Мистер Прайор: Могу я дать вам совет, Леон? Киваю. Мистер Прайор: Не позволяйте своей природной скрытности вам помешать… Дайте Тиффи ясно понять, как к ней относитесь. Вы закрытая книга, Леон. Я: Закрытая книга? Когда мистер Прайор разглаживает одеяло, замечаю, что его руки трясутся, и стараюсь не думать о прогнозе. Мистер Прайор: Молчаливый, задумчивый. Уверен, ей очень нравится, но не позволяйте этим качествам становиться преградой между вами. Я тоже слишком откладывал признание, тянул… А теперь сожалею, что не сказал, пока была возможность. Порой думаю, как повернулась бы жизнь. Не то чтобы я недоволен своей долей, но… В молодости теряешь зря очень много времени. В этом заведении шагу нельзя ступить без того, чтобы кто-нибудь тебя не вразумлял. Однако от слов мистера Прайора становится не по себе. После Уэльса я решил, что торопить Тиффи не надо. Но, может, я в самом деле слишком тяну? Видимо, есть у меня такая особенность. И все-таки я же поехал ради нее в замок и позировал на ветру под деревом в огромном кардигане. Ясно же, как я к ней отношусь? Ричи: Нет, ты по природе не открытый. Я: Открытый! Я общительный, эмоциональный… Открытая книга. Ричи: Со мной ты о чувствах более-менее говоришь, но то не считается, и обычно я начинаю первый. Поучись у меня, братишка. Я никогда не тратил время на всякую канитель. Прямо к делу и выложить все начистоту – так гораздо лучше. Растерян. Думал, что двигаюсь с Тиффи верным курсом, а теперь боюсь. Зря передал Ричи слова мистера Прайора – ясно было, что он скажет. Ричи писал любовные песни и распевал их девчонкам в школьном коридоре, когда ему едва стукнуло десять. Я: И что мне делать? Ричи: Черт, чувак, скажи ей, что она тебе нравится и что ты хочешь официально с ней встречаться. Ты же хочешь, так что будет нетрудно… Мне пора. Герти требует, чтобы я в деталях описал десять минут после выхода из клуба. Опять! Ну и женщина! Человек она вообще или… Я: Герти… Ричи: Да нормально все, нормально. Если кто о ней дурное слово скажет, голову оторву. Я хотел сказать «человечище». Я: Хорошо. Ричи: И сама такая очень ничего… Я: Даже не думай! Ричи издает утробный смешок. Невольно улыбаюсь до ушей; не могу сдержаться, когда он так смеется. Ричи: Буду вести себя хорошо, не волнуйся. Но если она меня отсюда вытащит, накормлю ее ужином. Или, может, попрошу руки. Улыбка сходит с губ. В сердце колет беспокойство. Суд на самом деле состоится. Всего через два дня. Не позволяю себе даже рассматривать положительный сценарий, однако мысли невольно рисуют сцену, как привожу Ричи домой, усаживаю в кресло Тиффи, как мы пьем пиво, и он снова мой младший брат. Не нахожу слов. Да и что сказать? Не надейся понапрасну? Конечно, он надеется. И я тоже. В том-то все и дело. Тогда что? Не расстраивайся, если не выгорит? Смешно. Нет таких слов, которые бы утешили, когда последствия столь масштабны. Я: До пятницы. Ричи: Вот она – открытая книга, которую я знаю и люблю! До пятницы, брат. 57. Тиффи Пятница. Первая мысль: это СЕГОДНЯ! Леон у мамы, они поедут в суд вместе. Рейчел и Мо – у меня. Мо увязался на презентацию, и с учетом того, сколько я пахала ради книги Кэтрин, даже Мартин не мог отказать, когда я заявила, что приведу друга. Герти приезжает вместе с Мо, чтобы наскоро обняться и поговорить о деле Ричи. Она уже нацепила свой нелепый парик, и теперь как будто сошла с картины восемнадцатого века. Мо в смокинге и выглядит умилительно. Балдею, когда Мо наряжается. Как щенок в рубашечке и штанишках. Ему явно некомфортно и страшно хочется хотя бы снять туфли, но как только он тянется к шнуркам, Герти рычит, и он ретируется, поскуливая. Когда Герти уходит, он вздыхает с явным облегчением. – Кстати, Мо с Герти трахаются, – заявляет Рейчел, передавая мне щетку для волос. Ошарашенно на нее пялюсь. В этой квартире катастрофически не хватает зеркал. Надо было собираться у Рейчел, у нее в спальне целая стена зеркальных шкафов – подозреваю, что для сексуальных нужд, – однако она наотрез