– Есть, несколько, но есть и причины, по которым это не план А. – Она не такая, какой вы ее знаете. – Да. Белизариусу очень хотелось бы ее утешить, и себя заодно. Хотелось сказать, что отчасти это все само решится, что будущее ждет их, но эти доводы не выдерживали критики. Генерал-лейтенант Рудо помнила, как встретила их с Иеканджикой в прошлом. Если бы они не пустились в путешествие в прошлое, то, напротив, вызвали бы парадокс причинности. Но это лишь одна часть причинности, необходимая. Иеканджика и Белизариус могут погибнуть в прошлом, оба, и это не повлияет на поток событий. – И когда мы перейдем к плану Б? – спросил он. – Когда план А окончательно провалится, – ответила Иеканджика. – Даже если б она принялась за дело сегодня же, потребовалось бы несколько дней, чтобы получить разрешения и всякие подписи, – добавила она, подумав. Как бы иррационально это ни выглядело в контексте путешествия во времени, любые задержки казались угрожающими и ненужными. Белизариус не мог просто сидеть на месте, подобно тому, как остальные Homo quantus сидели в «Красном», «Синем» и «Зеленом» кораблях. Им необходимо, чтобы он не мешкал. – Завтра поговорю с растительными разумами, – сказал он. – Зачем? – хмурясь, спросила Иеканджика. – Нам потребуется работать на поверхности. Вероятно, Экспедиционный Отряд – первые люди, повстречавшие настоящий инопланетный разум. – Я читала доклады. Несмотря на поэтические рассуждения некоторых офицеров, эти растительные разумы совершенно не впечатляют. Ключевое слово – «растительные». – Значит, нет никакого вреда в том, чтобы поговорить с ними. Иеканджика поджала губы, пытаясь найти причину возразить, но не смогла. Пошла к своей койке, завернулась в одеяло и вскоре тихо захрапела. В установившейся тишине мозг Белизариуса выискивал успокаивающие закономерности в цветах льда на потолке. 32 Белизариус ослабил уровень увеличения зрительного импланта и повернулся лицом к светящемуся в небе коричневому карлику. Обычно карлики – неяркие и стабильные объекты, будто медленно остывающие угольки в небе, если смотреть на них в видимом спектре. Но даже с расстояния в более чем полмиллиона километров он ощущал узлы магнитного поля этого карлика миллиардами магнитосом в своем теле. Коричневые карлики редко вспыхивают, а даже когда делают это, вспышки чаще всего слабые. Однако время от времени вспышки этих угасающих звезд могут выбросить достаточно энергии. Например, чтобы оплавить огромную часть поверхности Ньянги. И все это случится очень скоро, заставив растительные разумы умолкнуть навсегда. Всю ночь Святой Матфей тихонько копался в системных файлах хозяйственного управления и нашел там информацию об устройствах для перевода речи растительных разумов. Устройство разработали, изготовили, а затем забросили, когда в Экспедиционном Отряде поняли, что им нет никакой пользы с растительных разумов. Тем был присвоен настолько низкий приоритет, что устройства перевода хранились на складах с минимальным уровнем безопасности. На складе уже было с полдюжины членов экипажей, которые начинали свою вахту и собирали необходимое оборудование. Белизариус дожидался своей очереди. Мимо него протиснулась Иеканджика. Оттолкнув в сторону одного из матросов, она потащила за собой Белизариуса под тихую ругань остальных. Святой Матфей открыл замок хранилища, на ходу подделав регистрационные данные и наряд на работу. Взяв два больших контейнера с устройствами перевода, они протолкались к выходу из хранилища. Растительные разумы расположились большим стадом, где-то в три тысячи особей, по кругу с центром у врат времени. При свете, более слабом, чем в полнолуние, и издалека их медленные движения и покачивание листьев были едва различимы. Для человеческого глаза это походило на покачивание верхушки травы в ночном поле. В Экспедиционном Отряде не мешали растительным разумам двигаться вокруг врат времени, поскольку они не представляли собой никакой угрозы. Медленно движущиеся, ужасающе хрупкие, такие, что один матрос с металлическим прутом в руках мог бы легко уничтожить все стадо. Однако в Службе военной безопасности нервно относились к вопросам, касающимся врат времени, поэтому никому из людей не было позволено к ним приближаться без соответствующего разрешения. Белизариус с Иеканджикой остановились у границы освещенной прожекторами зоны в пятидесяти метрах от стада. Речь растительных разумов была странной. У них имелись фоторецепторы, однако обмен световыми или даже инфракрасными сигналами между собой, видимо, был слишком большим расходом энергии, который они не могли себе