Ричи: Да ладно, Лео! Успокойся. Я: Кошмар! Мы живем в одной квартире. Я не могу расхаживать перед соседкой с эрекцией! Это… это… неприлично! Может быть даже уголовно наказуемо! Ричи: Тогда мне точно место в тюрьме! Успокойся, брат. Не паникуй. Сам сказал, вы с Кей расстались несколько недель назад, а до этого долго не спали… Я: Ты откуда знаешь? Ричи: Ладно тебе – очевидно же. Я: Ты нас вместе не видел несколько месяцев! Ричи: Просто хочу сказать, что ничего такого не произошло. Ты увидел голую цыпу и начал думать другой головой… Эй, еще минута… Вздыхает. Ричи: Мне пора. Расслабься. Она ничего не видела, все хорошо, успокойся. Вешает трубку. 29. Тиффи Рейчел возбужденно подпрыгивает. – Шутишь! Нет, ты шутишь! Невероятно! У него встал? Я со стоном тру виски, как делают в фильмах уставшие люди, и надеюсь, что полегчает. Ни фига. И как только Рейчел сейчас веселится? Вчера пила наравне со мной. – Не смешно. И я сказала «кажется». Я не уверена. – О, я тебя умоляю! Ты не настолько вышла из строя, чтобы забыть, как это выглядит. Трое мужчин за ночь! Мечта! Игнорирую последнюю фразу. К счастью, главного редактора только позабавило мое опоздание, однако работы не уменьшилось. – Перестань притворяться, что вычитываешь верстку, – требует Рейчел. – Нам нужен план действий! – Зачем? – Решить, что теперь делать: звонить отшельнику Кену, выпить с Джастином или прыгнуть в душ к Леону. – Я пошла к себе! – Хватаю распечатку. – Не очень продуктивное совещание! Она напевает мне вслед «Пожирательницу мужчин» Нелли Фуртадо. Впрочем, по поводу плана Рейчел права. Надо разобраться, что, черт возьми, делать с Леоном. Если мы в ближайшее время не поговорим, есть серьезный риск, что утреннее происшествие все испортит – никаких больше записок, угощений, только стыд и болезненное молчание. А стыд как плесень: если запустить, весь дом ей покроется и провоняет. Что же делать? Надо… Надо отправить ему сообщение! Нет – позвонить. Требуются радикальные меры. Смотрю на часы. Сейчас он спит, значит, еще часа четыре ничего нельзя сделать. Замечательно. Полагаю, следовало бы их использовать для вычитки книги Кэтрин, особенно теперь, после шумихи в соцсетях, когда есть реальная опасность, что ее действительно будут покупать. Вместо этого, стойко продержавшись всю долгую ночь и утро, начинаю думать о Джастине. А потом, поскольку мне плохо думается в одиночестве, звоню Мо. Язык у него заплетается, точно спросонья. – Ты где? – осведомляюсь я. – Дома. А что? – Да голос у тебя очень странный. Разве у Герти не выходной? – Да, она здесь. – А-а… Странно сознавать, что эти двое где-то вместе без меня. Как-то не клеится… Со дня посвящения в студенты мы с Герти были неразлучны; потом, в конце первого курса, взяли Мо под наше совместное крыло, когда увидели, как он воодушевленно отплясывает в одиночку под рэп, и решили, что человек, который умеет так двигаться, непременно нужен нам на всех гулянках. Мы все всегда делали втроем, и, если изредка кто-то откалывался, пара всегда выглядела как «я и Герти» или «я и Мо». – Включишь громкую связь? – прошу я, скрывая недовольство. – Секунду. Ага, готово. – Дай угадаю, – говорит Герти. – Ты влюбилась в брата Леона? – Твой безошибочный нюх на сей раз дал осечку, – отвечаю я после небольшой паузы. – Черт. Значит, в Леона? – Я что, не могу позвонить, просто чтобы поболтать? – Это не называется поболтать, – парирует Герти. – В два часа дня ты не звонишь, ты обычно отправляешь сообщения. – Вот поэтому я звоню не тебе, а Мо. – Ну так что? Где пожар? – Джастин… – говорю я, устав препираться. – А! Наш старичок-бодрячок! Морщусь. – Давай позволим Мо хоть изредка вставлять ободряющее словечко? – Что случилось, Тиффи? – спрашивает Мо. Рассказываю о событиях прошлого вечера – сокращенную версию, без жуткого инцидента с поцелуем. Многовато эмоций для одного телефонного разговора, особенно когда параллельно проверяешь в верстке номера страниц. К тому же до смерти не хочу об этом думать. – Очень типичное для Джастина поведение, – комментирует Мо. – Молодец, что послала его! – с неожиданной горячностью добавляет Герти. – Одно то, что он появился тогда на корабле, мягко говоря, уже странно, а теперь еще и в баре! Ты бы видела, как… Раздается невнятный шум, и Герти замолкает. Кажется, Мо ее толкнул. – Я не совсем послала, – уточняю я, глядя в пол. – Я сказала «пара месяцев». – Все равно это в миллион раз лучше, чем все бросить и снова за ним побежать, – резюмирует Герти. Наступает долгая пауза. У меня сжимается горло. Я знаю, надо рассказать о поцелуе, но никак не решусь. – Герти, – в конце концов, выдавливаю я, – ты не против, если я поболтаю с Мо? Всего минутку. Снова невнятная тишина. – Хорошо, конечно, – отвечает Герти. По голосу слышно, что она пытается скрыть раздражение. – Я один, – сообщает Мо. Сглатываю. Не хочется обсуждать такое в офисе – бросаюсь к дверям, сбегаю по ступенькам на улицу. Прохожие двигаются медленнее обычного, от жары лондонцы – точно вареные. – Ты как-то сказал, что Джастин… что эти отношения не прошли для меня даром. Мо ничего не говорит, ждет. – Что со временем я сама пойму. И когда это случится, надо тебе позвонить. Опять молчание, но молчание в стиле Мо, то есть невероятно обнадеживающее. Как аудиообъятие. Мо слова не нужны – он мастерски обходится без них. – Вчера произошла очень странная штука. Мы с Кеном поцеловались, и… ну, я вспомнила… Почему так трудно произнести это вслух? – …вспомнила секс с Джастином после одной ссоры. Я была такая несчастная.