Пульс Перлайн зашкалил: если здесь Ханна и Изабель, то где Грегори? Уже мертв? Она нашла Изабель, но он до сих пор пропавший. Сына Лили Вудс здесь нет. Другая мать остается без ребенка. Может, еще не поздно спасти и его тоже. Перлайн посмотрела на Диббса, уронила руку, вскочила на ноги и выбежала на поляну. Диббс не отставал. Они выскочили, как один, подняв дубинки. Безмятежность Финч уставилась на них широко распахнутыми глазами, держа Изабель в руках. Ханна лежала у ее ног. Коса появилась у нее из-за спины, как дьявольские вилы. Между ними лежал колодец, черный и зияющий. — Положите Изабель и отойдите от детей, — громко и твердо велела Перлайн. — Лягте на живот и сложите руки за спиной. Безмятежность посмотрела на Перлайн. — Прошу вас, — тихо взмолилась она, чуть не плача. — Она меня заставила. Я не хотела связываться со всем этим. Они забрали меня, когда мне было шесть лет. — Дети ранены? — спросила Перлайн, делая шаг к ней. — Нет, просто под успокоительным, — сказала Безмятежность, — и я не собиралась им вредить. Я освобождала их. — Снимите рюкзак и бросьте его сюда, потом лягте на живот и сложите руки за спиной, — крикнул Диббс. Женщина сделала, как он сказал. Она слушается. Идет на сотрудничество. Хороший признак. — Не сюда, — сказала Перлайн, делая еще шаг к Ханне и Изабель, — туда, подальше от детей. Безмятежность отползла на коленях назад, потом легла на живот и сложила руки на пояснице. — Прошу вас, я спасала их. Она велела их убить. Я сказала, что убью, но это была ложь. Я просто притворялась, чтобы помочь им сбежать. — Мы уже вызвали подкрепление. Они едут, — сказала Перлайн, и ее слова подчеркнул вой сирен. Диббс убрал дубинку на пояс и поспешил к Ханне Вудс. Глаза Безмятежности метнулись к нему. — Почему, — сказала Перлайн, убирая дубинку на пояс и доставая наручники, — вы вытащили их из тачки здесь, если — как вы утверждаете — спасали их? В прекрасных глазах Безмятежности Финч заблестели слезы. Она вывернула голову вверх и всхлипнула: — Я собиралась оставить их здесь. Она сказала мне бросить их в колодец, но я не собиралась этого делать. Я хотела оставить их здесь, потом вернуться и сказать ей, что все исполнила, чтобы она уехала. При первой же возможности я собиралась позвонить вам, в полицию, и рассказать, где их найти. Клянусь. Я говорю правду. Я работаю с детьми. Я люблю их. Я ни за что не смогла бы… — Хватит, — перебил ее Диббс. — Скажите, где Грегори Вудс, и, может быть, мы вам поверим. Перлайн подошла к ней. — Нам известно, что вы написали Грегори письмо с указаниями прийти к вам домой. Нам известно, что вашим приемным отцом был Энтони Финч и что он возглавлял секту, членами которой были вы и ваша приемная мать, Любовь. Нам известно все. Не стану врать, выглядит плохо, даже очень, но скажите нам, где Грегори, и это поможет вам. Безмятежность, вся в слезах, уткнулась лицом в землю. Диббс наклонился и взял на руки Ханну, а Перлайн встала на колени, чтобы надеть наручники на женщину. В этот миг Безмятежность перекатилась в сторону. Перлайн дернулась за ней, но молодая женщина оказалась слишком быстрой: она вскочила на ноги, подхватила Изабель и бросилась в лес. Раздумывать было некогда. Перлайн побежала. Женщина была быстрой. «Боже мой. Слишком быстрой». Давно Перлайн так не бегала, все тело кричало от усилий. Игнорируя боль, она прибавила. Вспомнила, как убегала от отца, и побежала быстрее. Сейчас она бежала не от него, а за ним; он и эта женщина два сапога пара, злые и опасные, и ей надо спасти невинную маленькую девочку от жизни в ужасе и одиночестве. Пусть она никогда не освободит себя, но она может — и освободит — Изабель. Вот и все. Если она потеряет ее сейчас, то никогда не простит себе. Деревья стали препятствиями, ветви жалили руки. Корни поднимались с земли, словно змеи, солнце скрылось, и тени обступили ее, преследуя и удушая. Перлайн сморгнула пот, подавила приступ леденящего кровь ужаса и побежала так быстро, что горло обожгла кислота. Под деревьями пронесся крик, и Перлайн увидела, как Безмятежность упала. Она же несла Изабель! Нет-нет-нет. Страх нанес резкий удар, в воображении Перлайн возник образ Изабель, проткнутой веткой. Она побежала, прорываясь сквозь деревья. Безмятежность пыталась поднять Изабель. Вокруг была кровь — много крови — и было сложно сказать, чья она. Кровь забрызгала листья на земле. Перлайн отпихнула женщину с дороги и резко пнула ее в живот. Безмятежность зарычала и свернулась клубочком. Перлайн встала на колени и перевернула Изабель на спину. Маленькая девочка не дышала. Кровь текла из ее крошечного носика на губы, вниз по подбородку и на лягушачий комбинезон, превращая зеленую ткань в коричневую. Из-за крови волосы прилипли к щекам. Грудь не шевелилась, кожа была белой. Слишком белой. Пепельной. Тени окружили веки. Слишком поздно. Должно быть, она ударилась головой, когда Безмятежность упала. Перлайн поспешила перевернуть ее на живот и осмотреть затылок, ощупала голову в поисках раны, но не нашла следов травмы. Перевернув