Кто снабжал этой информацией мошенников? Да кто угодно – от участковых до соседей. И все же надо сосредоточиться на этом обстоятельстве. Оно имело значение! – Друзья, – сказала я, – с вами хорошо, но мне нужно бежать по делам. Конспирология – чрезвычайно заразная вещь. Стоит сделать только один шаг на ее поприще – как она превращается в образ жизни. И мысли. Об этом я думала, выдвинувшись на встречу с оперуполномоченным Костей. Как я только не плутала по метро (на всякий случай), на какие только ветки не садилась, как только не выскакивала из вагона в закрывающиеся двери. Возможно, я путала бы следы до бесконечности, но время поджимало. Не будет же Костя ждать меня вечно. Запыхавшаяся и растрепанная, достигла я, наконец, места встречи. – Прилетал ли Тимофей Поднебесный в Москву раньше – ты выяснил? – Ты меня будешь учить оперативной работе? – В связи с чем интересуешься? – Не наглей. – Постараюсь. Хотя, знаешь, в моем положении это дается уже с трудом. – Какое такое у тебя положение? Ты – не труп. Пока, во всяком случае. Тебя даже не арестовали. В общем-то Костя был прав. Я – не труп. И меня не арестовали. Но я все же хотела бы завершить эту историю. И заняться, наконец, собой и своей семейной жизнью, которая рушилась на глазах. Но я всегда признаю свои ошибки, поэтому, придав голосу миролюбия, попросила: – Костя, пожалуйста, давай ускоримся немного. – Особенно мне нравится множественное число глагола, – теперь Костя взвился, – не прилетал. Помолчали. Меня, конечно, подмывало высказать в глаза оперуполномоченному Косте все, что я думаю о его ведомстве, которое на меня, невинную, наехало, подвергло допросу и необоснованным обвинениям. Но я держалась. Из последних сил. – В принципе, – сказал, наконец, Костя, – дело по убийству Маргариты Никандровой ведет очень хороший следователь. Правильный. – То-то подозрения падают на Осокину, – не сумела я все же сдержать свой сарказм. – Но она скрывается! – Как скрывается?! Ее похитили! Костя очень внимательно посмотрел на меня. Просто даже буравил меня своим тяжелым взглядом с признаками подозрения. Но я постаралась остаться непроницаемой. Даже подняла брови – в великом изумлении. Дескать, не понимаю, чего это меня так пристально рассматривать? – Странное похищение, – сказал Костя, – сколько дней прошло? А похитители до сих пор не выдвинули никаких требований. – А это – идея! – воодушевилась я и прикусила язык. – В смысле, действительно, почему не требуют выкупа? Но, может, еще рано? Слушай, но на камерах, которые вокруг, тоже ведь должно быть видно, во сколько пришла Осокина. – На них и видно, что пришла она примерно в то время, когда наступила смерть Никандровой. – Ничего себе! – А ты как думала? Ее просто так хотят допросить? От нечего делать? Да-а, пожалуй, Ирке еще рано появляться в миру. Пожалуй, пусть еще поскрывается немножко. – Но не одна же Ирка на этих камерах? – Да, там полно народу. Но установить этих людей не представляется возможным. Мало ли куда они шли? – А тебе не кажется подозрительным то обстоятельство, что камера на подъезде как раз в тот день не работала? – Кажется, разумеется. Но подозрения к делу не пришьешь. А вывести камеру из строя мог кто угодно. – Ирка что ли – кто угодно? Ты ее представляешь в этом качестве? – Ты просто не знаешь, на какие ухищрения может пойти преступный мир! – Ирка что ли – преступный мир? Костя кивнул головой. – И зачем ей это надо было? – продолжала возмущаться я. – Мало ли… Предположим, Никандрова заметила за собой слежку, ей, Никандровой, это, разумеется, не понравилось. И она явилась выяснять с Осокиной отношения. Выследила ее в свою очередь. На почве неприязненных отношений у них возникла ссора. И Ирка твоя