– Что ты имеешь в виду? В каком еще «нашем мире»? – Я имею в виду наш профессиональный мир. Людей, которые занимаются той же работой, что и мы. – Ты сейчас серьезно? – Цикада хмурится. – Говоришь так, будто убийства – это индустрия… – Опять ты за свое, заткнулся бы уже!.. У меня большая сеть доверенных информаторов. Я получаю самые разные сведения. Так что, когда появляется какой-нибудь новый профессионал, я об этом узнаю́. В конце концов, это бизнес. До меня доходят все важные слухи. Ты ведь тоже их собираешь, разве нет? Получаешь информацию в том порномагазине. Он имеет в виду «Момо»[20], известный в подпольном мире магазинчик журналов для взрослых, притулившийся в глухом переулке неподалеку от станции «Токио». Женщину, которая владеет магазинчиком, тоже зовут Момо – может быть, ей просто удобно, чтобы ее называли по названию магазина, или же она назвала магазин в честь самой себя. – Да что ты об этом знаешь… Может быть, мне просто нравится этот магазин, вот и всё. – Ты любишь порножурналы? – Это целый мир обложек с голыми девушками. Грандиозное зрелище! Не знаю, короче, мне там просто нравится. – Ты извращенец. Эротоман. – И совсем это не так. Говорю тебе, я просто считаю, что девчонки, позирующие голыми, гораздо лучше девчонок, которые из кожи вон лезут и разукрашивают себя, как актеры кабуки, чтобы выглядеть модными и привлекательными. Порномодели ничего не прячут, у них нет никаких хитрых уловок, и это приносит человеку, который на них смотрит, душевное спокойствие. Это, как бы сказать… чистота. Это выглядит искренним. – Все-таки ты настоящий дурачок. – Да пошел ты… Многие люди чувствуют так же, как я. Потому-то все слухи и собираются в магазинчике у Момо. – Момо – часть нашего профессионального мира. Это рынок слухов и сплетен. Она собирает по своим каналам информацию, а потом продает ее. – Кстати, о слухах и сплетнях. Ты когда-нибудь слышал о профессионале по имени Шершень? – Цикада представляет себе трупы огромных насекомых в сыром переходе кондоминиума. Он слышал о Шершне именно от Момо. – Парень, который убивает с помощью яда. В последнее время я не особенно много о нем слышал. Куда-то он запропал. Ну, ты же знаешь, шершни только один раз могут ужалить, прежде чем умрут. Чего тут бояться? – Это про пчел. Шершни могут жалить столько раз, сколько захотят. – Есть еще Кит. – В океане? – Парень, который специализируется на том, что заставляет людей совершать самоубийства. Получает заказы от очень сильных и могущественных людей и заставляет своих жертв убить себя. Уговаривает их. – Звучит как-то не очень. Как подобное может принести удовлетворение от работы? Если собираешься кого-то убить, ты должен сделать это сам – просто прийти к нему в открытую и воткнуть в него нож или застрелить из пистолета. Миллионы людей убивают себя каждый год по собственной воле. Самоубийство – это не способ убить кого-то; это просто что-то, что происходит само. – Любишь же ты потрепаться… – Ну да, потому-то все и зовут меня Цикадой. – В любом случае… полагаю, ты в курсе бизнеса компании Тэрахары, да? – А, «Фройляйн»? Которую еще на японский манер называют «Рэйдзё»? Он наслышан о ней. Насколько ему известно, это целая корпорация. Мужик по фамилии Тэрахара там всем заправляет. Они занимаются торговлей наркотиками, работорговлей, продают органы на черном рынке. Он никогда напрямую с ними не контактировал, но до него доходило немало диких слухов. Один из них, который действительно его расстроил, был о женщине, которую они держали взаперти и заставляли беспрерывно рожать детей, которых потом отнимали у нее и продавали за границу для извлечения органов. Цикада не знал, было это правдой или нет, но, даже если это была всего лишь сплетня, она была просто чудовищной. – Ну так вот, прошлой ночью погиб сын Тэрахары. – Ноздри Иваниси раздуваются, как будто он гордится тем, что ему известен этот факт. – Это хорошие новости. – Он действительно так считает. Цикада никогда не встречал сына Тэрахары, но он слышал истории о нем, и все они были плохими. Парень пользовался репутацией и властью своего папочки и творил жуткие вещи. – Кто-то его убил? – Его сбила машина. Минивэн. – Божественное возмездие. Я слышал, что он вечно напивался и сбивал людей. Или подбивал своих дружков, и они вместе сбивали на машинах детей, идущих в школу. – Но они говорят, что это был не просто несчастный случай. Что сына Тэрахары-сана