ребенка обратно, она прижалась к маленькой груди ухом. Ничего. Ни движения. Ни стука сердца. Никаких признаков жизни. Слишком поздно. Ты опоздала. Она мертва. Ушла. Все кончено. Перлайн не могла думать. Не могла ничего, кроме как глазеть на бледное, неподвижное личико Изабель. Безмятежность попыталась встать. Перлайн резко развернулась и прижала ее к земле. — Она мертва, — сказала Перлайн, отчаянно желая, чтобы это было неправдой. Сердце ее билось сильно и медленно. Сознание поглотила черная пелена. Мышцы свело от отвратительной ярости. Округлившиеся от ужаса глаза Безмятежности метнулись к Изабель. — Нет. Не может быть. Я не специально — я никогда этого не хотела. Я пыталась ее спасти. За эти годы мы сблизились. Я люблю ее. Вы должны мне верить. Перлайн завела запястья женщины за спину и защелкнула наручники. Ее мысли стали черными, такими мрачными, что она испугалась, что не сможет отвечать за свои действия, если женщина произнесет еще хотя бы слово. Не в состоянии посмотреть на тело Изабель, Перлайн вздернула женщину на ноги и достала телефон. В голове странно подвывало, словно собака, умоляющая прекратить ее страдания. Она думала о том, как ей придется докладывать о сегодняшних событиях и объявить о смерти Изабель, слово за словом, и разум заволокло черным, удушающим отчаянием. Безмятежность что-то говорила. Перлайн посмотрела на нее, сфокусировалась на ее лице, на ее голосе. Молодая женщина смотрела на тело Изабель и показывала пальцем. — Смотрите. Перлайн опустила взгляд на девочку. Сердце пропустило удар. Глаза Изабель были широко открыты и неподвижны, но не пусты. «Господи боже. Она жива». По щекам Изабель текли слезы. Она посмотрела на Перлайн и прошептала: — Я хочу домой. Перлайн не могла говорить. Тело действовало само. Не отпуская руки Безмятежности Финч, она помогла Изабель встать. Сквозь деревья к ним продрался Диббс, крепко прижимающий к груди Ханну. — Ты в порядке? Я не мог вас найти. Я… Он остановился. Присмотрелся. Облегчение на его лице было неизмеримо. Перлайн захотелось броситься в его объятия, и она чувствовала, что он хочет того же. Их глаза встретились, и они улыбнулись друг другу. Они оба живы. Как Изабель и Ханна. Но что с Грегори? Глава 65 Лили Наши дни Лили подождала, пока закроется дверь дома, и только потом открыла глаза. Бедро разрывало от боли, скула пульсировала. Она попыталась встать. Перед глазами замелькали звезды, Лили почувствовала позывы к рвоте и ее чуть не вывернуло. Кухня качалась. Лили закрыла глаза, зная, что должна двигаться. Ее дети у злобной суки. Ханна и Грег где-то поблизости. Если она будет быстрой, то сможет проследить за Любовью до того места, где та держит детей, и спасти их. Надо только найти способ побороть боль, отрешиться от нее. Лили медленно выдохнула. Представила Грега и Ханну избитыми и связанными. Использовала ужасный образ, чтобы заглушить мучения. Дыша так же, как много лет назад во время схваток, она подняла руку, схватилась за столешницу и подтянулась на ноги. Движение вызвало ощущения, как будто в нее снова всадили нож. Боль пронзила тело, вынудив закричать. Все тело дрожало, как будто от удара током, но она вцепилась в столешницу и заставила себя подняться на ноги. Она выпрямилась на трясущихся ногах. Кое-как проковыляла с кухни в коридор, оставляя за собой кровавый след. Поскуливая, дернула входную дверь, на случай если та окажется незаперта, — безуспешно. Глаза наткнулись на ряд прибитых к стене крючков. На самом дальнем висел одинокий ключ. Лили схватила его и сунула в дверь, замок щелкнул. Вперед. Она открыла дверь и похромала наружу. Солнце горячим шаром все еще висело в розовеющем небе, воздух был густым и неподвижным. Лили повернула и захромала по двору, внимательно выглядывая любые следы женщины, которая ударила ее ножом, но место казалось заброшенным. Никаких признаков инспектора Оттолайн или сержанта Диббса. Лили подумала было позвать на помощь, но ей не хотелось, чтобы Любовь услышала. Ее охватила паника, что она не сможет найти женщину, и она едва не заорала, когда боль прострелила вверх по ноге и в спину. «Продолжай идти». Жадно глотая воздух, Лили на пару секунд прислонилась к стене, после чего, хромая, обогнула угол дома. Лили остановилась: между деревьями впереди мелькнуло что-то белое. На несколько мгновений тошнота лишила ее способности дышать, потом прошла, когда бедро окатила новая волна огня. «Шевелись». Застонав, Лили заковыляла как можно быстрее. К горлу подступила желчь, но Лили проглотила ее. Кровь оставляла след за ней, пропитывая джинсы и утяжеляя их. Не в состоянии больше напрягать мочевой пузырь, Лили расслабилась. По ноге заструилась горячая жидкость и попала в кроссовок, смешавшись с кровью и окрасив язычок в алый цвет. Кровь пропитала носок. Боль охватила все тело, и Лили застонала, но упрямо шла в сторону леса. Ее окружили деревья, высокие и густые, создав плетеный полог из света и тьмы. Что-то мелкое шмыгнуло вверх по стволу дуба, заставив ее резко повернуть шею.