ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ, 26 августа 1943 года – Мадемуазель Алар, что вы здесь делаете в полном одиночестве? Вот уж не ожидал такой скорой встречи. Какой… приятный сюрприз. Эстель замерла как вкопанная и вздернула подбородок, отчаянно пытаясь унять охвативший ее ужас. На пороге императорского люкса стоял шарфюрер Шварц, а за ним маячил похожий на хорька адъютант Гессе. – Шарфюрер! – воскликнула она, старательно отводя взгляд от двери в столовую. – Действительно приятный. И что же вас сюда привело? – То же самое, что при нашей последней встрече. Поиски предателя. – Что? – повысила голос Эстель, и это оказалось совсем нетрудно. – О чем вы? – О мадам Бофор. Где она? – Что? – как бы в крайнем замешательстве тянула время Эстель. – Женщина, с которой вы вошли в отель. Где она? – Вы считаете предательницей мадам Бофор? – из последних сил пытаясь скрыть ужас под напускным потрясением, спросила Эстель. – Где она? – наседал Шварц, словно не слыша вопроса. – Где мадам Бофор сейчас, я не знаю. Куда-то отлучилась. Мы так долго ждали гаупт-ефрейтора Мюллера с лестницей и всем необходимым, чтобы повесить картину. Но прошла целая вечность, ей надоело ждать. Наверное, она пошла чего-нибудь выпить. Скорее всего, в баре. – Нет ее в баре, – буркнул по-немецки адъютант. – Говорю же, тут дело нечисто. Этой шлюхе доверять нельзя. – Шарфюрер хмыкнул и обратился по-французски к Эстель: – Мадемуазель, повторяю вопрос и советую хорошенько подумать перед ответом. Где мадам Бофор? – Думаете, я ее прячу? – воскликнула Эстель. – Смотрите. Тут ее нет. Она развернулась на месте и бросилась в одну из спален. Подальше от столовой. От разведчицы. – Ну вот. И тут нет, – объявила она. – Смотрите сами. Шарфюрер с адъютантом направились за ней, и Эстель чуть не разрыдалась от облегчения. Теперь Софи может улучить момент, чтобы выскользнуть из той проклятой подсобки и незаметно исчезнуть. По крайней мере для этих двоих. – Так как же вы познакомились с мадам Бофор? – спросил Шварц. – На днях я ходила за покупками, так и познакомились, – охотно затараторила Эстель. – Представляете, у нее семейное дело, косметическая компания. Вот ведь повезло, а то в наши дни приличную помаду днем с огнем не найти, просто беда. Она продолжала болтать, не обращая внимания на усмешки адъютанта и от всей души надеясь, что Софи добыла все необходимое и уже покидает этот номер и проклятый отель. – Так вот, она проездом в Париже и хотела подарить рейхсмаршалу одну свою картину, и я ей с удовольствием помогла. Кстати, у нее отец родом из Берлина. Или мать, не помню точно. Она настоящая немка, и я подумала, что в отеле ей понравится. Тут ведь все свои. – Свои? – скривился от отвращения шарфюрер. – Очень сомневаюсь, что она из наших. – О чем это вы? – Мадемуазель, по-моему, вы что-то недоговариваете, – прищурился Шварц. – Подозреваю, вам об этой женщине известно гораздо больше. Адъютанта вдруг разобрал смех. – Вы серьезно? Да эта… тупая как пробка. Сколько ее знаю, только и ластится к рейхсмаршалу, как собачонка, таскает всякие побрякушки, чтобы по головке погладили. Ну, наверное, не зря. – И ручная может тяпнуть, – заметил Шварц. – Наверное, лучше на всякий случай арестовать. У Эстель подкосились ноги и потемнело в глазах, но тут из гостиной донесся женский голос: – Мадемуазель Алар! Куда же вы пропали? А я инструменты нашла. Эстель попыталась перевести дух, чтобы избавиться от мушек перед глазами и едва сдержала рвущийся из горла вопль: «Спасайтесь! Бегите без оглядки!» Шварц подскочил как ужаленный, а адъютант