— Понимаю Ваше недовольство, дитя. Такой казус произошел. Такой казус… Мне безумно стыдно за своего мальчика, — услышав от мадам слово «мальчик» и незамедлительно применив данную характеристику к тому мужчине, что собирался выслушать предпочтения Уитни и немедленно приступить к их выполнению, что пришел в ярость, непонятно каким образом поняв, что она девственница, Уитни едва не поперхнулась воздухом. Где «мальчик» и где ночной незнакомец? Но благополучно промолчала. Кажется, намечается что-то интересное. Так и оказалось. — Видите ли, я как чувствовала, что может пойти что-то не так, и дождалась возвращения Ярвина. Он прибыл по утру, довольный и готовый отчитаться о проделанной работе. Понимаете, дитя, у меня сердце было не на месте. Словно я допустила какую-то ошибку. Конечно, суеверие и всё же… Всё же… Я привыкла доверять своей интуиции. Знаете ли, в нашем бизнесе без неё никуда. Пропадешь. И я решила расспросить Ярвина, как прошла Ваша встреча, — тут мадам Ирмиса театрально приложила руку к груди. — И представляете моё удивление, когда я понимаю, что Ярвин, этот поганец, перепутал адрес! Если бы Уитни стояла, она бы упала. Нет, рухнула. Безвольным кулем. Казалось бы, после посещения агентства и известиея о покрытии ущерба, Уитни невозможно было сегодня ни чем шокировать. Больше — некуда. Как же она ошиблась. Услышав, что работник мадам Ирмисы ошибся адресом, Уитни всё же закашлялась, не в силах справиться с одолевшими её эмоциями. Перемешалось всё — и возмущение, и негодование, и недоумение. Благо, Уитни вовремя сообразила не вскакивать с кресла, гневно вопрошая, а кто же тогда приходил к ней? Зато очень медленно в её голове начиналась логично выстраиваться замысловатая мозаика. И костюм мужчины, и его поведение. Если он не работал на мадам Ирмису, то… Нет, стоп! Если он не работал в публичном доме, то тогда, какого черта вообще делал в Свитбере и заявился к ней? Здесь что-то не то. Какая-то несуразица получается. Уитни всё же поднялась. Сидеть на одном месте — не было сил. Хотелось движения. — Да, сегодня ночью кто-то определенно перепутал адрес, — замысловато ответила она, потому что мадам Ирмиса выжидающе на неё смотрела. — О, понимаю Ваше разочарование. И готова его компенсировать! Если желаете, вот возврат денег плюс десять процентов. Если же Вас устроит ещё одна встреча… — Нет! — слишком поспешно воскликнула Уитни, желая, чтобы сердце, наконец, пришло в норму и не стучало, как после долгого забега. — Верните деньги. И…я принимаю Ваши извинения. Уитни не заметила, как лукаво блеснули глаза мадам, словно та и не сомневалась в выборе девушки. Не заметила она и мимолетного довольного выражения на лице. Мадам разыграла небольшое представление, на которое девочка купилась. От Ирмисы не укрылась нервозность и бледность несостоявшейся клиентки. И если бы не ЕГО утренний визит, она, непременно, сочла бы, что с девушкой случилось нечто плохое. Взгляд потухший, руки заламывает, мнет платье. Так не ведут себя женщины, довольные проведенной ночью. Но ЕГО предупреждения и увесистый кошель с золотом… Ох, что же они с систрис натворили? Мадам Ирмиса подошла к девушке и протянула ей пачку векселей. — Всё же подумайте ещё раз, дитя. Не рубите с плеча. Я даже готова Вам… Уитни, нервно комкая векселя и неаккуратно запихивая их в ридикюль, раздраженно покачала головой. — Нет, благодарю, мадам Ирмиса, я не нуждаюсь более в Ваших услугах. — Как пожелаете. Коротко распрощавшись, Уитни покинула публичный дом и не увидела, как на верхнем этаже вторая неофициальная хозяйка публичного дома провожает её задумчивым взглядом. Глава 9 Уитни отнекивалась до конца. Сопротивлялась, как могла. Даже подумывала снова сказаться больной. Не помогло. Ничего. И сейчас, сидя перед трюмо, и угрюмо наблюдая, как Симона делает ей замысловатую прическу, готова была рвать и метать. Она бы с удовольствием разбила парочку тарелок на кухне. Выплеснула гнев, душивший её изнутри. И ведь не объяснишь настойчивой тетушке, что отправляться на званый вечер в загородный дом Ивана Зародски ей никак нельзя! Видимых причин не было, а истинные — не озвучишь. Поэтому оставалось только бессильно сжимать руки в кулаки. Все события последних недель окрасились для Уитни в черный цвет, и она всерьез задумалась над тем, что её кто-то сглазил. Не могло вот так катастрофически не везти. Чтобы одно неприятное событие следовало за другим. У Уитни периодически возникала мысль обратиться к ведунье на предмет наведения порчи. А что? Вполне возможен и такой вариант событий. Уитни не могла знать — а вдруг она кому-то, сама того не желая, перешла дорогу. Люди и нелюди разные, каждые со своими тараканами в голове. Существовала и другая вероятность её невезения. Неужели она своим безрассудным походом в публичный дом разгневала Богиню? Уитни понимала, что Богиня от неё, как и от других девушек на выданье, ждет послушания и смирения. А так же стремления, как можно быстрее и удачливее выйти замуж. Вот со всеми этими пунктами у Уитни были проблемы. — Ай, Симона, осторожнее, — ворчливо заметила девушка, когда камеристка случайно дотронулась раскаленными щипчиками до нежной кожи шеи. — Извините, мисс. Я стараюсь Вам сделать новую прическу, ту, которую видела накануне в «Дамском вояже». Только Вы не подумайте, мисс Уитни, журнал я не брала, госпожа Галатея его оставила в гостиной прямо в раскрытом виде. А я мимо проходила… а там такая красота. Вот я и обомлела, да и замерла. Смотрела, смотрела, да запомнила. Сейчас вот тут поправлю и вот тут подзавью, и будете Вы неописуемо красивы. Уитни поморщилась. Да не хотела она быть «неописуемо красивой»! Она хотела остаться дома, а если ей уж суждено пойти на бал к Зародски, то она предпочитает быть незаметной серой мышкой. Но нет, опять же не судьба! Ещё вчера Уитни окончательно смирилась с тем, что её жизнь превращается в сплошное недоразумение. Пришло платье от мадам Белиссы. С этим платьем так же была отдельная история. Мадам Белисса ещё несколько лет назад заняла в Бьюри прочное место самой известной модистки. Попасть к ней — нереально. Только высшее сословие и только за баснословные деньги.