— То, что я не вижу смысла в системе, не говорит о том, что я мутирую! — сказала я громко, с вызовом, так что все обедающие с интересом уставились на нас с Ольгой. Но она, казалось, не собиралась отступать: — Хорошо. Иди в добровольцы. Погибай там. Ты ни о ком не думаешь, кроме себя! — выкрикнула Ольга и убежала из пищеблока. Я совершенно ничего не поняла. Почему она так отреагировала? Даже если я погибну там, за куполом, что с того? Меня заменят вновь появившимся архивариусом, и всё. Открутивший винтик заменят новым, блестящим, точно таким же винтиком. На подачу заявления на факультативы я пришла, как в воду опущенная. Преподаватели мертвых языков приняли меня с распростертыми объятиями, как я и ожидала. Как и на выпускном вечере, учитель мертвых языков доброжелательно кивнул мне, поздравил с правильным, на его взгляд, выбором и пожелал удачи в моих начинаниях. В корпус энтомологии я уже шла не так резво. Это не был выбор профессии. Это был единственный способ видеть человека, без которого моя жизнь теряла всякий смысл. И довольно опасный способ. Ольга права. Этот выбор может стать билетом в один конец. Но если я должна заплатить такую цену за возможность быть рядом с Михаилом, я сделаю это без долгих раздумий. Не может быть! На пороге в корпус энтомологии стоит… не Михаил, которого я так жаждала увидеть, а Ольга: — Привет, Валерия. Что-то ты не торопишься. Не боишься, что для тебя места не останется? — Я и не ожидала, что энтомология — столь популярный факультатив, — съязвила я, помня о недавнем сравнении меня с мутантом. — Ты что здесь забыла? — гневно и в то же время обиженно выкрикнула я. — Извини, если обидела тебя. — Ладно, забыли, — смирилась я. — Так что ты тут делаешь? — Я пришла за тобой. Твой выбор — безумие. Откажись от него! — Мы это уже обсудили. Мне это нужно, понимаешь? Я не могу поступить иначе. — Хорошо. Тогда другой ультиматум. Если ты записываешься в добровольцы, такой же выбор делаю и я. — Ты что, совсем спятила? — Ты думаешь, только тебе можно спятить? Да, можешь думать, что я спятила. Если и это тебя не остановит, то я хотя бы смогу при необходимости защитить тебя. — От кого? От насекомых? — От самой себя. Ты не можешь бросить вызов системе в одиночку. — Ты далеко замахнулась, — поразилась я. Откуда такие мысли в её маленькой наивной головке? — Я никому не бросаю вызов. — В этом я и хочу убедиться. Если это твой выбор, я буду рядом с тобой. Причем, заметь, я не прошу у тебя разрешения. Я лишь констатирую факт. — Так ты не боишься смерти? — ошеломленно спросила я. Ольга — это тот человек, который соблюдает абсолютно все правила и никогда не сможет сделать что-либо, нарушающее систему. И она идет за пределы купола? — Страх у нас не в почете. Ты и сама это прекрасно знаешь. Я смогу преодолеть свой страх. И не в угоду системе, как ты думаешь. Мне не безразлична твоя дальнейшая жизнь. Ты понимаешь? Да, я всё поняла. Я была права с самого начала. Мы не индивидуумы и не личности, не герои и не великие изобретатели, если за нашей спиной (или наоборот, впереди нас с невидимым щитом, обороняя нас) не стоят люди, такие же индивидуумы. Только взаимоотношения (я не могу подобрать правильного слова, как я смогла бы выразить нашу связь с Ольгой или Михаилом) строят новое общество. У каждого винтика должна быть своя шайба. Болт бесполезен без гайки. Иными словами, без человеческой поддержки, без такого же, как мы, горожанина, готового подставить нам свое плечо, мы — никто. И никакая система здесь не будет иметь смысла. — Тогда идем вместе? — желая удостовериться в правильности своих умозаключений, спросила я Ольгу. — Идем, — тихо ответила она. Рука об руку, мы вошли в корпус энтомологии. Я была настолько поражена поступком Ольги, что едва не сбила с ног какого-то горожанина. — Валерия, куда спешишь? Этот голос я узнаю из тысячи даже спустя полмиллиона лет. — Михаил! — чуть ли не завопила я от радости, почти запрыгнув в его объятия. Опять эта избыточная эмоциональность. — Сто лет тебя не видела, — выговорила я, пытаясь несколько скрыть свои чувства, что у меня довольно плохо получалось. — Положим, не сто лет, а всего лишь один месяц, — ухмыльнулся, как всегда, Михаил. От избытка эмоций я совсем забыла про Ольгу, которая, слегка ткнув в меня плечом, попросила: — Может, познакомишь? — Ах, да, — быстренько пришла в себя я. — Это Михаил. Мы с ним учились на первом курсе. А это Ольга, будущий архивариус. — Будем знакомы, — отозвался Михаил и подмигнул. Но не мне, а Ольге. Какая-то новая эмоция заполнила меня, доведя до удушья. Я всегда была уверена, что имею своеобразный патент на нежное и в то же время игривое подмигивание Михаила. И