Глава 34 Любовь 16 лет июль 1997 года — Быстрее, девочки, — торопила мама. У каждой в руках была сумка, набитая под завязку. — Прощайте, старый мистер Фур, — сказала Смирение. Так она называла их фургон, когда училась говорить. Любовь притворно улыбнулась сестре и последовала за ними во двор фермы. Ночь освещал серебряный шар луны, в воздухе ощущался аромат жареной курицы с праздника в честь малыша Надежды. Это был волшебный вечер, полный веселья и смеха. Перед началом Дядюшка Спаситель произнес короткую, прочувствованную речь, а потом все распустили волосы, танцевали и пили, и здорово проводили время. Дядюшка Спаситель поднял ее в воздух посреди клуба, и она откинула голову и упоенно визжала, наплевав на возмущенный вид Смирения. Смирение может хоть весь вечер смотреть и переосмысливать их разговор. Это не имеет значения. Она же все равно будет следовать плану, верно? Любовь захмелела, выпив полбутылки вина из бузины. На вкус было отвратительно, но для дальнейшего ей могло понадобиться немного дополнительной смелости. — Поверить не могу, что мы наконец уезжаем, — пискнула Смирение. «Наконец?» Любовь нахмурилась, глядя в затылок сестры. Представила, как втыкает в него иголку. Как давно они с мамой хотят сбежать из «Вечной жизни»? Судя по всему, гораздо дольше, чем она думала. — Смирение, тихо, — прошептала мама. Любовь искоса посмотрела на мать. Она не испытывала ничего, кроме разочарования и гнева. Никакой любви. Была ли когда-нибудь любовь между ними? Ее чувства к Спасителю — любовь, но она не думала, что когда-либо испытывала что-то подобное к матери. И точно не к Смирению. Это странно? Наверное, да, но она никогда раньше не задумывалась об этом. Хотя одно совершенно точно: ей не нравится мысль о том, что мама покинет «Вечную жизнь», а это что-нибудь да значит. — Стойте! — замерла Смирение, подняв руку. Мама застыла, Любовь повторила за ней. Впереди Благородство сидел в шезлонге воле своего фургона. Любовь слышала паническое дыхание мамы и сестры. Чуяла запах их страха. Она улыбнулась. Возможно, в итоге ей не потребуется рука помощи. Может, судьба на ее стороне. — Все в порядке, — прошептала Смирение, — он спит. Сюда. Она поспешила вперед, и они последовали. — Верность и Старание встретятся с нами у микроавтобуса? — спросила Любовь. Мама кивнула и взяла Любовь за руку, глядя на нее с самой широкой улыбкой за много лет. В ее глазах блестели слезы. — Я люблю тебя, Любовь. Я знаю, что недостаточно показывала это, но я люблю. Очень люблю. Любовь ощутила, как что-то внутри екнуло, всего на секунду, и пропало. — Я тоже люблю тебя, мама, — на автомате отозвалась она. Держась за руки, они торопливо шли между фургонами, а последние пятьдесят ярдов до микроавтобуса пробежали. Мама оглянулась на ферму, стиснула зубы и повернулась обратно к машине. Подняла руку и помахала девочкам ключами. — Верность и Старание будут в любую секунду. Потом мы уедем и сможем сказать «сайонара» этому ужасному месту. Ночь была жаркой и неподвижной, в воздухе ни звука. Смирение облегченно выдохнула, и мама улыбнулась ей. В следующую секунду позади микроавтобуса раздался скрип. Как будто кто-то провел ногтями по металлу. Мама и Смирение отпрянули, как от удара. В воздухе запахло страхом. Они оглядывались по сторонам, лихорадочно пытаясь определить источник странного звука. Из-за микроавтобуса вышел Усердие. Любовь улыбнулась: он играет свою роль. Теперь им не уехать, он мешает их побегу. Она бросила взгляд на сестру и проглотила желание захихикать от потрясенного выражения лица Смирения. Беззаботно прислонившись к водительской двери, Усердие присвистнул, глядя на маму. Смирение ахнула и отскочила назад, наступив Любови на ногу. Любовь постаралась не поморщиться, когда сестра взяла ее за руку. Мама крепче сжала ее другую ладонь. — Очень хорошо выглядишь сегодня, Милость, — сказал Усердие, обводя взглядом мамино тело, по больше части скрытое темнотой. — Где Верность? Что ты с ней сделал? — спросила мама. Ее голос звучал