– Ты хорошо распробовала их курицу? – Обыкновенная жареная курица. Ничего особенного. Похуже, чем у нас, но в целом ничего. Сабрина, между прочим, заметила, что ты из цыпленка готов слона сделать. – Значит, говоришь, похуже, чем у нас? Да она в точности как наша. Ее на вкус от нашей не отличишь. Как ты можешь этого не чувствовать? Они ее по-другому жарят: мы в масле на глубокой сковородке, а они в чан с кипящим маслом опускают. Но в остальном никакой разницы. На вкус один в один. До Мэй наконец дошло, и, несмотря на жаркое солнце, ее бросило в холод. – Не отличишь? Как так? Быть не может! Энди, это невозможно! – Я тебе говорю, что их курица, что наша – одна малина. Мэй, я когда к твоей матери на работу поступал, я всю курицу в Канзасе перепробовал и потом сам разными способами готовил. Масло делал разной температуры, жиры разные смешивал. Все, кроме специй для маринада. И с каждым поваром разговаривал, расспрашивал, что и как они делают. Ты думаешь, тебе все про жареных цыплят известно? Но ты, Мэй, только про приготовленных в «Мими» знаешь. А я знаю про жареную курицу вообще. Про любую. Так что то, что ты там с их подноса попробовала, – это наши цыплята, из «Мими». – Но как это могло случиться? Может, ты случайно с нашей тарелки взял? Может, они их переложили? – Да нет же. Это их цыпленок. Видно же, что его жарили по-другому. а маринад тот же. Тот же состав специй. А главное знаешь что? Главное, Мэй, в том, что курица у них теперь другая. Я, пока еще у Барбары не работал, я во «Фрэнни» ел. Несколько раз. И тогда вкус у их курицы был другой! Клянусь тебе, один день вкус один, а на следующий день – ничего общего. Как-то раз даже укроп почувствовал. Я имею в виду, жарили всегда одинаково, а специи все время разные клали. Асфальт тротуара жег Мэй ноги даже сквозь подметки туфель. Они оба стояли перед входом в кофейню, тупо уставившись на куриную ножку в руке Энди. Постепенно кусочки пазла начали складываться в голове Мэй в одно целое. И одновременно росла волна гнева и возмущения. – Она списала рецепт! – выдохнула она. – Или его сфотографировала. Когда Аманда к тебе в кухню явилась, рамка с рецептом на разделочном прилавке стояла. Я помню, ты на следующий день его снова на стенку повесил и даже сказал что-то про Мими, которая от тебя все прячет. Энди яростно затряс головой: – Не может быть! – А я говорю – может! Она до этого последний раз приходила в «Мими» на следующий день после похорон Фрэнка. Тогда ей было не до рецептов – это я точно знаю. Да и с чего бы им сразу не начать рецептом этим пользоваться? С какой стати ждать столько лет? Мы тебе говорили: мать Аманду в «Мими» не пускает. Ты это прекрасно знал и помнил. Пока у тебя мозги от похоти не помутились. Энди сделался красным, как помидор. – Это не похоть… Мэй была в ярости. В первую очередь на Аманду. Но если бы не Энди, ничего бы этого не случилось. Энди стоял перед ней, и не сорвать на нем зло было невозможно. – А что еще? Разврат и распутство? Я тебе вот что скажу: эта ушлая тетка мужика-идиота в своих целях использовала. «Ушлая тетка» не то выражение, которое само напрашивалось Мэй на язык, когда она говорила про сестру. Аманда, казалось, всегда плыла по воле волн без руля и без ветрил. Куда занесет, туда и ладно. Казаться-то оно казалось, но оказалось, ее маленькая сестричка на Энди с самого начала свои виды имела. – Откуда она могла знать, что я ее пущу… Мэй закатила глаза. Может, потому что ей известно, что все мужики предсказуемы? Потому что знает, если им кажется, что они тебя подцепили, им только бы ближайшую горизонтальную поверхность отыскать. Он сник, отвернулся и махнул рукой. – Может… Ты, наверное, права. Из него как будто воздух выпустили. Ему, похоже, нужна передышка. Но не та сейчас ситуация, чтобы давать ему время осмыслить трагическую новость о том, что его хваленая неотразимость – просто мыльный пузырь. – Значит, так. Она украла наш рецепт. – Мэй взяла быка за рога. – Надо решить, что мы теперь будем делать. Можем мы это доказать? Можем проверить? Не успел Энди раскрыть рот, как по тротуару зацокали каблучки. Сабрина бежала к ним так быстро, как только позволяли ее шпильки. – Что? Что случилось? Что-то не так с цыплятами? Выкладывайте! Энди предостерегающе положил руку на плечо Мэй, но она была слишком расстроена, чтобы сдержаться. – Аманда украла наш рецепт! Их курица раньше на вкус была совсем другой. а теперь – от нашей не отличишь. Энди первым заметил. Он прав. Они курицу по нашему рецепту маринуют. Сабрина остановилась как