вдруг мой одноименный флиртует с моей коллегой. Я готова была закипеть от негодования. — Очень приятно познакомиться, Михаил, — ответила Ольга своим безупречным почтительным тоном. — Нам, я думаю, пора. Скоро окончится прием заявлений, — продолжила она. Здесь подача заявлений была более проблематичной. Всех подавших заявление (кроме нас троих, было еще трое горожан) по одному вызывали в кабинет председателей поисковых отрядов. Михаил пошел первым. За ним зашла Ольга. Я стояла и гадала, что же там происходит. Настал и мой черед. Я зашла в кабинет. За массивным столом из белого пластика сидел горожанин биологических лет около тридцати. Он головой указал на стул перед собой. Я села, вцепившись в подлокотники от страха перед неизвестным. — Валерия0323. Вы изъявили желание стать добровольцем. Именно с этой целью Вы подали заявление на посещение факультатива по энтомологии? — задал вопрос председатель комиссии. — Так точно, — ответила я, чувствуя в себя всё возрастающую дрожь. — Вы должны понимать всю ответственность данного выбора. По окончании курса обучения по энтомологии и по присвоении квалификации архивариуса, Вы будете призваны в один из поисковых отрядов для поиска, перевозки и хранения обнаруженных артефактов за пределами купола. Научная деятельность за пределами купола представляет угрозу здоровью и жизни горожан. Вы должны устно подтвердить ознакомление с данной сферой деятельности. — Подтверждаю, — ответила я, но про себя подумала: «К чему такая церемонность и торжественность? Я подала заявление. Значит, я согласна на всё». — Ваше заявление принято. Проходите сюда для подписания положения о добровольцах, — председатель указал на небольшую белую дверь позади него. Там меня уже ждали Михаил с Ольгой. — Поздравляю с началом конца, — пошутила Ольга, имея в виду нашу скорую смерть от лап гигантских насекомых. — Да ладно тебе. Они просто перестраховываются, снимают с себя всю ответственность, если нас кто-нибудь укусит, или мы утонем, или застрянем в собственноручно вырытой яме. Зато это единственный легальный способ оказаться по ту сторону купола, — выпалил Михаил. Было видно, что его тоже слегка потряхивает от всей этой процедуры бесконечных предупреждений об опасности. Лично мне наплевать на опасность. Ведь я буду рядом с ним. С момента записи на факультативы времени на хандру, одолевавшую меня целый месяц, совершенно не осталось. С 9.00 до обеда мы ходили на занятия в архивном корпусе. После обеда, на который иногда даже не оставалось времени, мы с Ольгой делали многочисленные проекты, задаваемые учителями на вечерние часы: систематизация каталогов, усовершенствование переписи макетов, способы реставрации бумажных артефактов, определение границ стран и территорий старого мира, презентация по истории XIX века до э. н. Проектами мы занимались до 15.00, часто совмещая их выполнение с кислородным насыщением в парке (просто отдыхать, наслаждаясь результатом фотосинтеза, у нас физически не оставалось времени). К 16.00 три дня в неделю я ходила на языки старого мира, где осваивала общую типологию мертвых языков (языки аналитические и синтетические; изолирующие и аффиксирующие; флективные и агглютинативные; корневые и полисинтетические), семьи языков (индоевропейские, сино-кавказские, урало-алтайские языки), структуру отдельных языков, необходимых для работы с уже имеющимися у нас артефактами (немецкий, французский, китайский, японский, польский) и с наибольшей вероятностью требуемые для дальнейшего исследования территорий нашей планеты. Другие три дня в неделю я посещала энтомологию вместе с Ольгой и Михаилом. Обучение велось, как и на факультативе по языкам старого мира, от общего к частному: мы осваивали основные отряды насекомых (прямокрылые, полужесткокрылые, жесткокрылые, чешуекрылые, перепончатокрылые, двукрылые), их отдельные виды (стрекозы, кузнечики, жуки, клопы, водомерки, бабочки всех разновидностей, осы, муравьи, комары, мухи), урон, который они могут нанести человеку в физиологическом или материальном плане (например, стрекозы одним взмахом уничтожали наши вертолеты). Некоторые насекомые приносят пользу. Прежде всего, большинство насекомых опыляет растения, часть которых также после кислородного взрыва эволюционировали вместе с насекомыми. Эта их функция лишает нас возможности полностью истребить весь их род, поэтому остается только одно — обороняться. Муравьи и личинки насекомых участвуют в почвообразовании. Результаты жизнедеятельности пчел (мед, прополис) успешно используются в пищевой, медицинской и гигиенической индустрии, шелкопряда — в текстильной промышленности. Узнавая всё новые подробности о жизни насекомых, мы учились