стиснул зубы. – Мадемуазель? – донесся голос Софи. – Вы еще здесь? Оба тут же забыли про Эстель и наперегонки бросились вон, а она, едва перебирая онемевшими ногами, поплелась следом. Софи присела возле картины, поставила рядом ящик с инструментами, что стоял в углу подсобки, и с ослепительной улыбкой поднялась навстречу приближающимся немцам: – Ах, это опять вы, – радостно воскликнула она. – Какое совпадение! Гессе чуть не врезался в застывшего на месте шарфюрера, а Эстель начала потихоньку пятиться к выходу. – Мадам Бофор, объясните, что вы здесь делаете, – сурово потребовал Шварц. – Зачем вас послали? – Сейчас мы пытаемся повесить картину, – без малейшей запинки ответила она. – Гаупт-ефрейтора Мюллера не видели? Он ушел за стремянкой. Может, вы поможете, когда он вернется. – А как поживает ваш друг? – спросил Шварц, не обращая внимания на ее вопросы и подходя поближе. – Мой друг? – Тот полоумный, с которым вы были у базилики. От улыбки Софи не осталось и следа. – Он не полоумный… – Вот и я так подумал. Наконец-то вы сказали правду. А где он сейчас, мадам Бофор? И какое у вас задание? – …и очень быстро идет на поправку, спасибо, – продолжала Софи, не обращая внимания на его тираду. – Мы с ним гуляли по парку Тюильри. Там так тихо, ему понравилось. Она задвинула ногой ящик с инструментами чуть дальше, за картину, и неторопливо направилась к двери. К Эстель. Эстель ловила ее взгляд, пытаясь понять, что происходит. Понять, что Софи задумала. Но та не обращала на нее внимания. – Стойте! – скомандовал Шварц. Софи шла дальше, не обращая внимания и на него. – Стойте, вам говорят! – рявкнул Гессе. – Не знаю, на кого вы работаете, но далеко вам не уйти, мадам Бофор, – крикнул Шварц. – Я вызвал людей на подмогу. – Я ее задержу, – заявил адъютант и, обогнав шарфюрера, ринулся за Софи. Она неожиданно остановилась, и Гессе, победно рыча с перекошенным от первобытного восторга лицом, схватил ее за шею. Эстель даже не заметила, откуда взялся пронзивший его горло нож, видимо, не зря на мадам Бофор было платье с такими длинными воздушными рукавами. Адъютант мешком рухнул на ковер, закатив глаза и по-рыбьи разевая рот, и тут Софи молниеносным движением обхватила Эстель сзади за шею и резко рванула на себя. Благодаря преимуществу в росте и недюжинной силе разведчицы захват получился столь крепким, что Эстель не могла даже пошевелиться и только вцепилась ей в руку, а ощутив у горла теплое стальное острие, совсем затихла. – Нет, – прохрипела она в абсолютно искреннем ужасе, только теперь понимая, что задумала Софи. – Не надо! – Придется, – ответила та и поволокла ее к выходу из номера. Шварц потыкал бездыханное тело адъютанта носком сапога и вздохнул: – Вот болван. Ну ладно, хоть не зря пропал. Помог вас вывести на чистую воду, мадам. Гестаповец начал обходить их сбоку, отрезая путь к отступлению и не отрывая горящего лютой ненавистью взгляда, а Эстель оставалось лишь отчаянно озираться кругом. – Нет, – просипела она. – Нет, нет, не надо! – Не подходите! – велела разведчица Шварцу. – А то эту тоже прикончу. – Валяйте, – согласился он. – Она мне без надобности. – Зато рейхсмаршалу по душе, при всей ее глупости. И мы оба это знаем. Шарфюрер заколебался. – В одном мертвец был прав, – презрительно заметила Софи. – Глупа как пробка. Снаружи послышался топот сапог по лестнице. Софи рванула Эстель на себя, повернулась вместе с ней к выходу, как бы прислушиваясь к доносящимся оттуда звукам, и хрипло шепнула на ухо: – Вы знаете, что делать. Эстель крепко зажмурилась, роняя слезы, и незаметно кивнула.