вкопанная. – Вот это номер! – Она вытащила телефон. – Мэй, повтори, что ты сейчас сказала. Скажи-ка еще разок. Энди замахал руками перед камерой телефона: – Она не хочет. Мэй, не надо! Ты потом пожалеешь. Давай лучше сначала обсудим. Поговорим с Амандой. Она объяснит… Никакого внятного объяснения, однако, не существовало. Никакого. Если Аманда передала Нэнси их рецепт, если предала и Мими, и Барбару, и Мэй, и всю свою семью, значит, она их всех ненавидит. Всех, а не только Мэй. Надо признаться, еще неделю назад процветание «Мими» не слишком ее занимало. Мэй, конечно, не хотелось, чтоб их семейный ресторанчик закрылся, но, честно говоря, его судьба стояла у нее далеко не на первом плане. Но теперь, после устроенной ею генеральной уборки, после всех размороженных в ледяной воде цыплят, после долгих часов у жаркой плиты вдруг оказалось, что она и «Мими» неразделимы. Только раньше она почему-то этого не знала. Мэй даже поняла, что хочет она того или нет, но подсознательно подчиняется ритму, по которому живет их кухня, что ее потребность в действии, ее постоянное стремление избавиться от ненужного – все возникло здесь, корень всего – «Мими». Поняла, что, наводя чистоту в своей собственной жизни, всегда стремилась к тому порядку, который видела на кухне «Мими». Только там у Барбары все стояло на своих местах, все было просто, удобно и разумно, и эта простота навсегда стала для Мэй идеалом и мерилом красоты. С людьми, которые не знали ни простоты, ни естественности, ей хотелось поделиться именно тем, что она обрела в «Мими». А Аманда готова все это разрушить, готова лишить ее самого дорогого. Ей плевать на то, чего хочет сестра: разорить «Мими», одержать над ними победу в «Войнах» или их обокрасть. Главное, что она, Мэй, стоит на защите того, что ей важно и дорого. Мэй гордо посмотрела прямо в Сабринину камеру. – Когда мы сейчас попробовали цыплят из «Фрэнни», мы с удивлением обнаружили, что их готовят по нашему рецепту. Вкус у блюд, предоставленных мэтрам кулинарии нашими двумя ресторанами, совершенно одинаковый. Моя сестра, должно быть, раздобыла наш рецепт. Но состав смеси специй дела не решит: никто не сможет повторить магию «Мими». А те, кому все равно, что еще они положат на тарелку рядом с этим цыпленком, пусть не пытаются с «Мими» сравниться. У них все равно не получится. Мэй нашла отличное слово «раздобыла» и совершенно не собиралась уточнять, как именно Аманда «раздобыла» их рецепт. Пусть Сабрина сама, если хочет, два и два сложит. Сабрина повернулась к Энди: – Когда ты пробовал утром цыпленка из «Фрэнни», по твоему лицу сразу стало понятно, что ты поражен. Что, по-твоему, случилось? Мэй нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Давай же. Посмотри правде в глаза, Энди. Она надеялась, что профессиональная гордость в нем пересилит все остальное, чем бы это «остальное» ни было. Энди с минуту молчал. А потом все-таки поднял глаза на камеру: – Я понял, что наших цыплят невозможно отличить от цыплят «Фрэнни». Я думал, что спутал тарелки. Думал, я взял кусок собственного цыпленка. Нашего… То есть из «Мими». Но он был иначе поджарен. Мы во фритюре только картошку делаем, а цыплят жарим на чугунных сковородах. Вкус от этого изменяется, и вид у готовой курятины тоже получается другой. Но коктейль из специй для маринада я всюду узна́ю – от него весь вкус. Когда я ел во «Фрэнни» несколько месяцев назад, еще до того как начал работать в «Мими», цыплята там были другие. А сегодня – такие, как наши. Сабрина выключила камеру и сунула телефон в карман. – Невероятно! Уму непостижимо! – сказала она. – В нашем шоу еще такого не случалось, чтобы кто-то чужой рецепт украл. И кто? Аманда! Кто бы мог подумать! – Она засмеялась. – Признаюсь, Мэй, я думала, из вас двоих, если кто ни перед чем не остановится, так это ты. Ты просто рождена для телевидения. Камера от тебя оторваться не может. Вот я и решила, что ты, а не Аманда ради победы на все пойдешь. – Ведущая покачала головой. – Как говорит моя мама: «В тихом омуте черти водятся». – Но что нам теперь делать? – не удержалась Мэй. Сабрина уже торопилась на парковку, подпрыгивая, как счастливая школьница. – Как что? Конечно, саму Аманду обо всем расспросить. Расспросить Аманду? Аманду, накрашенную на все сто, с ее шикарной стрижкой и с таким количеством камней за пазухой, припрятанных для Мэй, что кажется, она сестру вообще никогда не знала. Она посмотрела на Энди. – А что, если ты ошибся? – Больше всего на свете я бы хотел ошибиться. Увы, я прав. Аманда Солнце палило