Перлайн подождала, пока его шаги затихнут, и спросила: — Мой коллега сказал, что вы видели, как двое детей бежали в лес. Во сколько это было? — Не знаю. Около часа, может двух. — Мне очень важно знать время. Кристал, подумайте получше. Ближе к часу или двум? Она покусала губу: — Думаю, к двум. Сложно сказать, я была сильно пьяна. «Все еще». — Слушайте. Я только хочу быстренько сказать, что уверена, мой Кон не обидит деток. В смысле, у него есть Тайлер. Он любит детей. Но я волновалась, потому что есть же настоящие психи, ну знаете, сумасшедшие извращенцы, которые похищают маленьких детей, чтобы делать с ними Бог знает что, и… — Кто именно их преследовал? Вы можете назвать их имена? У Кристал был такой вид, будто ей дали пощечину. — А, да, простите. Ладно, это был мой Кон и Майк Гибсон. Перлайн уставилась на молодую женщину. Она чувствовала запах алкоголя от ее кожи. Видела сосуды в ее глазах. — Сколько лет детям, приблизительно? — Девочка побольше. Не знаю. Лет одиннадцать-двенадцать? Мальчик маленький. Пять или шесть? Не уверена. Может, старше. Ростом примерно как мой Тай. Да. Может, семь-восемь. — Можете описать, как они выглядели? Цвет волос? Одежду? — На мальчике был зеленый комбинезон. У девочки пышные волосы. — Какого цвета волосы у девочки? — Не знаю. Кажется, коричневые. Может, черные? Перлайн скрипнула зубами. — А у мальчика? Кристал пожала плечами. — Простите. Было темно. — У них с собой было что-нибудь? Кристал снова прикусила губу. — Кажется, у мальчика был рюкзак. О да, был! В виде божьей коровки. Помню, что подумала, какой он милый. Перлайн записала информацию в свой блокнот. Она посмотрела на Кристал: — У вас есть фото мужа и Майка Гибсона? Кристал кивнула. Она достала из кармана розовый телефон, разблокировала, открыла галерею и отдала телефон Перлайн. Перлайн уставилась на фотографию двух сидящих на диване смеющихся мужчин с самокрутками. Кристал встала на цыпочки и показала поверх плеча Перлайн. — Здоровяк — Майк Гибсон. А это… — Ваш муж, — сказала Перлайн, глядя в темные, бездушные глаза мужчины. Кристал выдохнула алкогольные пары. — Да. Это он. — Могу я пока позаимствовать ваш телефон? — Да. Конечно. В дверь сунулся Диббс и поманил ее. Перлайн поблагодарила Кристал Радж и вылетела из комнаты. — Только что нашли еще одно тело, — запыхавшись, сказал Диббс. — Чье? — прохрипела она. «Пожалуйста, только не дети». — Не знаю. Она прикусила губу: — Где? — В лесу. Глава 17 Любовь 12 лет ноябрь 1992 года Дядюшка Спаситель, обнаженный, стоял посреди амбара, его дыхание вырывалось облачками пара. Любовь нахмурилась. Большое пространство было уставлено свечами, но они не справлялись с холодом. Интересно, его кожа так же покрыта мурашками, как и ее. Она понадеялась, что нет. Дядюшка Спаситель чистый. Скоро, если будет хорошо себя вести, она тоже станет чистой. Она улыбнулась. Разглядывая его. Впитывая каждую деталь. Его кожа блестела, как расплавленный мраморный шоколад, где-то светлая, где-то темная, покрытая волосами и подсвеченная пламенем. Все жители общины были в масках, кроме него. Он был обнажен с головы до пят, открытый, дерзкий, более смелый, чем они. Он ведет, они следуют. Его грудь вздымалась и опадала, медленно и мощно. Он сильный. Они слабые, но его сила и чистота могут это исправить. Любовь едва не пищала от восторга. Предвкушение перекатывалось вверх-вниз по позвоночнику, как йо-йо. Ей не терпелось увидеть новую часть церемонии рождения. Нововведение совершенно логичное, но Смирению не нравится. Мама тоже сомневается, и Любовь посчитала это предательством высшего порядка. Но Милость слаба, так сказал Дядюшка Спаситель. Стыд горячей рукой сжал сердце, и Любовь поморщилась. Ей не понятно, почему