позволить. Разреженная атмосфера Ньянги плохо передавала звук, поэтому речь, подобная человеческой, тоже была невозможна. Электрических сигналов растительные разумы тоже не производили. Они переговаривались при помощи запахов. По крайней мере, в разреженной атмосфере Ньянги запахи распространялись по прямой. Несколько месяцев назад специалистам Союза удалось расшифровать около тысячи отдельных запахов, составляющих язык растительных разумов. А устройства перевода преобразовывали логограммы, составленные из запахов образы, в человеческие слова. В Экспедиционном Отряде научились синтезировать идентичные запахи, испускаемые тысячами миниатюрных распылителей, и создали блоки рецепторов для восприятия «слов», отправляемых растительными разумами. Несмотря на весь свой примитивизм, устройства перевода выполнили главную задачу – дали понять Экспедиционному Отряду, что эти создания слишком чужды и примитивны, чтобы представлять какую-либо пользу в научном или военном плане. – Вспышка, о которой упоминала Рудо… – сказал Белизариус, глядя на стального цвета облака верхних слоев атмосферы коричневого карлика. – Она же сильной будет, да? – В записях относительно образцов льда есть указания о периодах, когда лед плавился на десятки и сотни метров в глубину, – ответила Иеканджика. – В том числе на протяжении периодов существования растительных разумов. Вся их раса неоднократно подвергалась полному расплавлению в истории их эволюции. – Но на этот раз вы забрали врата времени, – сказал Белизариус. – Ведь они их используют? – Они не пытались сопротивляться, если вы об этом. – А я о другом. Вы злитесь на меня за то, что я забрал врата времени, чтобы исследовать законы Вселенной, сами же вы забрали их у сада, чтобы создавать оружие. Иеканджика не ответила, но Белизариус сомневался, что ему удалось в чем-то ее убедить. И он снова медленно двинулся по хрустящему льду в сторону стада растительных разумов. Иеканджика пошла следом. Миновав черную заросль инопланетного кустарника по пояс высотой, они оказались на широкой утоптанной площадке. Здесь растения неустанно ковыляли на своих коротких ногах, переходя от слабенького ветра, уносящего их пыльцу в прошлое, к другому, из будущего, в котором пыльцы уже не было. Многие из них остановились, улавливая свет, исходящий от прожекторов. Белизариус прошел вперед еще немного, к нескольким большим старым созданиям, купающимся в свете прожекторов от сторожевой башни. – Откуда они пришли? – спросил Белизариус Иеканджику. – Карлик слишком молод, чтобы дать им возможность эволюционировать здесь. Уже сказав это, он сам понял, что все предположения об эволюционном и астрономическом времени не имеют значения, если в системе наличествует устройство для путешествий во времени. В Экспедиционном Отряде совершили невозможный прорыв в разработке оружия и двигателей всего за сорок лет. Судя по всему, находясь возле врат времени, растительные разумы эволюционировали из ничего, обретя разум и способность передвигаться за пару-тройку тысяч лет. Вероятно, сделав это несколько раз в промежутках между вспышками коричневого карлика. – На кометах этой системы обитают генетически родственные организмы, неподвижные и лишенные разума. Это все, что мне известно, – ответила Иеканджика. Растительные разумы среагировали на присутствие Белизариуса, медленно наклоняя листья в его сторону. Несмотря на теплоизолирующую систему скафандра, он, очевидно, излучал достаточное количество тепла, чтобы ярко светиться в инфракрасном спектре. Что растительные разумы думают о людях? Является ли он для них одним из быстро движущихся горячих ангелоподобных созданий? Жестокая насмешка судьбы по отношению к растительным разумам, поскольку они с Иеканджикой являются следующими двумя владельцами врат времени. Растительным разумам была присуща даже некая странная красота. Ноги с двумя суставами, подобно колену и голеностопу, но без ступни, только с твердой черной площадкой. Радиальная симметрия, четыре ноги расположены под девяносто градусов друг к другу. Тело, похожее формой на сосуд, бочонок с ледяными ребрами с туго натянутой черной кожей поверху. Местами сквозь поврежденную кожу был виден яркий лед. Тело увенчивали пучки листьев, высоко, выше роста Белизариуса, поднимающиеся вверх. И с этих листьев исходила пыльца, уносимая призрачным ветром. Чего-то похожего на лицо не было, так что Белизариус не мог определить, с какой стороны подойти к существу, чтобы с ним разговаривать. Их медленные движения намекали на задумчивость и замкнутость, подобные тем, что проявлялись у Homo quantus. Возможно, между