Его голос успокаивал меня, в то время как слова выносили мне смертный приговор. — Когда я продам тебя, ты будешь настолько зависима, что мастер с легкостью сделает, что угодно с тобой, и ты будешь этого желать. Твой разум будет ощущаться настолько бессвязным, что ты будешь принимать приказы, словно от них будет зависеть твоя жизнь, потому как больше тебе будет не под силу принимать решения самостоятельно. Я беззвучно зарыдала, ненавидя обещание в его голосе, ненавидя, что все из сказанного им исполнится. Я была так близка к тому, чтобы стать идеальной рабыней. Мою страсть к Кью затмила непреодолимая потребность ощутить вновь дымку и устрашающую теплоту. Я еще никогда не была так близка к потери самой себя. Я уже потеряна. Это лишило меня жизни. — Пожалуйста... пожалуйста... — я больше не знала, о чем молила. — Это уже близко к истине, — Белый Человек пробормотал. — Игнасио. Кто-то схватил мою руку, и крошечный укол иглы ощущался чистой эйфорией. Мне больше не нужно было слышать, как ломаются кости или течет кровь. Я медленно погрузилась в состояние безразличия и отрешенности. — Прелесть, я насладился этим путешествием с тобой. Ты еще не готова, но после того, что произойдет сегодня вечером... возможно, будешь готова. — Белый Человек оставил поцелуй на моем лбу, когда мое тело расслабилось и безжизненно повисло в его руках. Ложное ощущение тепла поприветствовало меня, и я вздохнула, позволяя своему телу погружаться глубже, падать быстрее. И на самом дне пропасти меня поджидал Кью. Его руки были скрещены на сильной груди, костюм ослепительно поблескивал черным, напоминая бархат. — Это не ты, эсклава. Моя Тесс никогда не была настолько слабой. Я захихикала, покачиваясь в тумане, позволяя ему заключить меня в свои химические объятия. — Я больше не твоя Тесс. Я — ничто. — Не говори так. Я иду за тобой. Черт побери, борись. Не обесценивай мою поездку, организованную для твоих поисков. — Слишком поздно. Ты опоздал. — Мягкое облако закружилось передо мной, и я устремилась к нему, падая лицом вниз. Разгневанный Кью бросился ко мне, его идеальные туфли отбрасывали в стороны клочки тумана. — Черт побери, борись же! Se battre comme vous le faites toujours (прим.пер. Борись с присущей тебе силой!)! — Его голос просочился сквозь мое бесчувственное состояние, заставляя меня презирать себя. И вместо того, чтобы прокричать в ответ, я понурила свою голову и позволила его гневу обрушиться на меня. — Я не могу. Я не в силах. Со мной все кончено. — С тобой ничего не кончено. Ты слышишь меня! Борись! — его команда в каком-то роде вдохнула в меня некую энергию, но тем самым лишь усиливая боль от моих ран, и с новой силой пробуждая отвратительные воспоминания. Я глубже погрузилась в состояние небытия. Захлопнула дверь перед прекрасным лицом Кью. Освободила себя, таким образом мне больше не нужно было претерпевать страдания. — Прости меня. Я не была настолько сильной. Мир канул во тьму, когда облако тумана унесло меня. — Прощай. *** В первую очередь меня пробудил холод. Ощущение жгучего холода на моих сосках. Я застонала, пытаясь сглотнуть тяжелое ужасное послевкусие в моем рту. Все мое тело ощущалось чужеродным, замерзшим. Где, мать вашу, я находилась? Я полагала, что в преисподней должно царить адское пекло? С жаром я могла бы совладать. Мои легкие ощущались еще более тяжелыми от жидкости, что скопилась в них, и каждый вдох, который вырывался со свистящим звуком, давался мне с большим трудом. Наказания в виде избиений и оскорблений превратили мое тело в бесполезную вещь, которое больше было совершенно непригодно ни на что, кроме как быть мусором. — Она очнулась. Ты можешь приступать, Игнасио. Мое сердце застучало быстрее, стараясь отчаянно угнаться за остатками тумана, в котором я пребывала. Мой разум заработал на полную силу, и я огляделась вокруг. Черт. Я находилась в какой-то сумасшедшей по виду спальне: дьявольской спальне. Черные занавески висели по бокам заколоченных окон, ободранные обои свисали со стен, словно наполовину сорванное