лица, а заполонивший ангар ужас истаивал, как утренний туман под лучами летнего солнца. Вместе с ним исчезали и невероятные способности моих покойников. Хм… кажется, я начинаю понимать, в чем здесь дело! Если меня питает чужая боль, то возможно ли, что поднятые трупы аналогичным образом насыщаются страхом, становясь на порядки сильнее и быстрее обычного человека? Почему нет? Выглядит, по крайней мере, вполне вероятно. А когда я уже сумел сформулировать данный вывод понятными для себя словами, мне даже стало казаться, что я чувствовал, как несколько мгновений назад Сила внутри мертвецов резонировала с чужими эмоциями. Она дрожала внутри, реагируя на разлитую в воздухе всепоглощающую панику, и, скорее всего, от этой реакции и проявлялся подобный синергический эффект, несоизмеримо усиливающий марионеток. Хоть это и не перманентное их состояние, но все равно, просто охренеть, как круто! Я снова сумел на чуть-чуть приоткрыть для себя завесу неизведанного. И теперь, под напором сильных впечатлений и открывшихся перспектив, я еле сдерживался, чтобы не захлопать в ладоши, подобно малышу на утреннике. — Ну так что, Валера, — я наконец прервал затянувшуюся паузу, украдкой стирая со лба выступившую от напряженной борьбы с самим собой испарину, — что ты хотел мне рассказать про девушку? Почему я все еще пытался разговаривать с ним живым, когда мог без всяких проблем и проволочек допросить мертвого, я не знал. Ведь с трупом говорить гораздо проще, быстрее, да и чего уж лукавить… приятней. Но во мне все еще не сдавался какой-то внутренний тормоз. Убить человека, потому что так проще, мне все еще казалось недопустимым и жестоким, но в то же время что-то внутри меня возражало: «А что здесь такого?» Я уже с трудом понимал в этом противостоянии, кто где. Где Сила с ее хищными совращающими меня порывами, а где я, моя личность и голос моего здравого смысла. Все переплелось во мне слишком тесно, не позволяя провести умозрительную границу, которая могла бы отделить от меня пагубное влияние темного дара, и это очень осложняло… скажем так, проведение самоанализа. Цыпин после этого вопроса зафонил смущением и растерянностью, какие всегда испускали заядлые студенты-прогульщики на зачете, к которому они не готовы. — Э-э-э… понимаете, тут такое дело… — гляди-ка! На «вы» стал обращаться. Каким, оказывается, он может быть вежливым! — Я не совсем владею информацией по этому… э-э-э… вопросу. Он постоянно мямлил, запинался и заламывал пальцы, с опаской поглядывая на малоподвижные фигуры мертвецов, по-прежнему тщательно стерегущих его телохранителей. Меня это начинало злить. — Кончай мне пудрить мозг! Откуда ты вообще узнал о девушке?! — Я скинул с себя маску напускной любезности и впился тяжелым взглядом Цыпину в переносицу, показывая, что разговор теперь стал крайне серьезным. — Я… э-э-э… я бы не хотел, как бы это сказать… распространяться о своих источниках информации… если вы понимаете… Сегодня я как-то слишком легко выходил себя, поэтому не смог вытерпеть этой его мерзкой изворотливости и отвесил Цыпину мощный фронт-кик в грудь. Без лишней скромности скажу, что такому исполнению позавидовал бы и спартанский Царь Леонид, однако у этого поступка была еще и вторая сторона, помимо эмоциональной. Я просто-напросто боялся. Да, вы не ослышались. Сейчас я боялся сорваться и начать крошить всех не глядя. И этот психопатический страх произрастал из другой фобии — фобии стать заложником своей Силы. Вы можете представить, каково это, когда ты страшишься сделать лишний шаг, лишнее движение, потому что понимаешь, что можешь не удержать свивший внутри тебя гнездо мрак, и из-за этого вокруг тебя начнут умирать люди? Возможно даже те, кто тебе небезразличен и дорог. Я вот могу, и от этого мне становится невообразимо жутко. Так что определил для себя, что если я прямо сейчас не смогу удержать дар, не укажу ему свое место, то возведу для себя психологический барьер, который не факт, что смогу хоть когда-нибудь преодолеть. И останется мне лишь уйти в добровольное изгнание, жить отшельником где-нибудь в безлюдной тайге, чтобы не стать настоящим монстром, которого из меня пытается делать Сила.