отказывается пускать к себе Герти, та как-то побывала у нее на дне рождения и прокомментировала, какой там бардак. – Мо с Герти не трахаются, – лепечу я, приходя в себя и хватая щетку. Пытаюсь уложить свою гриву в прилизанную высокую прическу из одной нашей книги. Автор обещает, что это просто, но я уже четверть часа никак не перейду со второго шага на третий, а их всего двадцать два, и часы показывают, что остается тридцать минут. – Трахаются, – повторяет Рейчел. – Я всегда чувствую, ты знаешь. Едва сдерживаюсь, чтобы не сказать: Герти тоже «всегда чувствует». Не хочу, чтобы они из-за этого еще больше конкурировали, особенно учитывая, что я с Леоном так и не переспала. – Они живут вместе, – бормочу я с полным ртом шпилек. – И поэтому общаются свободнее, чем раньше. – Так свободно общаешься, только когда ходишь друг перед другом голым. – Фи. Нет, чушь полная. И вообще, я почти уверена, что Мо сексом не интересуется. С запозданием проверяю, закрыта ли дверь. Мо в гостиной. Последние полчаса он принимает то терпеливый, то скучающий вид, в зависимости от того, смотрим мы или нет. – Тебе хочется так думать, потому что он тебе как брат. А прошлым летом он на одной тусовке подъезжал к Келли. – Хватит, сейчас я такие новости не переварю! Выплевываю шпильки. Я их слишком рано сунула в рот. Они нужны на четвертом этапе, а я тут в ступоре от третьего. – Иди сюда, – говорит Рейчел, и я выдыхаю. Слава богу. – Ну и заставила ты меня ждать! Она берет щетку, ликвидирует ущерб, который я нанесла, и одной рукой листает страницы, глядя на схему. – Надо ж когда-то самой учиться, а? Десять утра. Странно в такое время суток быть при параде. Почему-то дико боюсь пролить чай на подол нового нарядного платья, хотя уверена, что, пей я мартини, абсолютно бы не парилась. Чудно? пить из чашки, сидя в шелках. Рейчел превзошла сама себя – мои блестящие волосы уложены на затылке загадочными завитками, прямо как на картинке. Правда, появился побочный эффект – сильно оголилась грудь. Я примеряла платье с распущенными волосами и не оценила глубину декольте. Что ж. Это и мой праздник. В конец концов, я редактор, и именно я заключила с ней контракт. У меня есть полное право одеться неприлично. Пикает будильник, напоминая, что пора проверить, как там Кэтрин. Звоню ей, стараясь не замечать, что в списке любимых номеров она поднялась выше моей матери. – Готова? – спрашиваю, как только Кэтрин снимает трубку. – Почти! – щебечет она. – Только немножко подправила платье, которое выбрали ваши пиарщики, и… – Что значит «немножко подправила»?.. – Надела и поняла, что при свете дня оно смотрится жутко мрачно и серо. В общем, я подрубила подол и переделала горловину… Открываю рот, чтобы ее отчитать, и снова закрываю. Во-первых, бесполезно – если она уже укоротила, платье не спасти. А во-вторых, мой собственный сомнительный наряд будет смотреться гораздо лучше рядом с кем-то, кто тоже решил непрофессионально оголиться. – Хорошо. Заедем за тобой в половине. – Покедова! – говорит она, надеюсь, шутя, хотя не уверена. Даю отбой и смотрю на часы. В запасе десять минут. Пришлось заложить время на прихорашивание Рейчел, которое всегда длится минимум вдвое дольше, чем ожидаешь. Она, естественно, спишет на то, что помогала мне с прической, но на самом деле она, по собственному выражению, – непревзойденный мастер контурирования, и минимум сорок минут незаметными хитростями корректирует форму лица, прежде чем приступить к глазам и губам. Только собираюсь отправить сообщение Леону, спросить, как он, и вдруг звонит стационарный телефон. – Что еще за хрень? – кричит Рейчел из ванной. – Проводной телефон! – ору я, бросаясь на звук, который, кажется, исходит от холодильника. Бросаться в таком наряде непросто – юбка вздымается волнами, нога по дороге дважды опасно запутывается в фатине, и я морщусь, когда ткань тянет больную лодыжку. Я на нее уже наступаю, однако бегать ей не сильно нравится. Надо сказать, что и здоровая нога от бега не в восторге.