– Значит, он против нас может и ножиком начать махать. Пошли по его адресу. Разыграем его. Как, говоришь, его зовут? – Друга? – Хоть друга, хоть отца. – Мишка. – Пошли к твоему Мишке. Пришли в соседний дом. Петька позвонил в дверь. Открыл дверь его одноклассник. Он не спал. Вышел к нам на площадку. – Как отца зовут? – Вам зачем? – Предупредить. Сейчас за ним менты приедут. Десятка ему корячится. – Гонишь. – Вот те крест. Зови папашу. На площадку вышел урка. Именно такими: худыми, жилистыми, с мордой кирпичом, их изображают в кино. Вылитый киношный злодей. – Тебя интурист опознал. Сейчас менты прискачут. – Гоните, – процедил он и цыкнул в мою сторону. – Ну и хрен с тобой. Тебе, идиоту, десятка за иностранного подданного корячится. Хочешь за дерматиновую куртку десятку схлопотать? – За какую куртку? Что ты гонишь? – Ты про камеры слышал, что их везде напичкали? Так там твоя рожа видна, как на фото: в профиль и в анфас. Не ошибешься. – И что теперь делать? – высунулась с вопросом его подружка. Или кто она ему там. – Отдать его вещи. Мы скажем, что в помойке их Грейс нашел. – А все ты, лярва жадная. Курточка хипповая, курточку классную хочу. Стерва жадная! Прибью! – начал он орать и наступать на свою сожительницу с кулаками. – Ты ее потом прибьешь. Сейчас некогда, менты на хвосте. Барахло тащи быстрей. А то загремите по сговору лиц. Оба. Пока полупьяные родители туго соображали, Мишка быстро все шмотки собрал и притащил. Всучил их Петьке. Значит, не хочет, чтоб родители по этапу отправились. – Спасибо, братан. Не забуду, – сказал он Петьке. – Ты, сеструха, говори, если что. Помогу, – это уже в мой адрес прозвучало своеобразное «спасибо» от его отца. – Сочтемся. От ментов попробую отмазать, – ответила я скромно. И мы с Петькой помчались к Айболиту. На улице Петька стал меня допрашивать с пристрастием. – Теть Ир, а почему ты сказала, что куртка дерматиновая? – Для того, чтоб они ее нам отдали. Они дорогую куртку из натуральной кожи ни за что не отдали бы. А дерматиновую, пожалуйста, забирай… – А я было думал тебя поправить. Потом подумал, что тебе видней. – И правильно сделал, что промолчал. Куртка у немчуры шикарная. Просто эти разбойники хороших вещей мало видели. И нам на слово поверили. – Ну и хорошо. – А кто говорит, что плохо. На дурака не нужен нож. Ему с три короба наврешь, – запела я вполголоса. – И делай с ним что хошь, – продолжил песню Петька. Прибежали в клинику вовремя. Пострадавшего переодели в его вещи. Майку чужую с него сняли. – Это что за майка? – доктор меня спрашивает. – Не знаю. Она на помойке валялась, я на него натянула, чтоб не замерз. Он же практически голый был. Только в боксерах. Вот и прикрыла, чем могла. – Понятно. А его вещи где взяли? – Они там на помойке валялись. – А почему раньше вы их не видели? – За баками не заметили. Пострадавшего увезли в больницу. Ехать с ним пришлось мне. Нужен же нашим врачам переводчик. Вот так я оказалась в больнице, где лежал мой муж. Решила заодно и Никиту навестить. Ночь. Тишина в больнице. Зашла в палату к мужу. Присела на стульчик рядом с кроватью. И крепко заснула. Умаялась я переводчиком работать. Практики давно не было. Вот и скрипела мозгами с трудом. Правда, немец меня понимал с полуслова. Значит, не все еще позабыла. Договорились, что я у мужа буду в палате, если что. Двойная польза: я родственника навещу, и переводчик под рукой у врачей будет. Никите снился сон. Он спит в своем доме. Рядом Иришка сопит под боком. В плечо ему уткнулась. Есть у нее такая привычка – в него утыкаться. А он и не против. Только сейчас понял, какое это было счастье, когда она, в него уткнувшись, спала. Сопит тихонько как ребенок. Проснулся и вот тебе сон в руку. Жена спит на его руке. Правда, он в больнице, а не дома у себя. И она одета так, как будто с собакой гуляла. Не для посещения больного одежда. В палату заглянула медсестра. Растеряна. Разглядывает их. – Извините, пожалуйста. Нам переводчик нужен, – сказала она шепотом. – Где же я его вам возьму. – Вон она, рядом с вами прикорнула. Разбудить бы. – Сейчас. Погладил по голове. Она не просыпается. Поцеловал. Открывает глаза. Еще ничего спросонья не соображает. Сонная. Потягушечки стала делать. Как раньше всегда делала, когда они вместе в одной кровати засыпали. В глазах мелькнуло узнавание неверного мужа. Глаза дымкой подернулись. Все. Закрылась от него… – Извините. Нам бы вас на минуточку. Там ваш немец проснулся. – Сейчас иду. Вышла из палаты. Даже ничего ему не сказала. Только головой кивнула. Ни тебе с добрым утром. Ни как дела. Ничего. А чужого человека вопросами бы закидала. Заботой окружила. И что там за немец? Новый претендент на руку и сердце? Быстро же она. Недавно один мужик был. Теперь на европейцев переключилась. Ревность Никите не давала покоя… Встал и пошел искать, где и кому она там переводит. Спросил у дежурной сестры. Та назвала номер палаты. Пришел туда. Надеялся, что это просто совпадение. Жена на самом деле пришла к нему в больницу навестить. А тут немца привезли. Ну она со своими знаниями и вылезла. Помочь решила. Она такая у него мимо не пройдет. Обязательно помогать кинется. На кровати лежал молодой симпатичный бюргер. И что-то лопотал на своем, счастливо улыбаясь. Это точно немецкий, только акцент какой-то странный. Гладит немчура ей руки, целует пальчики. И благодарит за что-то. Вот немец, перец, колбаса… Никита решил дождаться жену и расспросить. А пока решил поговорить с медсестрой. Та ему и поведала, что бюргера привезли вместе с Иришкой. У него была разбита голова. Она при нем переводчиком. Понятно. Опять кого-то спасала. Иришка вышла из палаты. – А ты чего здесь? – Просто пришел посмотреть, кого ты опять притащила. – Ни к тебе же притащила. – Иришка, хватит дуться. Откуда ты этого бюргера баварского выкопала? – На помойке нашла. – Опять? – уже не сдерживаясь, засмеялся он. Настолько смешно это звучало. Человек с помойки. – Не опять, а снова. Я вообще думала, что он труп. – Да у тебя прям нюх на трупы. – Вы что, сговорились все? – Ну, прости. – Да и не я его там нашла. Грейс постарался. – Ты Грейса выгуливала? – Я же говорю. Вышла погулять.