с тела платье, и красная лампочка в безобразной люстре превращала всю комнату в не что иное, как жуткие тени. Мой желудок скрутило, когда я взглянула вниз. Я была привязана к грязной кровати, совершенно голая, если не считать впивающейся в кожу веревки на запястьях и щиколотках. Рвота поступила к горлу, но я сглотнула ее. Если бы меня вырвала, то я могла задохнуться и захлебнуться ею. «Хорошо. Захлебнись. Смерть будет намного лучшим существованием чем то, что должно было произойти, Тесс». Хныкающий звук раздался рядом со мной, и я взглянула налево. Блондинка с пирсингом и царапинами, которые порывали всю ее грудь, находилась в таком же лежачем положении. Наши глаза встретились, и ее губы задрожали, когда она попыталась бороться со слезами. — Помоги, — прошептала она. Я хотела потянуться к ней и крепко обнять. Хотела защитить ее. Сказать, что все будет хорошо; что это все лишь ужасный сон. Я покачала головой, прикусывая мою губу, чтобы не расплакаться. Она зажмурилась, стараясь предотвратить водопад слез. Шмыгнула носом, стараясь уткнуться головой в плечо. — Какую ты хочешь первой, Игнасио? Мой взгляд устремился к Кожаному Жилету, когда он расхаживал с краю кровати. Белый Человек сидел на цветном выцветшем стуле у стены с оборванными обоями. Кожаный Жилет усмехнулся, его взгляд скользнул по каждому сантиметру обнаженной кожи. — Я, пожалуй, начну с толстушки. Пусть мразь посмотрит, что случится с ней, как только я закончу. О, господи. Я затрясла головой, стараясь вырвать свои руки и ноги и освободиться. Я заплакала, когда женщина, которая делала мне татуировку, помахала мне рукой, стоя около кровати. Она одарила меня ужасной усмешкой. — Пришло время отправляться в лучшее место. — Она присела у моего плечо и воткнула иглу в исколотую вену. Когда нажала на поршень, Белый Человек пробормотал: — Этот наркотик отличается от того, что мы кололи тебе до этого, малышка. Этот будет... скажем так, вести игру с твоим разумом. Потому как это именно та часть, которую нам необходимо сломить. Ледяной жар заструился по моим венам, устремляясь неминуемо к моему сердцу, чтобы взять под контроль тело. Белый Человек поднялся на ноги и направился вперед. Похлопывая мою обнаженную ногу, толика жалости промелькнула в его взгляде. — После сегодняшнего дня, ты будешь продана. Я выполнил свою часть сделки. Хотя, признаюсь, я буду скучать по тебе. Я привязался к твоей силе. Для меня было честью разрушить тебя. Он двинулся вперед, накрывая ладонью мою щеку. — Не волнуйся. Я скажу твоему новому владельцу, что тебе нравится пожестче. О тебе хорошо позаботятся. Я задохнулась, когда один из самых ужасных кошмаров стал претворяться в жизнь. Жуки. Пауки. Насекомые со своими челюстями и клешнями уничтожали мои внутренности, стремительно прогрызая их. Все мое тело зудело и горело, и я неистово кричала. Затем я закашляла, потому что в моих легких не было достаточно кислорода. Я плакала и кашляла, пока хрипела, стараясь сделать вдох, но, несмотря на это, насекомые ощущались только сильнее. Какого хрена происходит?! — Прекратите! Кожаный Жилет и Белый Человек наблюдали, в то время как ощущение стало распространяться вверх по моим рукам, устремляясь в мои пальцы, спускаясь в пальцы ног, переходя на живот и затем накрывая грудь. Мое сердце кишело тараканами. Язык пожирала саранча. И затем это ощущение достигло моего сознания. Я закричала так неистово, словно моя душа могла свободно выпорхнуть и освободить себя из темницы моего тела. Темница стремительно наполнялась смертоносными тараканами и жуками. Белый Человек обратился в огромного грызуна, а его идеальные зубы удлинились, превращаясь в желтые клыки. Кожаный Жилет трансформировался в шакала, исходящего слюной и смеющегося, рычащего и свирепствующего. Девушка рядом со мной так и осталась чистой и девственной, излучая белое и серебристое свечение добра всего мира, в то время как комната начала растворяться, стены таять, краска капать с потолка, обжигая меня, когда приземлялась на мое обнаженное тело.