Милость спорит с Дядюшкой Спасителем, когда все, что он говорит и делает, такое чистое. Ее злило поведение матери. Но Смирение еще хуже мамы. Она открыто осуждает новую часть церемонии и говорит об этом любому, кто соглашается слушать. Любовь зло глянула на сестру. Ей хотелось плеваться или разорвать что-нибудь. Не лист бумаги или что-то такое же простое. А что-то более живое. Что способно кричать. Если ее глупая сестра не перестанет высказывать остальным свое недовольство новой церемоний, то все испортит. Община «Вечная жизнь» идеальна. Дядюшка Спаситель единственный во всем мире способен помочь им достичь полного просветления. Если Смирение этого не понимает, ее надо скорее заставить понять, прежде чем она испортит все для других. Любовь моргнула. Сосредоточилась на Дядюшке Спасителе. Его голая грудь сияла в отблесках свечей. За его спиной стояли двое новеньких взрослых, оба в мирской одежде и без масок. Светловолосый мужчина держал на руках маленького мальчика. Ребенок спал. Он выглядел безмятежным. Изо рта у него свешивалась белая тряпица, которую он посасывал, а одет он был в комплект из голубых штанишек и кофточки. Дядюшка Спаситель вышел на свое место, обозначенное красным крестом в центре двух кругов. Он поднял лицо к потолочным балкам и мгновение стоял, ничего не говоря. Белки его глаз сверкали, словно жемчуг. Мышцы рук и спины расправились и стали шире. Тень увеличилась. Подчеркнутый пламенем контур сиял. Амбар погрузился в тишину, но Любовь слышала, как бьется ее сердце. Она облизала губы, задев языком внутреннюю сторону маски. Ее дядя опустил голову и обвел взглядом каждого из взрослых, стоявших на коленях во внешнем круге, с масками на лицах. Все в амбаре смотрели на него, упиваясь его чистотой, пока он оглядывал детей во внутреннем круге и улыбался каждому, дольше всех задержавшись на Любови. Он подал знак новой паре опуститься на колени. Они подчинились. Как и он, они были без масок. Они получат свои маски после завершения новой церемонии. Любовь посмотрела на мужчину: он улыбался. Женщина выглядела не такой довольной. Ее щеку пятнал сливового цвета синяк, и она не сводила глаз со спящего мальчика. Дядюшка Спаситель поднял руки. — Дорогие, мы приветствуем вас в общине «Вечная жизнь» и на нашей церемонии рождения, где поможем вам начать свое путешествие по пути к полному просветлению, подарив каждому из вас новые чистые имена. Теперь Дядюшка Спаситель должен поцеловать каждого в лоб и прошептать на ухо новое имя. Затем они встанут и прокричат свои имена, и все им захлопают. После речи Дядюшки Спасителя — слишком долгой, по мнению Смирения, — состоится потрясающий пир в честь новых членов и их новых имен. Эта семья жила в доме Дядюшки Спасителя последние три месяца, чтобы привыкнуть к жизни и обычаям общины. До сих пор им не разрешалось участвовать в жизни общины, поэтому праздник после церемонии станет радостным событием, где все узнают новеньких и надлежаще примут их в общество. Но Дядюшка Спаситель не поцеловал их. Вместо этого он дал знак одному из взрослых во внешнем круге. Тот поднялся, вышел вперед и передал ему косу на длинной рукояти. Дядюшка Спаситель поднял косу над головой и медленно повернулся, чтобы каждый взрослый и ребенок в амбаре увидел длинное, изогнутое лезвие. Любовь нахмурилась. Некоторые взрослые и дети заерзали. Во время этой части они должны быть неподвижными, как камни. Это и есть новая часть, о которой Дядюшка Спаситель рассказывал общине последние несколько недель. Любовь сердито посмотрела на новенькую женщину, которая побелела и начала дрожать. Только слабые и ненадежные дрожат перед лицом путешествия к полному просветлению. Так всегда говорит Дядюшка Спаситель.