ее и отравила. – Чушь какая-то из области ненаучной фантастики. Во-первых, за Никандровой следила не Ирка. Славик и Леонид – попеременно. И Леонида, заметь, убили! Во-вторых, достаточно «во-первых». Это кому же такая версия в голову пришла? Уж не твоему ли следователю хорошему и правильному? В десяти кавычках? – Но почему-то Никандрова пришла в эту квартиру? – Вот именно! Мало того, что пришла! Она там еще и умерла! Уж кому-кому, а Ирке точно это было невыгодно! – А кому выгодно? – спросил глубокомысленно Костя. Держите меня втроем! Я балдею, глядя на представителей наших правоохранительных органов! При такой их махровой наивности, как они вообще преступления раскрывают? Исключительно, наверное, по ошибке. Костя тоже понял неуместность своего вопроса. Но не признался в этом открыто. А только замолчал, якобы глубоко задумавшись. Вот такая манера напускать на себя глубокомысленность на пустом месте – меня всегда бесила. Но я опять сдержалась. И не сказала все, что я в этот момент думаю. А сказала я следующее, причем самым лилейным голосом, на который была только способна: – Красавина надо арестовать! Или хотя бы допросить! Послушать его лживые измышления по поводу его желания прибрать к рукам целых пять квартир! – Но он может не выдать сообщников! – Ты хочешь сказать, что их кто-нибудь ищет, сообщников? – Работа идет, – уклончиво произнес Костя. – Костя? – Не знаю. Вот за что я отдельно уважаю оперуполномоченного Костю – так это за то, что с ним иногда случаются приступы честности. И открытости. – И потом, – ни с того ни с сего сказал Костя, – зачем вообще Осокина пошла в эту квартиру? И именно в тот день? – Она там бывала периодически… – Зачем? – Зачем-зачем? Проверить, все ли там в порядке. Красавин оттуда дорогостоящую технику выносил. Иру адвокатша попросила, которая эту квартиру у мошенника Красавина отвоевала. – На все эти вопросы Осокина должна ответить! Следствию! – строго сказал Костя. – Вот когда наши доблестные правоохранительные органы раскроют похищение и найдут несчастную Осокину – жива ли она вообще? – тогда и ответит! – зловредно парировала я. Распрощавшись с Костей, я опять немного поплутала. Скорее так, для проветривания головы. Набрала Иркин секретный номер. Изложила ей аргументацию следствия про выкуп. – Век живи – век учись! – констатировала Ирка, опять что-то жуя. – Ты сейчас ешь? – Да, – удивилась Ирка, – откуда ты знаешь? – Дедукция, – сказала я, – я тебя не отвлекаю? – Ну, что ты?! Я всегда с тобой рада поболтать. – Поболтать?! Ешкин кот! Я тут расхлебываю за тебя, рыскаю по городу в поисках доказательств твоей невиновности, а ты, оказывается, рада со мной поболтать! – Не придирайся к словам! Нужно действовать! Хорошо. Если они хотят, чтобы похитители потребовали выкуп – так и будет. Как думаешь, какую сумму запросить? – Ну, миллион рублей… – Мало, – отрезала Ирка, – это получится, что меня какие-то ханурики похитили никчемные. Ладно, подумаю. – Ира, а вообще, зачем ты пошла в эту квартиру? Именно в тот день? – Черт понес. – А точнее, – настаивала я. – Проверить – не сменил ли Красавин замки в очередной раз. Проверила на свою голову. Нет, не сменил. Но зато труп подкинул. Ладно, мне выкуп надо обмозговать. Ирка отключилась, а я побрела в задумчивости. Денек был теплый, по-осеннему красочный, ни ветерка, спокойный и умиротворенный. А меня терзали всякие ужасные мысли про труп Маргариты, про несчастного Тимофея, прилетевшего навстречу своей гибели, про Леонида, про мошенника Красавина… И почему считается, что это Ирке подбросили труп? Квартира стояла пустая. Если бы Ирка туда не поперлась в тот день (я, кстати, так и не поняла – зачем?), труп там провалялся бы еще очень долго…