На улице мы снова оттопырили большие пальцы. Через несколько секунд нас подобрал лимузин, будто олень Рудольф, явившийся по нашей команде. В ту ночь нас обслуживал целый автопарк: лимузины, спортивные автомобили, пикапы. Мы выбирали «сани» по своей прихоти. После нескольких вечеринок мы окончательно объелись и отправились бродить по улицам, придумывая новый план. Сверкали рождественские огни. Воздух был морозным. Мы наслаждались чудесной атмосферой, и вдруг пожилая женщина подошла к Санте, взяла его за руку и заглянула ему в глаза. – Я всегда любила тебя, Санта. – Я тоже всегда тебя любил, – ответил Санта, тепло и нежно обняв ее в ответ. К тому времени Санта уже устал таскать за собой мешок. – Пора разносить игрушки, – сказал он с улыбкой. Может быть, в 70-е не так строго следили за порядком, а может, Санте везде были открыты двери. Или же просто в него верил кто-то из персонала больницы. Во всяком случае, нас пустили в детское отделение. Мы шутили и смеялись с больными детьми, которые расцветали при виде Санты. Он доставал игрушки из мешка. С каждым новым подарком у нас на душе становилось теплее. Мы пожелали всем доброй ночи и направились к выходу. Автоматические двери выпустили нас в холодную ночь. Мы стояли молча, пытаясь осознать все, что мы только что пережили. И хотя нашим сердцам было тепло, руки у нас мерзли. – Идем на пристань, выпьем кофе по-ирландски, – сказала я, трясясь. И тут мимо нас прошла семья, поглощенная оживленной беседой на идиш. Не раздумывая, Санта поднял руки, словно благословляя их: – A gesund auf dein keppeleh («Благословение на ваши головы»), – подмигнул он. Ошарашенные прохожие с искренним смехом ответили на доброе пожелание: – Zie Gesund, Санта! («Будь здоров!») Мы пришли в людный бар «Буэна Виста». Санта был наконец близок к исполнению своей мечты. В баре негде было яблоку упасть, но люди расступились перед нами, как воды морские пред Моисеем. Какой-то мужчина вскочил и предложил нам сесть, пока он заказывал напитки. Как только Санта уселся, начался парад. Женщины в разной степени опьянения сражались за возможность посидеть у Санты на коленках. – Ты хорошо себя вела? – спрашивал Санта каждую, записывая их имена и номера телефонов в книжечку. То ли из-за его адвокатских уловок, то ли из-за чарующих голубых глаз, женщины ничего от него не скрывали. Пока записная книжка Санты заполнялась, я болтала с мужчинами, которым нравились симпатичные эльфы. Потом Санта посмотрел на часы и сказал, что нам нужно зайти еще кое-куда. Его нынешняя подружка, с которой они встретились всего пару раз, позвала его в гости выпить эгг-нога и познакомиться с ее детьми и друзьями. Она жила в Сан-Франциско, но нам нужно было поторопиться, чтобы пересечь мост Золотые Ворота. – Хо-хо-хо, – голос Санты перебил шум бара. – У меня беда. Мои сани арестовала полиция Сан-Франциско, а нам не хотелось бы огорчать детишек округа Марин. Может быть… Он не успел договорить, как сразу три человека вызвались перебросить нас через мост. Мы прибыли на место как раз к полуночи. – С Рождеством! – застучали мы в двери. Узнав голос Стива, Кэрри открыла нам. – Санта! – ахнула она. Ее дети уставились на нас с удивлением. Заинтересованно притихли даже взрослые. Неужели это чудо? Не совсем, но комнату действительно наполнили магия и волшебство. Может быть, я праздновала Рождество всего двенадцать часов в жизни, но могу сказать, не задумываясь – в Санту я верю. А как же записная книжка Санты? О, она ему так и не пригодилась, ведь вскоре после Рождества Кэрри стала миссис Санта-Клаус. Цгойна Танцман Меня прислал Санта Каким прекрасным может быть тот день, Которого коснулась доброта! Джордж Эллистон, поэт – Мама, смотри, там Санта! – воскликнул мой