Я искренне спросила, с искренним интересом. Антон давно мне ничего не рассказывал. – У меня все хорошо, – не стал развивать эту тему. – Я рада. А у меня, вот видишь, у меня не очень… Я, конечно, рассчитывала, что Антон расспросит, что да как. Мне бы на его месте были интересны подробности. Но Антон молчал. Антон допил чай и ушел в кабинет. Я допила кофе. Надо все же назвать как-то кошку. Позвонила Поли. – Что такой голос? – спросила Поли, услышав мой «привет». – У тебя абсолютный слух, – сказала я, – я – под подпиской о невыезде. Меня обвиняют в убийстве. – Екорный бабай! Поли появилась через минуту. Вся в черном. Выслушав мою невеселую историю, сбегала домой и притащила бутылку коньяка. – Выпивать-то тебе можно? С тебя подписку не взяли – трезвенницей быть? – С утра? – Не каждое утро таковым выдается. – Наверное, можно выпивать. Это если и выезд – то виртуально-ментальный. А там они имеют в виду – физические перемещения тела. Появился Вова, шофер Поли. – Все бы так сидели, – сказал он, выкладывая из пакетов бутылки и закусочную снедь. – Я хочу назвать котенка Бася, – снова начала я, мне не давало покоя безымянное существование этого существа, требовалось закрыть вопрос, а потом уже думать, – как вам? – А что, мне нравится, – сказала Поли. – А почему не Васька? – не к месту спросил Вова. – Потому что котенок – девочка, – я боялась смотреть на Антона, который как раз появился в дверях. Он шумно сопел и сверлил меня огнедышащими глазами. – Антон, а ты как считаешь? – политкорректно спросила звезда эстрады. Антон сверкнул очами и молча ушел. Хлопнула дверь. Ушел не попрощавшись. – Что это он? – растерянно спросила Поли. – Я что-то не так сказала? – Не обращай внимания, – сказала я, – Антону везде мерещится Василий. Поли хмыкнула и продекламировала с выражением: – «А ты ушел, любви не понимая, обиду в сердце затая, так пусть тебя е… собака злая, а не такая куколка, как я». Я рассмеялась. – То-то, – улыбнулась Поли, – не дрейфь, подруга. Не ты первая, не ты последняя. Наливай, Вова! – Назову я ее Одетта, – сказала я, – Одя. Чтобы никому не обидно было. – А почему не Одиллия? Она же черная. – А в душе – белая! Поли со скепсисом посмотрела на котенка: – Одя – так Одя. Я все же решила позвонить Антону: – Антон! Мы назвали котенка Одетта. Одя. Возвращайся! Антон пробормотал что-то невразумительное и отключился. Я пригорюнилась. – Ты ж говорила, что разлюбила его, – внимательно глядя на меня, припомнила Поли. – Да? Говорила? Но хотелось бы все же остаться в дружеских отношениях. Не понимаю, что происходит. – Может, у него кто-то есть? – Дамы, – Вова был строг, – вы это все без меня обсудите. А теперь – расскажи-ка, Оля, все по порядку. Я рассказала. И про допрос. И про убийство Тимофея. И про убийство Леонида. Итого, учитывая замерзшего алкоголика и подброшенную Маргариту, – уже четыре трупа. – Как-то непрофессионально их убили, – поморщился Вова, – что это за метод? Отравить? Удушить? Ненадежно и неэстетично. – И заморозить человека на пороге своего дома – тоже непрофессионально, – съязвила я, – у меня большие есть подозрения, что алкоголику помогли замерзнуть. Условия такие создали. Это легко. – Случайностей нельзя исключать, – заметил Вова. – Предположим. Но уже третий непрофессионал попадается, – сказала я, – два задушенных трупа, а третий вообще отравленный. Сколько нужно трупов, чтобы стать профессионалом? Давай определим понятие «куча». – Во-первых, не факт, что это один и тот же человек, – настаивал на своем Вова. – Но и, согласись, не факт, что разные, – сказала я. – Леонид в ту ночь, когда его убили, следил за человеком, который звонил Маргарите, труп которой подбросили Ирке. Но не факт, что это связано. Ирка переманила Леонида у бандитов. Может быть, это бывшие хозяева его выследили и отомстили. Бандиты ведь не прощают измены, да? – И не только бандиты, – констатировал Вова с каким-то нехорошим оттенком в голосе. – А Ирина ваша? Может, она эту, ну, которая труп теперь, сама и пришила. А что? – Да нет, – сказали мы с Поли одновременно. – Что – нет? С людьми же случается, – настаивал Вова, – и спихнула она на Ольгу как-то это дело уж больно быстро… И похитили ее как-то уж больно вовремя. Что верно – то верно. И это, несомненно, был перебор. «Не игра меня сгубила, а к одиннадцати – туз». Но теперь уже поздно что-то менять. – Подозреваются – все! – Поли прищурилась и чокнулась с Володей и мной. Честно говоря, меня в большей степени интересовали подельники Красавина, которых он прописал в квартире на Остоженке, которой завладел обманом. Я так честно и озвучила свою мысль. – Наверняка в доле, – кивнул Вова. – А что там за пятая квартира? Кто там? – Некая женщина по фамилии Резо. Но я уже боюсь ехать по этому адресу. Вдруг ее тоже убили? И все свалят на меня опять? – Это-то я беру на себя, – пообещал Вова. – Да! Спасибо! Надо предупредить! Невинная жертва! – затараторила я. – Наказания без вины не бывает, как известно, – мрачно констатировал Вова. И я тут же вспомнила, что Вова – бывший киллер. Поли, наверное, тоже это вспомнила. Потому что ее как-то передернуло даже. А Вова между тем не унимался: – Вполне возможно, что кто-то из «невинных жертв» состоит в шайке мошенников. А иск подан для отвода глаз! Вот это да! Такое мне в голову не приходило! Это даже не Иркина паранойя. Ха! Иркина паранойя – детский лепет по сравнению с Вовиной! Потому что она у него – всеобъемлющая. Подозреваются – все! Не опасно ли Вову втягивать в это дело, учитывая его прошлое? Но было уже поздно об этом размышлять. – Вызвали меня на допрос после того, как Леонида убили, – мысли мои прыгали, я не могла ни на чем сосредоточиться. А надо было бы! – Но «после» – не значит «вследствие». И, тем не менее… И откуда-то они, мошенники, узнают об этих квартирах, кто-то им дает информацию… И я подумала, что надо срочно позвонить оперуполномоченному Косте. Возможно, мысль была и несвоевременной, но меня всегда спасают несвоевременные мысли. Но тут позвонил сенс Владимир. Спросить, чувствую ли я, что мои дела широкой поступью пошли в гору. Поскольку он вчера весь день проводил в мою сторону обряд Вселения Великой Силы. Я честно сказала победителю «Битвы экстрасенсов», чтобы он прекратил проводить надо мной эксперименты. Поскольку они увенчались уже допросом. Бородин возмутился и сообщил мне, что срочно выдвигается ко мне «чистить помещение». Сказать «нет» – не представлялось возможным.