– Сейчас приедет экстрасенс, – оповестила я общественность. – Зачем? – лапидарно поинтересовался Вова. – Сочувствовать, – не стала я вдаваться в эзотерические подробности. И пошла все же звонить Косте. – Какие новости? – начала я с абстрактного вопроса. Камеры недалеко от квартиры на Остоженке зафиксировали, что убиенная Маргарита шла своими ногами. То есть ее никто не тащил не неволил. И была она вполне живая, когда двигалась к дому, в котором потом нашли ее труп. По крайней мере метров за 500 от подъезда Маргарита была еще жива. – Это все, что я могу тебе сказать, – хотел «соскочить» Костя, но, как легко догадаться, ему этого не удалось сделать. Потому что я изложила обстоятельства своего задержания и допроса. Костя даже присвистнул. – А ты как думал? Я тут в игрушки играю? Но про то, что фото Поднебесного я просила для того, чтобы тебе отправить, – я не сказала, Костя. Я тебя не выдала! – Я же тебя предупреждал. – И ты был прав. Как всегда, – покладисто согласилась я, – но не оставишь же ты меня в таком бедственном положении? – Какое отделение тебя задерживало? Фамилия следователя как? Во-от. Это был уже конструктивный разговор. А то «предупреждал-предупреждал»… Я такие предупреждения тоннами могу раздавать – всем желающим и не желающим. Еще надо было позвонить Василию. Странно, что он сам не звонит. Ирке! Ирке, поганке, надо позвонить! Рассказать про мои злоключения и допросы! Хотя – зачем? Пусть она в неведении пребывает, – мстительно подумала я. Хоть чем-то ей отплатить за то, что она втянула меня в эту авантюру. Она, конечно, будет охать-ахать, когда я уже постфактум ей все расскажу. Руки, может быть, даже заламывать станет (себе). А я гордо так ей все изложу. А на ее вопрос (он прозвучит – непременно): почему сразу не сказала, – отвечу: времени не было. Ну, или что-то в этом роде – небрежное. Пусть позлится. Звонок в дверь. Сенс явился. Во всей своей эзотерической красе – с бубном и сумкой, полной какими-то баночками, бутылочками и скляночками. Я представила Бородина присутствующим. – Я вас видела по телевизору! – вскричала Поли. – Вы – победитель «Битвы экстрасенсов»! Бородин польщенно улыбнулся. Но тут же насупился и переключил свое внимание на Вову, который смотрел на Бородина с обычной своей суровостью. – Вы нуждаетесь в чистке кармической энергии, – без обиняков сообщил Бородин Вове. Вова послушно кивнул и как-то сжался. Что было Вове совсем не свойственно. – Мы поговорим на эту тему, – сказал Бородин и добавил со значением: – позже. Бородин заходил по дому, бия в бубен и прыская на окружающую атмосферу из какой-то бутылочки. Потом ткнул в меня пальцем: – От вас ушла жизненная энергия! Я сейчас помассирую вам точку Джи, и благодать к вам вернется. Я отшатнулась. – Мне, мне нужно помассировать, – возопила Поли. – Позже, – коротко бросил сенс. – Вы бы лучше заявление в полицию написали! Все же на вашу квартиру покушаются! – укорила я. – Экстрасенсы не пишут заявления в полицию. У нас другие методы воздействия на мироздание, – провозгласил Бородин и опять заходил по комнатам. Пока Бородин перемещался, размахивая руками и что-то бормоча, а Поли сидела ни жива ни мертва, как если бы в ее присутствии происходило что-то умопомрачительное, Вова отвел меня в сторонку: – Откуда у него сведения обо мне? – Он – сенс. – Какой на хрен сенс? Откуда он знает? Ты сказала? – Вова, – назидательно начала я, – в мире еще много непознанного. Наука еще не все разгадала тайны бытия. А я, честное слово, ничего ему не говорила. С какой стати? – Это очень подозрительно! – не сдавался Вова. – Ничем тебе не могу помочь. В данном случае. – Я пошел, – сказал Вова, – дел много. – Осторожно! – сказала