шестилетний сын Джордан. – Можно я расскажу ему, чего хочу на Рождество? Его трехлетняя сестричка Джулия схватила меня за руку. – Мама, пожалуйста! Ее огромные голубые глаза смотрели умоляюще. Я вздохнула. Год выдался тяжелым. Мне пришлось пройти через развод, потом мы с детьми остались без дома. Оказалось, матери-одиночке труднее сводить концы с концами, чем я себе представляла. И вот я стою в торговом центре за три дня до Рождества и отчаянно надеюсь купить хоть какие-то игрушки на распродаже, чтобы устроить детям некое подобие праздника. Я покачала головой. – Простите, ребята. Боюсь, в этом году у вас не выйдет посидеть у Санты на коленках. Их лица вытянулись. – Почему? – спросила Джулия. Джордан добавил: – Я хотел рассказать Санте про конструктор. Я наклонилась и взглянула в их маленькие печальные лица. – Если вы заберетесь к Санте на коленки, вас сфотографируют, а потом потребуют заплатить за фотографию. На мои глаза навернулись слезы, когда я продолжила: – А мы сейчас не можем себе этого позволить. – Но, мама, ведь скоро Рождество! – заныла Джулия. – Как же Санта узнает, какие подарки мы хотим? От ее слов слезы чуть не полились у меня из глаз. Мне было больно думать о том, сколько лишений мои дети испытали за этот год. А теперь они даже не могли поделиться с Сантой своими желаниями. И уж тем более я не могла эти желания исполнить. Пока я придумывала какое-нибудь объяснение, оказалось, что очередь к Санте рассеялась. Он заметил нас и стал махать рукой, подзывая к себе. Я покачала головой и пожала плечами. Мне стало стыдно: вот и Санта узнал, что у нас нет ни гроша. Санта помахал нам снова. Когда я во второй раз проигнорировала его, он поднялся из своего огромного бархатного кресла и направился к нам. – Привет, детишки, – прогудел он. – Чего вы хотите на Рождество? Мои дети просияли. Джулия стала пересказывать свой список, но Санта перебил ее. – Ну уж нет, юная леди, – сказал он. – Нужно делать все как следует. Садись-ка на мой стул и расскажи все по порядку. А мы тебя сфотографируем, чтобы мамочка запомнила этот день. – Санта, мы не будем фотографироваться в этом году. Я тихо добавила: – Время сейчас тяжелое. Он повернулся ко мне и сказал с добрейшей улыбкой: – Это подарок, дорогая. Я хотела возразить, но не смогла вымолвить ни слова, увидев, какое счастье написано на детских лицах. Они уселись к Санте на коленки и принялись позировать для фото. Их улыбки, словно маяки, пролили немного света на черную полосу моей жизни. Я не знала, как благодарить Санту за его доброту. Но это было еще не все. Пока помощник проявлял нашу фотографию, Санта вручил моим детям по раскраске и леденцовой тросточке. А мне выдал карточку с надписью: «Меня прислал Санта». Я не успела спросить, что это означает, как он пояснил: – Мой сын управляет магазином на втором этаже. Пусть дети выберут там любую игрушку, а вы просто отдайте эту карточку продавцу на кассе. Они знают, что делать. Увидев мое замешательство, Санта похлопал меня по плечу. – Говорю же, это подарок. Я чуть не расплакалась, глядя в его доброе лицо. Мне вдруг подумалось, что его пышная борода и круглое брюшко – вовсе не костюм. – Не знаю, как отплатить вам за щедрость, – пробормотала я. – Такая у меня работа, – подмигнул он и добавил: – Я ведь Санта-Клаус. По дороге домой дети без умолку болтали о своих новых игрушках. Я слушала их, и у меня впервые за долгие месяцы было легко на сердце. В конце концов Джулия сказала: – Мама, я думаю, что в этот раз в магазине работал не помощник Санты. Сегодня Санта сам был там. Я улыбнулась ей в зеркало заднего вида. – Думаю, ты права, милая. – Он даже сделал мне подарок пораньше! – она обняла свою новую куклу и сказала: – Самый лучший подарок на свете.