Катя сказала что-то, и все за столом уставился на меня. Я не мог шевелить языком, чтобы высказать правильное решение. Черт побери, мне никогда не становилось плохо так быстро. Как правило, болезнь подкрадывалась ко мне медленно, постепенно притупляя мои чувства, давая мне время выбраться из этого ада и спрятать мою единственную физическую слабость. — Мерсер, с тобой все в порядке? — похлопал меня по руке Фредерик. Мои глаза встретились с его, но я был вынужден щуриться из-за боли, чтобы сфокусировать свой взгляд на нем. Я не могу этого сделать. Единственным способом прекратить это была темная комната, и божественные пальцы Тесс массирующие прочь эту агонию. Тесс. Все, что я хотел, — это быть рядом с ней. Я нуждался в ней. Она поможет вылечить меня от этого, так же как исцелила меня от всего остального. Зверь внутри хныкал, соглашаясь, что в этих обстоятельствах он не хотел бы причинить ей боль. Он хотел, чтобы она была нежной и заботилась обо мне. Мотнув головой, я подавил подступающую тошноту и встал. Заставляя себя держаться и полностью контролировать ситуацию, я сказал: — Тут вроде все под контролем. Извините, но у меня есть другие дела. Фредерик нахмурился, но кивнул. — Без проблем. Я буду держать тебя в курсе того, какое решение мы примем о Гонконге и Лондоне. Я одобрительно кивнул, что вызвало новый приступ. Я ненавидел, когда мне становилось так плохо. Ненавидел себя за слабость. Держа губы плотно сжатыми, на всякий случай, если мой утренний кофе решит оказаться снаружи, твердыми шагами вышел из комнаты. В ту секунду, когда дверь за мной закрылась, я прислонился к стене и сделал глубокий вдох. Возникло такое ощущение, как будто кислород больше не существовал внутри этого проклятого здания. Я стал возиться с воротником, пытаясь расстегнуть верхнюю пуговицу. Дверь открылась, и я повернулся, корчась от боли, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, кто вышел. Фредерик смотрел на меня с беспокойством. — Опять? Уже который раз за месяц, мужик. Ты обещал пойти к врачу. У меня не было сил, чтобы сказать ему, что я уже ходил к врачу. А для меня признать, что у меня проблема, было чертовски сложно. Но по бумагам со мной все было в порядке. Головные боли, по-видимому, были связаны со стрессом. Затуманенный болезнью, я пробормотал что-то бессвязное и направился в марафонское путешествие — возращение в свой личный кабинет. «Не думай. Просто доберись до Тесс». Фредерик проводил меня до лифта, и я вытащил удостоверение личности, чтобы активировать свой собственный лифт. Это был единственный лифт, который поднимался на крышу. Я не хотел, чтобы кто-то забирался туда без моего разрешения. Жужжание прибывающей машины прекратилось, и металлические двери распахнулись. Фредерик вскинул руку, преграждая мне путь. Раскаленные огненные осколки врезались в мой мозг, мешая различать цвета, как будто все было серым. — Уйди с дороги, Ру. Он убрал руку и позволил мне войти, но запрыгнул за мной. Он посмотрел на меня, ткнув мне пальцем в висок. Я поморщился и замахнулся на него, но моя координация оставляла желать лучшего; я ударил вместо него в зеркальную стену. — Да, мужик, у тебя приступ. Нехорошо. Агония вспыхнула в костяшках пальцев, и я зарычал, потирая ушибленную руку. — Спасибо за полезное наблюдение. И что, ты собираешься оштрафовать меня за это? Он улыбнулся. — Не-а. Это за счет заведения. — Он нажал верхнюю кнопку, и мы ехали молча, пока он не сказал: — Не пытайся просить меня, чтобы я отвалил. Я останусь до тех пор, пока ты не примешь обезболивающие, и пока твоя женщина не положит тебя на диван отдыхать. Я не хотел спорить с ним. Это звучало чертовски правильно. Но я ненавидел, когда мне говорили, что