ними есть и иные сходства. В записях Союза упоминалось, что условия окружающей среды сильно менялись с течением времени, настолько, что растительные разумы экспериментировали с количеством своих хромосом, подобно цветам. Биологи Союза часто обнаруживали пыльцу с четырьмя и даже восемью наборами хромосом, что означало – отдельные растительные разумы несли в себе восемь или шестнадцать копий своей генетической информации. В генетическом смысле это было чем-то вроде суперпозиции состояний, смешения вероятностей, попыткой одновременно опробовать несколько генетических комбинаций. Для встроенной в мозг Белизариуса квантовой логики эта идея была понятна. Он подключил устройство перевода к проектору шлема. Перед глазами появилась свободная зона изображения, сбоку в колонку располагались слова, которые он мог использовать для обращения. Переносной прибор содержал всего девятьсот семьдесят восемь логограмм-запахов. Слабый словарный запас, чтобы вести разговор. Белизариус выбрал слово «общаться». Нагрудный прибор на мгновение зашипел. На экране посреди пустого пространства появилось нужное слово. Одно из растений слегка пошевелилось, поворачиваясь к нему. На свисающих клочках кожи чернильного цвета колыхались капельки льда, беззвучно касаясь друг друга. У Белизариуса в голове возник образ звенящей хрустальной люстры. Слово «общаться» не исчезло с экрана. Исследователи Союза изучали биохимию и неврологию растительных разумов по образцам их кожи. В отличие от человеческих нейронов, нервные клетки растительных разумов не тормозились мгновенно после возбуждения, они ощущали воздействие дольше. Вспышка света в восприятии Белизариуса для растительных разумов представляла собой длящийся минуты неподвижный образ, перекрывающийся с другими ощущениями, возникшими за множество секунд до или после нее, что создавало мнимую одновременность и размывало ощущение причинности. Сама концепция настоящего, вероятно, значила для них нечто совершенно иное, чем для людей. Рядом с его словом «общаться» на экране появились другие слова. «Старший». «Ген»/ «слово». «Правильное происхождение»/ «истина». Белизариус не знал, как истолковать вторую и третью комбинации. Специалисты Союза сопоставили одному запаху два значения: «ген» и «слово». А интерфейс прибора был контринтуитивным. Белизариус ожидал от специалистов Экспедиционного Отряда декартовой логики, того, что слова будут располагаться в колонку или строку, однако располагались они по законам радиальной симметрии, слегка смещаясь. «Старший» и «ген»/ «слово» постепенно смещались в сторону его слова, которое едва заметно угасало. Почему в Союзе настроили отображение именно таким образом? Он видел другие их мониторы, организованные в абсолютном соответствии с декартовой логикой. Значит, это имеет отношение именно к общению с растительными разумами. Измененный генной инженерией мозг Белизариуса принялся вынюхивать возможные закономерности и строить гипотезы. Он предложил общаться. Они ответили словом «старший», либо имея в виду себя, либо спрашивая насчет него самого. У них не было слова, обозначающего понятия имени, но, возможно, они спросили его, что он такое. А что он такое? Понятие Homo quantus для них ничего не значит, да и логограмм, чтобы его объяснить, у него нет. Передать понятие человека ничуть не проще. Как бы его это ни раздражало, сейчас он оказался на переднем крае человечества в общении с иным разумом. «Старший», – ответил он. Нагрудный прибор издал шипение. «Вариативное происхождение», – добавил он через некоторое время. Он отличен и от растительных разумов, и от Иеканджики. Его первое слово «общаться» еще не угасало, но «вариативное происхождение» заместило слова «правильное происхождение»/ «истина» так, будто вопрос и не был задан. Такого он не ожидал. Он стер их слова. Он и растительные разумы вели беседу, лишь относительно связанную законом причинности. История разговора не являлась фиксированной. Очень даже квантовый образ мышления. Белизариус пересмотрел свои предположения. Долгое время торможения нервных клеток у растительных разумов – не единственное, что расширяет их понимание настоящего. Каковы должны быть восприятие и чувство времени у разумных существ, постоянно получающих репродуктивный материал из будущего и постоянно же отправляющих его в прошлое? Они живут при свете остывающего коричневого карлика, который, каким бы стабильным ни был, иногда вспыхивает, радикально изменяя окружающую их среду. Посылаемая растительными разумами в прошлое пыльца содержит генетическую информацию о том, что пережило непредсказуемое