И тут мне пришла в голову мысль: я опять забыла, что в моей машине могут быть жучки. Черт! Я совсем забыла о возможной слежке, расслабившись от мысли о том, что я не борюсь с мафией. Но вполне вероятно, что мафия об этом и не подозревает. Черт! Черт! Черт! Но чертыхаться было поздно. И я решила втюхать дезу соглядатаям. Надо окончательно сбить с толку противника! Пусть думают, что меня глобальное волнует, а не борьба с какими-то замшелыми злоумышленниками! С Билли Гейтсом буду бороться! Чипирование на чистую воду выводить! По этому поводу я позвонила Наташе. Нет, не которая адвокат, а старинной своей подружке Наташке Куборевой. Она уринотерапией увлекается и лечением чесноком – от всех болезней. Она-то точно не подумает, что я с ума сошла, а поддержит тему. – Наташ, привет! Ты в курсе? – Разумеется! Чипы нам будут под видом прививок вживлять. А потом мировая закулиса нас будет через чипы эти зомбировать своими идеями тлетворными. – А подзаряжать аккумуляторы чипов как будем? – Спиртным! – Специальный выдавать будут? – Нет, будут только следить, чтобы не мешали и градус не понижали! – Очень разумные требования! Очень. Мы еще довольно долго общались на эту тему. У тех, кто за мной следил, должно быть, мозги закипели. Но не пережала ли? Они, наверное, соглядатаи, подумают, что я сошла с ума. Ну, и пусть. С сумасшедшей – какой спрос? Через полчаса мне на вотсап капнули два фото. На обоих веселые молодые парни игриво смотрели в объектив. Но имелись и подписи к фото – идентифицировать Поднебесного было легко. Я набрала редакторшу Лельку из издательства и весело щебетала с ней минут двадцать. Пусть мафия знает, что я вовсе не озабочена ее разоблачением! А совсем другие мысли у меня на уме. Все же хорошо, что я про нее, про мафию, вспомнила. Потому что вообще-то у меня сегодня была запланирована еще одна важная встреча, которая должна была укрыться от внимания коррупционеров. Я беззаботно бросила машину в центре и скрылась в толпе. То есть я очень надеялась, что скрылась. Домой я добралась сильно к полуночи. Антон был вне себя. Он даже не спросил, где я пропадала! – Слушай, – примирительно сказала я, – давай назовем кошку Бася? Как тебе? – Ну ты совсем обнаглела! – завопил вдруг Антон. – Называть кошку именем своего любовника! Этого не будет никогда! В моем доме! – и часто-часто замахал указательным пальцем перед моим носом. Я остолбенела. Что Антон имеет в виду? – Что ты имеешь в виду? – так и спросила я. – А, ты еще к тому же делаешь из меня дурака! А я все знаю! Про твоего любовничка Василия! В такой накаленной обстановке, конечно, трудно было проводить мыслительную работу. Но я все же поднатужилась и вспомнила, что говорила Кике о том, что встречалась с Василием. Но по делу же! Ирка сто раз права – мужики хуже баб! – Это совсем не то, что ты думаешь, – сказала я. – Тебе не удастся безнаказанно наставлять мне рога! – Какие рога?! Фу, что за образный ряд! Антон хлопнул дверью и ушел в ночь. Еще не хватало! Я кинулась названивать мужу, но он не брал трубку. Полночи я слала ему нежные эсэмэски. Ответа на них не было. Я приняла успокоительное и под утро все же заснула. Вот уж, действительно, не знаешь, где найдешь – где потеряешь. Было 10 утра, когда я решила, что уже не засну, и позвонила Леониду. Мы с ним должны сегодня ехать по пятому адресу. – Леонид? – Старший следователь Смирнов, Москворецкий район???? – отозвалась трубка. – С кем я говорю? Я растерялась. – С кем я говорю? – переспросили в трубке. – Я – Ольга Звонарева, мне Леонид нужен. – Кем вы ему приходитесь? – Знакомая. Нехорошее предчувствие уже посетило