делать. В последний раз я повиновался, когда мне было восемь лет, и позволил отцу убить раба за то, что тот сбежал, чтобы найти пищу для своих голодающих товарищей. Твою мать. Я больше никогда не буду подчиняться чьим-либо приказам. Фредерик украдкой смотрел на меня, но я игнорировал его, сосредоточив внимание и сжав кулаки так сильно, что мои пальцы рисковали быть сломанными. Вероятность перелома предотвращала боль, которая пожирала меня. Я отступил немного и наступил на лужицу. Я понял, что мой мозг сыграл со мной злую шутку, поэтому не воспринял этого всерьез, но потом замер. Я чувствовал запах. Иней. Орхидеи. Тесс. По телу пробежала дрожь. Почему, черт возьми, она была в лифте? И без меня? Она бы не смогла выбраться без моего ключа. Фредерик поднял бровь, заметив мои дрожащие мышцы. — Что, черт возьми, происходит, Кью? — Он шагнул вперед, но тоже поскользнулся. Глядя на пол, он пошарил рукой, чтобы ухватиться за поручень во избежание падения на пол. — Хмм. Это странно. Здесь не может быть протечки. Инстинкт пытался подсказать мне что-то, что я должен был заметить, как только вошел в лифт. Зверь внутри завывал. Случилось что-то серьезное, чертовски серьезное. Что-то витало в воздухе. Я стукнул себя по голове, пытаясь привести мозг хоть в какое-то подобие порядка. Мигрень, вертящаяся вокруг моих нейронов, делала меня тупым, как кусок бетона. Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоить сумасшедший пульс. Запах Teсс витал в моей пульсирующей голове, заставляя сердце стучать сильнее, а член — подергиваться. И тогда меня осенило. Казалось, что по всему телу впиваются ножи, сдирая кожу с меня живьем. Мир со скрежетом перестал вращаться. — Дерьмо. «Тесс!» — Что? Что случилось? — спросил Фредерик, оглядывая лифт, ища какую-нибудь невидимую опасность. Приступ паники послал мигрень прочь, когда она метнулась вниз по позвоночнику. За ней следовала огненная ярость, наполняя меня, как пушку. Они посмели прикоснуться к ней! Тело напряглось, как перед броском, ему хотелось хищной хваткой разорвать всех, кто прикоснулся к моей женщине. Я снова принюхался, вбирая в легкие ужасный запах сигарет и смазки. Запах тела и пота. Мужчины. Какое-то зловещее чувство крутилось в животе, приманивая видение каждого ублюдка из тех, с которыми я имел дело в работорговле. Я не понимал, как учуял запах, но я знал. Что-то нехорошее случилось в этом лифте. С Тесс. Мне нужно было выбраться из этого металлического ящика, который двигался слишком медленно. Мне нужно было штурмовать здание, как Кинг-Конг и размазать каждого мудака по стенке. Рыча, я ударил зеркальную стену лифта так сильно, что она разбилась. Треснувшее от моего кулака стекло, раскалывалось на мелкие кусочки и со звоном сыпалось на пол. — Meрceр, чт… Двери лифта открылись, и я рванул наружу. Я ударился плечом о металлическую дверь и, глотая воздух, споткнулся и упал на колено. Солнце пронзало, словно кинжалом, выстреливая, как гребаная базука в голову своей яркостью. Все казалось совершенно белым, я пытался остаться в сознании. Стиснув зубы, я заставил тело слушаться и наполовину проковылял, наполовину пробежал минное поле из солнечного света. Птицы взвились, возмущенные моим вмешательством. Я ворвался в свой кабинет, пока мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. — Мерсер! Скажи мне, что, черт возьми, происходит! Ты меня до смерти напугал. — Фредерик погнался за мной. Я не стал тратить дыхание на ответ. Я не мог позволить себе этого, так как становился слабее с каждой секундой. Я должен был знать, что Тесс была здесь. В безопасности. Под защитой. Это все в моей голове. Это ужасный сон наяву. Мой мозг играет со мной злую шутку. Это нереально.