убило что-то другое. – Его убило то, что его переехала машина, разве нет? – Я имею в виду, что его, возможно, толкнули под машину. – Толкнули? Да ладно… – Есть парень, который занимается этим профессионально. Иваниси отвечает туманно, что случается с ним довольно редко. Возможно, он не хочет давать подробных объяснений. – О чем ты? Как это «занимается этим профессионально»? Кому бы пришло в голову нанимать кого-то, чтобы сделать подобное? – Много людей ненавидят Тэрахару-сана. – Иваниси потягивается, поднимая руки над головой. – Так или иначе, он в ярости. Отправил всех своих людей на поиски того, кто убил его сына, – кто бы это ни был. Бросил на это все силы и нанимает людей со стороны, чтобы они тоже искали его. Всех, кого только можно. – Но нас с тобой в команду не взяли? – Ну да… – На лице Иваниси возникает самоуничижительная улыбка, подразумевающая, что их предприятие такое крошечное и ничтожное, что такой большой босс якудза, как Тэрахара, просто не обратил на них внимания. – Вместо этого мы получили заказ на другую работу. – От Кадзи. – Сейчас все в нашем бизнесе с ног сбились вокруг дела Тэрахары. Все разыскивают этого преступника. Должно быть, мы оставались единственными, кто был свободен, чтобы взять работу. Это большой шанс для нас. Ты так не думаешь? Пока все на соревнованиях, у нас новый клиент. – Я не стану этого делать. Разве не ты несколько часов назад говорил, что опасно выполнять заказы один за другим? – Ты это сделаешь. Безапелляционность тона Иваниси по-настоящему бесит Цикаду. Он старается этого не показывать и с трудом сглатывает ком в горле. У него такое чувство, будто ему было сказано: «В конце концов, ты – всего лишь моя марионетка». Сцена из фильма вновь воспроизводится у него в голове. Он видит самого себя, привязанного к больничной койке. Иллюзия настолько отчетливая, что заставляет его поежиться. «Ну уж нет…» Цикада успокаивается, заставляя себя думать о том, как дышат устрицы. Судзуки Ему и самому трудно себе объяснить, почему ему пришла в голову идея представиться частным учителем. Но, раздумывая об этом, он приходит к выводу, что, если это сработает, у него будет повод приходить регулярно – возможно, несколько раз в неделю. Это откроет ему больше возможностей, чтобы собрать доказательства того, что хозяин дома – на самом деле профессионал по имени Толкатель. Так что, возможно, все не так плохо. Асагао на мгновение кажется застигнутым врасплох. – В самом деле. Не понимая, что означает это «в самом деле», Судзуки выдавливает неубедительную улыбку, но затем Асагао продолжает: – Хотите зайти? – Ой! А… а можно? – Вам не хочется зайти в дом? – Нет-нет, что вы, всё в порядке. Судзуки настолько растерян, что дальше все происходит как в тумане. Он не запоминает, как переступает через порог, открывается ли дверь внутрь или наружу. Следующее, что он помнит, – это что он смотрит вниз, на свои ноги. Его туфли уже сняты. Асагао проводил его в гостиную, и теперь Судзуки сидит на бежевом диване. Он скрещивает ноги, затем тотчас вновь ставит их прямо, смущенный своей развязностью. Потирает большим пальцем правой руки указательный палец левой руки, затем дотрагивается большим пальцем левой руки до большого пальца правой, как будто удостоверяясь, что все еще владеет собственным телом. Оглядывается, чтобы посмотреть в соседнюю комнату. Там обеденный стол и встроенная кухня. – Итак, вы… Вопрос возвращает его обратно в реальность. Он поспешно поднимает глаза. Асагао сидит на другом диване напротив него. – Да-да, что? – Вы занимаетесь продажами? – Ну да, да, именно, – отвечает он по инерции, но затем поспешно поправляет себя: – Я хотел сказать, да, я нахожу новых клиентов, но я также занимаюсь репетиторством. – Если он не добавит этого, то его легенда не сработает. – Тяжело, наверное… – О, я к этому привык. «Или привык бы, будь это правдой». – Так вы хотите преподавать Кентаро? – Да. – Словно демонстрируя свою решимость, Судзуки смотрит прямо в глаза Асагао. Прическа мужчины выглядит немного растрепанной, как будто он всегда причесывается пятерней. Но он совсем не кажется неопрятным, и даже вблизи ему невозможно дать его возраст. У него острый взгляд и резко очерченные брови. Щеки и подбородок словно обтянуты кожей без единого грамма жира под ней. Линии между бровями и в углах рта больше походят на шрамы или травление, как на металле, чем на морщины или признаки усталости.