я. – Не давай волю эмоциям! Вова ушел, а мы с Поли обменялись многозначительными взглядами. – Не дрейфь, подруга, – сказала Поли, – прорвемся! А дома даже полезно посидеть. Обмозговать все в спокойной обстановке. «Остановиться – оглянуться», что называется. – Ха-ха, – сказала я. – Надо жить сегодняшним днем! – не сдавалась Поли. – Да, собственно, я спокойна, – сказала я, – меня, правда, количество трупов волнует. Но это ведь пустяки, да? Звонок. Инга. – Если бы она знала, как не вовремя! – я медлила ответить. – Кто это? – Несчастная женщина. И я не могу ее оттолкнуть. Человеку надо выговориться. – Я теперь точно знаю, где в теле человека находится душа, – сказала Инга, – в солнечном сплетении. И как она болит – тоже знаю. Ее начинаешь чувствовать. Она сжимается. «Бабочки в животе» – это, наверное, тоже – душа. Она трепещет. И в горе и в радости примерно одинаково. Но только человек при этом – по-разному себя мироощущает. И, нет, не «бабочки». Просто душа что-то делает. Неважно – в счастье, в несчастье. Ощущения такие же. Душа трудится. А в остальное время душа спит? В будни, в обычные дни? У меня-то точно спала. Боже мой! Как же я не видела, с кем живу все эти годы? Была сыта и пьяна. Жила в достатке. И мне этого хватало. Роберт – трус. Все-таки вся подлость человеческая проистекает из трусости. Смелый человек совершает поступки. Трус совершает подлости. У труса даже какая-то жажда, какая-то потребность непреодолимая – совершать подлости. Потому что подлость – это храбрость труса. Он в этот момент чувствует себя победителем. Инга все говорила и говорила. Но трубка оповестила о втором входящем звонке. Василий! Наконец-то! Но я еще долго слушала Ингу. Мне было, действительно, ее жалко. Но и свою корысть я лелеяла, выслушивая ее стенания, – они отвлекали меня от моих проблем. Что лучше – потерпеть крах надежд или оказаться в окружении нескольких трупов? Но с надеждой вывести злодеев на чистую воду? Это еще вопрос. Нашла какие-то слова Инге в утешение, потом перезвонила: – Василий, привет! – Ты уже сидишь? – спросил Василий неприветливо. – Откуда ты знаешь? – Вот и сиди. – Ты узнал что-нибудь? – Без кошатников разберемся. Я даже задохнулась от возмущения! Это ж надо так человека унизить – кошатником обозвать! Но не время было выяснять отношения. – Василий, – строго сказала я, – ты не можешь меня оставить без поддержки в такой сложной ситуации. И потом, напрасно ты так взъелся на кошек. И котов! Они – очень милые существа. И я изложила Василию – без обиняков – свои соображения о возможной коррумпированности следователя Е.С. Ромашова, который меня допрашивал. А чего это он? Вдруг? Костя пусть разузнает с позиции правоохранительных органов. А Василий с позиции криминалитета (небось, связи остались). – Василий, только на тебя у меня и надежда, – добавила я свое сакраментальное. Я всем раздала поручения! Всех озадачила! Как же хорошо быть руководителем! И как же я до этого раньше не додумалась? До руководящей роли? Поли и Бородин нежно ворковали о чем-то своем, эзотерическом. Я думала о своем. Вполне реальном и земном. В основном о неживой материи – о трупах. К вечеру явился Антон. Явно пьяный. Всех разогнал. Вернее, все сами ушли, чувствуя себя лишними. Я бы тоже ушла, если честно. – Антон, я назвала кошку Одетта. Одя, – сказала я, чтобы что-то сказать. – Тебе как? – Никак, – отрезал Антон, – и ты уже это говорила. – Но это все же наша кошка… Она живет в нашем доме… – У меня уже нет дома, – сказал Антон. И ушел в свой кабинет. Так что? Между нами пробежала кошка? Нет. Это было бы слишком просто. За всей этой кутерьмой я забыла позвонить Ирке. А между тем, мне было что ей сказать!