вовсю, ее древняя тачка без кондиционера раскалилась добела, и, приехав домой, вся в поту и от жары, и от смятения, Аманда на ходу расстегивала форменную рубашку «Фрэнни». Сегодняшнее утро было кошмарным, хотя цыплята удались, Нэнси вроде бы не сердилась, и она сама даже не выставила себя особенной идиоткой. Мэй, в голубой блузке в цветочек и в расклешенной юбке, выглядела миниатюрной Дороти. Специально, что ли, вырядилась? Кто-кто, а уж Аманда отлично знает, как яростно сестра ненавидит «Волшебника Изумрудного города». Так яростно ненавидеть несчастную книжку можно, только если сам вырос в Канзасе и всей душой мечтаешь вырваться отсюда любым способом. Лицемерка! Распинаясь перед тремя судьями о цыплятах и традициях, рядом с сестрой Аманда чувствовала себя – и, уж конечно, выглядела – огромной бесформенной потной тушей. Нэнси по-прежнему разговаривала с ней скупо: кроме того, что требовалось для съемок, не произнесла лишнего слова. Сказать, что свекровь проявляла какое-то недовольство, нельзя – просто была так поглощена цыплятами и участием в шоу, что Аманда не знала ни как к ней подступиться, ни чем заслужить прощение. Так что теперь она в тупике: между ними висит напряженность, а внешне проблем вроде бы никаких нет. Вот и пойми, как разрядить обстановку. Едва оказавшись под прикрытием занавешенной двери веранды, Аманда стянула брюки, содрала рубашку и бросила их на стоявшую здесь качалку. Стиральную машину она запустит потом. Сейчас главное – ледяная вода. И шорты. И футболка. Когда, натягивая старенькую футболку, она вышла из спальни, перед домом уже стояло несколько машин. Арендованная «Тойота» Мэй. Кабриолет. Сабринин, что ли? Из третьей вылезал Энди, тот, кого видеть сейчас у себя на крыльце ей хотелось меньше всего. За ним показалась с камерой любимая операторша Сабрины. Что они здесь забыли? Никто ничего не говорил о том, что они к ней собираются. а ей самой они совершенно не нужны. Особенно сейчас. Какого хрена они сюда заявились? У нее четыре часа до начала работы, и она только и думает, как бы забыть на время про «Кулинарные войны». И футболка на ней с логотипом местной автомойки. Но если она сейчас побежит переодеваться, они подойдут к двери и увидят, что творится у нее в доме: груды немытых тарелок у раковины, на столе – скопившиеся за неделю остатки завтраков, всюду валяются коробки из-под готовых обедов. Нет, только не это! Она выбежала на веранду, распахнула дверь и кубарем скатилась со ступенек крыльца навстречу непрошеным гостям. Во дворе она остановилась и, вскинув голову, спросила: – Вы зачем приехали? Сабрина махнула операторше, та кивнула и нацелила камеру. Все молчали. Что-то тут неладно. Аманду, несмотря на жару, прошиб холодный пот, бешено запрыгало сердце. Спросить их еще раз? Или самой что-то сказать? Что вообще происходит? Мэй бросила быстрый взгляд на Сабрину. Сестра, кажется, не очень понимает, что делать. Но тут Мэй махнула подолом своей хорошенькой юбочки, подошла практически вплотную к Аманде и скрестила на груди руки: – Энди попробовал цыплят. Я имею в виду цыплят «Фрэнни». Ваших от наших не отличишь. Какого черта, Аманда?! – Ты о чем? – Аманда непонимающе смотрела на сестру. – Я о цыплятах. О цыплятах «Фрэнни». Аманда, нам все известно: вы поджарили их по рецепту «Мими». Думали, никто не заметит? Признайся! – Что ты говоришь? Какой рецепт «Мими»? Нэнси пожарила цыплят так, как всегда их жарит. – Аманда выпятила грудь и тоже скрестила руки. Но потом опустила – не стоит нагнетать обстановку. Это же не ссора. Это просто… это… – что это такое, она не понимала. Как и то, почему Сабрина все это снимает. – Ничего подобного! – отрезала Мэй. – Специи и маринад как в «Мими». Нэнси такого не делает. Цыплята во «Фрэнни» обычно совсем другие. А теперь один в один, как у нас в «Мими». И это значит, ты, Аманда, наш рецепт украла. Наверное, специально к Энди пришла, чтоб в кухне его сфотографировать. Когда я там оказалась, рамка с рецептом на рабочем прилавке стояла. Ничем другим сходство не объяснишь. – Я… Это… Как?.. Это какая-то бессмыслица, Мэй! Аманда в растерянности посмотрела на Энди, потом на Сабрину. Последнее было ошибкой – Сабрина стояла рядом с камерой. Тут же и Энди: опустил глаза в землю, но вид у него серьезный. – Определенного рецепта приготовления цыплят во «Фрэнни» не существует, – с расстановкой отчеканила Аманда. – Нэнси жарит их так, как когда-то жарил Фрэнк, Фрэнк жарил, как делал это его отец, а тот научился от Фрэнни. А я к этому вообще никакого отношения не имею.