будущее. Генетическая обратная связь, ускоряющая адаптацию. Она должна создать концепцию того, что будущее не только влияет на прошлое, но и меняет значения языка и информации. Миллиарды и триллионы крупинок пыльцы, отправляющиеся в прошлое, представляли собой статистическую информацию. Растительные разумы не отправляли в прошлое четкие факты, они отправляли набор вероятностей. Язык, хорошо знакомый Homo quantus. Если информацию из будущего и прошлого, которую отделяют от настоящего одиннадцать лет, воспринимать как ощущения органов чувств, то чувство настоящего, воспринимаемого растительными разумами, попросту безмерно. Подобный постоянный обмен информацией расширяет их пространство настоящего до размера в двадцать два года. Огромный вращающийся цилиндр «сейчас». «С переднего края»/ «будущего», – ответили растительные разумы на своем языке запахов, и эти слова появились поверх слов «вариативное происхождение», но не стерли их. Обе фразы занимали одно место, и прочесть их было сложно. Их фраза уточнила его слова, но не отменила. Они интерферировали между собой подобно квантовым вероятностям. Это их способ задавать вопросы? Оба состояния существуют, пока не сделан выбор. Подобно коту Шрёдингера. «Передний край», – ответил Белизариус. Ответ был переведен в запах, с шипением вышедший из крохотного устьица в приборе на его груди. Ответ заставил перекрывающиеся фразы исчезнуть. Их разговор, консенсус относительно реальности, теперь содержал в себе «старший», «передний край», «общаться». Остальное исчезло, будто никогда и не появлялось, будто финал разговора появился из набора вероятностей, после того как наблюдающий разрушил суперпозицию состояний. Справа от слегка поблекшего скопления их слов появилось новое – «народ». Вопрос? «Далекий», – ответил он. Хотел написать «в опасности», но в словаре логограмм такого сочетания не было. Ближайшим аналогом было «в тени»/ «в отсутствии пыльцы», и он использовал эту фразу. На внутришлемном мониторе появились два слова, над и под словом «народ». Его люди далеко, и они в тени. А он – «старший», на «переднем крае», пытающийся «общаться». Листья одного из старших растительных разумов слегка наклонились в сторону врат времени, туда, куда струилась пыльца из настоящего в прошлое. И где ничего не исходило из будущего. «Ждать», – появилось на дисплее; «пыльца»/ «мудрость». Эти слова расположились между двух скоплений остальных. Было это советом или констатацией того, что они делают? Ждут ли они в настоящем, чтобы достичь будущего, в расчете узнать, почему из будущего больше не приходит пыльца обратно во времени? Они ассоциируют между собой «пыльцу» и «мудрость». Значит ли это, что они понимают – их мудрость является статистической по природе своей, закодированной в частностях повторения генов в пыльце? Должно быть, растительные разумы куда более похожи на него, чем люди, с которыми он путешествует, создания, наполненные вопросами и вероятностным знанием. К сожалению, в данном случае его знание не было вероятностным. Он знал практически достоверно, почему прекратился перенос их пыльцы. Его прекратили либо грядущая вспышка, либо кража врат времени, в результате которой в будущем нет растительных разумов, чтобы отправить пыльцу в прошлое. Споры и пыльца могут в некотором количестве сохраниться во льду, но старшие и их знание будут развеяны вспышкой звезды. Их культура начнет развиваться заново, с нуля. Белизариус старался не забывать о том, что все это происходит в прошлом, за тридцать девять лет от настоящего, из которого он прибыл, что он пребывает среди событий, застывших в янтаре прошлого. Это было нелегко. «Ждать», – добавил Белизариус, подтверждая их слово согласием. То же делает и он сам. То же делает и его народ. – Патруль, – сказала Иеканджика. – Давайте вернемся на склад и возьмем себе менее подозрительное снаряжение. В языке растительных разумов не было логограммы для прощания, ничего даже близкого по концепции. Белизариус пошел прочь, раздумывая, что сейчас, когда Иеканджика его уводит, видят или думают растительные разумы. Уходящих ангелов, второстепенное астрономическое событие или чудовищ? – Потеря времени, – сказала Иеканджика. – Пора подумать, где мы будем бурить. Дойдя до небольшого склада оборудования, расположившегося между грубо выстроенных зданий, они сняли свои нагрудные приборы. Суета начала вахты миновала, на складе никого не было, и они взяли разведочное оборудование и пару ломов, чтобы брать пробы. Когда Рудо обеспечит им доступ к тяжелому буровому оборудованию, надо будет иметь возможность сразу взяться за дело.