меня, но я старалась не думать о плохом. – Леонида убили. Вы можете сейчас подъехать для опознания? У трупа с собой документов нет. – Конечно, – обреченно сказала я, – куда? Я вызвала такси. Руки тряслись. Мысли путались. И я держалась за надежду, которая, конечно, была призрачной. Вдруг это не Леонид, вдруг это какой-то другой мужчина, у которого случайно оказался телефон Леонида? Следственная бригада еще не уехала с места убийства. Меня пропустили за ленту ограждения. Передо мной откинули что-то пластиковое, черное, чем был прикрыт труп… Да, это был Леонид. Но как меняет человека смерть! Впрочем, я плохо знала этого осокинского сотрудника. Видела несколько раз – и только. Может быть, он и при жизни всегда был таким – сосредоточенно-отрешенным и спокойным. Не знаю. И уже никогда не узнаю. – По какому делу вы звонили этому гражданину? – голос следователя донесся до меня словно издалека, откуда-то сверху, из небытия. – Это Леонид Барабаш. Отчества не знаю. Сотрудник детективного агентства моей подруги Ирины Осокиной. Я хотела узнать, нет ли новостей об Ире, – сказала я и не узнала свой голос. Он был металлический, неживой. – Ее похитили позавчера. Позавчера? Не помню. Недавно. Я, действительно, не могла сосчитать дней. Сколько их прошло? Что можно было в них поменять? – Похитили? Кого? – Мою подругу. Ирину Осокину. Подробности вам лучше узнать в полиции. Ее муж подал заявление. Я дала Кикины координаты и, наконец, решилась спросить: – Как его убили, Леонида? – Его задушили. Веревкой. Видимо, напали сзади. – Когда? – Часов пять назад. Значит, рано утром. Что делал Леонид рано утром в этом районе? Может быть, он живет поблизости, шел домой? Ирка говорила, что вся ее команда будет заниматься разоблачением квартирной мафии. Следил за кем-то? И этот кто-то заметил слежку и решил таким образом от нее уйти? Леонид узнал что-то, и это что-то стоило ему жизни? Глава 6 Иркин телефон все не откликался. Я добралась домой. Антон уже вернулся. Мрачный, как рассвет перед расстрелом. Хотя для рассвета перед расстрелом еще возможны варианты. Здесь их – не было. У меня, как легко понять, настроение было не лучше. Но мне не хотелось рассказывать Антону об убийстве. Скажи я сейчас Антону, что меня не было дома с утра пораньше, потому что я поехала опознавать труп, – он воспринял бы это как оправдание. Или еще хуже – как шутку. Возможно, даже в его глазах это выглядело бы нелепостью. Мне не хотелось скоморошничать. И я не хотела оправдываться. У меня просто не было на это сил. Но – тем не менее – я собрала все свое благодушие в кулак и встала навстречу пытке. То, что она будет, – я не сомневалась. – Антон, – слабым голосом позвала я, – Антон… Ответом мне было злобное молчание. Мотька радостно прыгала вокруг Антона – он грубо отпихнул ее. «Все-таки он недобрый», – подумала я как-то отстраненно, как о чужом. Мне вдруг показалось, что вижу этого человека, Антона, в первый раз. Скошенный подбородок, приободренный и скрашенный бородкой. Бесцветные глаза в обрамлении нависших век и мешков. Выражение лица – довольно тупое. Наверное, Антон тоже смотрит на меня, как в первый раз. И тоже не видит ничего хорошего – только плохое. А во мне ведь есть и хорошее, и плохое – как и во всяком человеке. И в Антоне – тоже. Я оделась и пошла гулять с собакой. Был ясный осенний денек, чуть припорошенный снежком – свежим и чистым. Незлопамятная Мотька шустро перебирала своими коротенькими лапками, радовалась жизни. Я брела за ней и всем сердцем хотела быть такой же наивной и великодушной. Позвонила Инга. Спросила: – Как дела? – Хорошо. А у тебя?