ровно, но Любовь чувствовала, как дрожит ее рука. — В постели, крепко спит, — он отошел от микроавтобуса, — как хорошая девочка, как я ей велел. — С ней все хорошо? Усердие поднял брови, изображая невинность: — А почему нет? — Потому что ты злобный козел, который любит бить женщин, вот почему, — сказала Смирение. Он прижал руки к груди: — Какие обидные слова. Какая ложь. Тебе надо вымыть ее рот с мылом, Милость. — Она не врет, и ты это знаешь. Усердие пожал плечами: — Пофиг. А теперь будь хорошей девочкой, отдай мне ключи, и я сделаю вид, что ничего не было. Это будет наш маленький секрет. Он протянул руку и сократил оставшиеся два фута между ними. — Спаситель не знает? — спросила мама. — Ему и не обязательно знать. Если ты сейчас отдашь мне ключи. — Откуда нам знать, что ты ему не расскажешь? — спросила Любовь, играя свою роль. Усердие посмотрел на нее. В его глазах промелькнуло удивление, которое он скрыл за ухмылкой. — Услуга за услугу, так говорится? Его глаза задержались на маминой груди, и Любовь почувствовала отвращение и гнев. Лучше ему притворяться. Ее мама не игрушка, чтобы использовать ее по собственному желанию. — Уйди с дороги, Усердие. Мне все равно, если ты расскажешь Спасителю. Пусть гоняется за нами, сколько угодно, но мы сегодня же уедем, и ты нас не остановишь, — сказала мама. Мамина отвага удивила Любовь. На секунду она почти восхитилась ею, но потом вспомнила ее предательство и как много Дядюшка Спаситель сделал для нее — для всех них. Усердие не сдавался. Он протянул руку и поцокал языком. — Кончай дурить, Милость. Вы не уедете. Ни сейчас, ни потом. Давай ключи. Быстро. Пока я не потерял терпение. — Уйди с дороги, — сказала Смирение. — Нас трое, а ты один. Может, мы и женщины, но вместе мы сила. Ничего банальнее Любовь в жизни не слышала. Она подавила смешок. Усердие длинно выдохнул, словно самый уставший, обиженный человек в мире. — Ты сама напросилась. Он резко схватил маму за горло обеими руками. Смирение бросилась на него, колотя кулачками по спине. Он словно и не заметил ее и с легкостью сбросил с себя. — Любовь! Сделай что-нибудь! — закричала Смирение, поднимаясь на ноги. Любовь слабо пихнула его, а он взял мамину шею в захват. Несмотря на слабый свет, она видела, что мама задыхается. Смирение прыгнула на Усердие и обхватила его горло руками; он резко откинул голову назад, попав затылком ей по носу. Она ахнула и упала на землю, держась за лицо. Усердие вырвал ключи из маминой руки и отпустил ее. Она попятилась, держась за горло. Любовь решила, что все закончилось, но мама с яростным воплем врезалась в него, отбросив назад. Он чуть не упал, но сумел выправиться. Со звуком скорее звериным, чем человеческим он метнулся вперед, схватил маму за руку и швырнул о бок микроавтобуса. От удара на металле осталась вмятина, и мама упала на землю. Усердие подошел к ней и схватил за волосы. Любовь бросилась вперед, вдруг испугавшись, что он ее убьет. — Стой! Хватит. Усердие оглянулся на нее. — Не уверен, что твоя мама усвоила урок. Смирение закричала, когда Усердие опустился на колени рядом с их полубессознательной мамой, перекатил ее на живот и положил ее голень себе на колени. Он посмотрел на Любовь и Смирение, улыбнулся им и положил одну руку ей на пятку, а вторую на подколенную ямку. — Не надо, — взмолилась Смирение и расплакалась. Рыдания с хрипом вырывались из нее, она упала на колени и уткнулась лицом в ладони. Любовь покачала головой. Она не хотела этого. Он слишком далеко зашел. Но она не могла ничего сказать, чтобы остановить его, потому что мама и сестра не должны узнать о ее роли. Они должны доверять ей. Она хочет однажды возглавить их, спасти, а спасение зависит от их доверия, поэтому она ничего не сказала и опустилась на колени в сухую траву рядом с сестрой. Губы Усердия растянулись в улыбке. Любовь поняла, что он решил преподать маме урок, который та никогда не забудет. С легким вздохом, Усердие переломил мамину ногу пополам. Крик разнесся на много миль вокруг.