– Будешь работать в паре, как во всех нормальных участках. Это было неприятно. Но это было меньшее из зол. – Если так необходимо… – Я вздохнул. – У нас штатное расписание забито, с кем же я буду… – Это тебя пусть не волнует, – ответила начальник. – К счастью, кваzи сами предложили вариант. – Она нажала кнопку на селекторе и скомандовала: – Пусть Михаил Иванович войдёт. Дверь кабинета открылась, и внутрь вошёл, очевидно, Михаил Иванович. Немолодой, грузный, в старом пиджаке с широкими лацканами. С кожей серо-голубого оттенка. Кваzи. Тот самый, в которого я стрелял сегодня утром. У меня внутри всё похолодело. – Михаил Иванович, познакомьтесь, это Денис Симонов, наш дознаватель по смертным делам, – сказала Амина Идрисовна. – Очень старательный сотрудник. – Я заметил, – сказал кваzи, протягивая мне руку. – Михаил Иванович. Никаких эмоций у него на лице не было. Ну и откуда им там быть, у кваzи. Ни иронии, ни злости, ни злорадства. – Михаил Иванович только сегодня прибыл из-за МКАДа, – продолжала Амина Идрисовна. – У него очень хорошие рекомендации, он… Михаил Иванович, вы же были сотрудником правоохранительных органов до… в прошлой… в прошлом? Приятно видеть, что наша суровая начальница может замяться. – В прошлой жизни, до смерти, я был участковым, – сказал Михаил Иванович. – В маленьком городке Мышкине, в Ярославской области. Он так и продолжал стоять с протянутой для рукопожатия рукой, глядя на меня. – Денис Игоревич! – с нажимом произнесла начальник. Я встал и протянул кваzи руку. – Денис Симонов, капитан, дознаватель смертных дел, – сказал я. И пожал руку мертвяку, в которого сегодня безуспешно стрелял. Рука Михаила была крепкой (неудивительно) и горячей (само собой). У кваzи нормальная температура тела – тридцать семь целых девять десятых градуса. А ещё они в полтора-два раза сильнее среднестатистического человека. – Я уверен, что мы сработаемся, – сказал кваzи. – Зовите меня просто Миша. – Непременно, – ответил я и улыбнулся. – Зовите меня просто Дениска. Мы смотрели друг на друга, крепко сжав ладони. – Очень мило, – с сомнением сказала начальник. – Я рада. Тогда, возможно, вы закончите дело, которым с утра занимался Денис? В качестве вживания в обстановку… простите, Михаил Иванович! – Ничего страшного, – ответил кваzи, не поворачиваясь к ней. – У меня нет предубеждений к слову «жизнь». Это ведь только слово. Пойдёмте, Дениска? – Пойдём, Мишка! – сказал я. И так, держась за руки, мы вышли из кабинета нашей суровой восточной начальницы. Я широко улыбался, Михаил смотрел на меня. В коридоре участка никого не было. Мы отошли от дверей на два шага и остановились. – Ну? – просто спросил кваzи. – Если ты хоть кому-то скажешь хоть единое слово… – прошептал я. Увы, он ждал продолжения. Пришлось продолжить. – Я тебя зарою, нежить. – Мёртвого не так легко убить, юноша, – сказал Михаил Иванович, старый кваzи, только утром приехавший в Москву из земель мёртвых. – Я умею, – сообщил я. Он пожал плечами. А в следующую секунду я оказался прижатым к стене, и ноги мои не доставали до пола с полметра. Старый мёртвый участковый держал меня одной рукой, сгребя в кулак форму так, что затрещали лацканы, а от рубашки полетели пуговицы. – Убить кваzи – это тебе не детей несмышлёных обезглавить, Денис, – холодно сказал он. Впрочем, холод мне, конечно, только почудился. Не умеют мёртвые ни любить, ни ненавидеть. – Вниз посмотри! – прохрипел я. Он опустил взгляд. Дуло моего пистолета почти упиралось ему в подбородок, а палец лежал на спусковом крючке. – Третий раз я не промахнусь, – сказал я. – Скорее всего, – согласился кваzи. И разжал руку. Я рухнул, больно стукнувшись пятками и едва не прикусив язык. Зато устоял. И даже пистолет держал более-менее точно нацеленным. – У нас есть два варианта, – спокойно сообщил кваzи. – Первый – я иду обратно и сообщаю подполковнику Даулетдиновой, что сегодня утром наблюдал, как ты без всякой необходимости обезглавил двух восставших, вместо того чтобы обездвижить их и передать нам для возрождения. Ты убил двух потенциально разумных существ, капитан. – Это надо доказать, – прошептал я. – Кваzи не лгут, и это всем известно, – сказал Михаил Иванович. – Второй вариант – мы отбрасываем взаимные предрассудки и неприязнь, после чего начинаем… – Жить заново? – вставил я максимально язвительно. – Я хотел сказать – работать с чистого листа, – ответил кваzи. – Но твой вариант тоже годится, спасибо. Он замолчал. Я тоже заговорил не сразу. – Сколько вам лет, Михаил? – Можно просто Миша. Я умер в две тысячи семнадцатом, мне было шестьдесят четыре года. Возвысился я очень быстро, буквально через неделю. Так что, если отсчитывать от человеческого рождения, мне семьдесят четыре. – Так вы из самых первых, Михаил? Он кивнул. И продолжил ждать. – Мне тридцать лет, – сказал я. – Когда всё началось, я был двадцатилетним сопляком, вокруг которого мир сошёл с ума. И я видел… много чего видел. Я вас ненавижу. Что восставших, что возвысившихся. Все вы одна порода – нежить. Михаил Иванович продолжал стоять и смотреть мне в глаза. – Это чтобы не было недопониманий, – уточнил я. – Так какой вариант мы выберем? – терпеливо спросил кваzи. – Не надо тревожить подполковника, – сказал я. – Она хорошая тётка. – Полагаю, мы сработаемся, – сказал мёртвый участковый. – Работа в паре даёт массу способов для достижения взаимопонимания. Я кивнул. Работа в паре даёт ещё и массу способов для убийства партнёра. Но этого я, конечно же, говорить не стал. – Мы вместе. Мы справимся, – сказала Ольга. – Обязательно. Дениска! Я смотрел на неё не отрываясь. Голова плыла, и не от удара – от безумия происходящего. Хотелось сидеть на месте и не двигаться…