оценивать риск после уничтожения отдельных разновидностей, выбирать правильные виды оружия (чаще всего при поисковых работах использовались паралитические вещества, а не средства полной ликвидации особей). С физпоготовкой у меня возникли небольшие проблемы. Я изначально была освобождена от физических занятий из-за поставленного в прошлом году диагноза «избыточная эмоциональность». Без каких-либо более или менее толковых объяснений, мне выдали электронолист о физиологической нетрудоспособности. Однако, став добровольцем, я обрела право на получение физического обучения в рамках подготовки поисковиков. Оно и понятно: если я уже считаюсь дефектным членом общества, большой утраты при моей гибели, по определению, быть не должно. Физически развивались мы каждый день в своих комнатах. Каждому добровольцу на вечное (вернее, относительно вечное) пользование выдавали несколько спортивных тренажеров, снарядов и силового инвентаря, а один раз в неделю устраивался веломарафон или кросс, на котором проверялась выдержка будущих членов поисковых команд. Выходной день, единственный на неделе, мы проводили, как и все остальные новые горожане Купольного города, с наибольшей пользой, как считала управа. Каждое воскресенье для нас организовывались выставки, экскурсии, галереи, научные презентации, на которых принимали участие либо полноценные горожане, либо, в особенных случаях и исключительно за особые заслуги перед научным обществом, новые горожане — второгодки. Расписание научных «выходов», как это называли второкурсники, было спланировано таким образом, чтобы каждый новый горожанин мог посетить все представленные в расписании выставки, однако и имел свой собственный выбор. Расписание составлялось на четыре недели и состояло из четырех выходов. То есть каждую неделю мы выбирали те экскурсии, которые еще не успели посетить. Но по сути получалось, что мы выбираем из ограниченного набора, то есть выбора как такового нет, ведь каждый из нас в обязательном порядке посещает все представленные мероприятия и не имеет права пропустить одно из них или придти дважды на одно и то же мероприятие. Мне такая постановка проблемы казалась абсурдной: выбор есть, но его, в то же время, и нет. Мне, к примеру, совершенно не интересна органическая химия в любом из её проявлений, будь то познавательная наглядная лекция или конкурс изобретений в этой области. Я бы с удовольствием заменила этот выход на повторное посещение, скажем, музея искусственного интеллекта. Но нет, так нельзя. Повторное посещение невозможно (имена посетителей записываются в строгом порядке), как и пропуск одного из выходов. Обсудив это с Ольгой, я в который раз убедилась, что я излагаю «бунтарские» мысли и непримиримо воюю с системой. То есть выбор из ничего для нее естественен. Что ж, пусть будет по-твоему, госпожа вездесущая и всеобъемлющая система. Тебе виднее. Я сама начала замечать, что абстрактное понятие системы постепенно становилось для меня олицетворением несправедливости, персонализированным врагом, как и предрекала Ольга. Может, я правда скоро буду готова бросить вызов системе? Не дай правитель! Сегодня в вестибюле вывесили расписание на ближайшие четыре недели: «Научные конференции на 03.02.25, 10.02.25, 17.02.25, 24.02.25. Выставка полноразмерных макетов космического оборудования XXI века до э.н. Концерт «Полиглот». Выступления лингвистов. Шоу-программа «Энтомовойны». Выступления поисковиков. Выставка новых горожан. Факультет механиков и факультет изобретателей». «Этот месяц полностью по моей части», — потирала я руки от предвкушения. Даже не знаю, какой выход выбрать на той неделе. Наверное, пойду на новых горожан. Здесь и факультет Михаила отмечен. Он наверняка в курсе, что там будет. При первой же возможности я спросила Михаила о выставке: — Ты уже видел расписание выходов? — Ага, — ответил он, что-то тщательно пережевывая. Тоже нарушает правила. Питание за пределами пищеблока не допускается. Я не упустила случая высказать ему свое мнение о его нарушении: — Михаил, скажи мне, ты в курсе о правилах питания? — Конечно же в курсе, моя дорогая, — ответил он с явной иронией в голосе. Мало того, фамильярничает, так еще и при всех нарушает правила среди бела дня. — И что же ты жуешь так тщательно? Неужели где-то ириски откопал? Они, наверное, за пятьсот тысяч лет стали несъедобными. Мой сарказм, разумеется, не такой элегантный, как у одноименного, но я была отчасти горда собой, что и меня криокамера не обделила чувством юмора. — Ты почти угадала, Валерия. Это жвачка. — Жвачка? В смысле, жевательная резинка, которой от нечего делать забивали себе рты наши предки? — Не совсем. Моя жвачка — не бесполезна.