Кожаный Жилет со своей шакальей мордой начал раздеваться. Он снял свой черный жилет и бросил его на стремительно разрушающийся пол. Языки пламени поглощали ужасный ковер, отправляя огненные дорожки к нам. Я не могла дышать. Я могу дышать. Этого не могло происходить на самом деле. Это не может быть на самом деле. Как только Кожаный Жилет-Шакал снял свою футболку и брюки, он спустил отвратительные трусы и стоял со своим крошечным скрюченным членом, который виднелся в густых зарослях темных волос. Его промежность кишела пауками, большое количество которых ползало между его ног. Я прикрыла глаза, но образы настигли меня и там тоже. Если это, конечно, возможно, они стали еще хуже. Появился Кью, и он обратился из своего нагого совершенства с его татуировкой с воробьями в разъяренного зверя с черными крыльями. За его спиной простирались трехметровые крылья, поблескивая черными, как смоль, с гладкостью вороньего крыла перьями. Его бледно нефритовые глаза излучали ярость. Он покачал головой, отягощенный разочарованием и развернулся ко мне спиной. Его крылья заключили его в черный кокон до того момента, пока он не превратился в миллион птиц и те не разлетелись. Он оставил меня. Оставил меня с Шакалом и Грызуном. Что-то схватило меня за щиколотку, и я широко распахнула глаза. Белый Человек-Грызун проводил кончиками пальцев вверх по моей голени, поднимаясь по бедру, прямо к тазовой кости. Разрезая меня своим прикосновением словно бритвой, хотя в его руках не было никакого оружия. Призрачная кровь текла оттуда, где он прикасался, отчаянно стекая красными каплями. — Это для твоего собственного блага. — Он замахнулся кулаком и обрушил мощный удар на мою челюсть. Моя голова резко откинулась в сторону, и я вперилась в глаза Блондинки. Она задыхалась, выглядя безумно и дико. Ее глаза были ясными и наполненными страхом. Она выглядела словно ангел, и мое отчаянное желание защитить ее сменилось желанием защитить себя «Пожалуйста, спасите меня». Еще один удар, но на это раз в живот. Нахождение в лежачем положении спровоцировало то, что удар, пришедшийся по животу, отдался в мою печень и почки. Кожаный Шакал забрался на кровать и начал приближаться к нам на четвереньках, пялясь на Белокурого Ангела и меня. Его колено расположилось между моих разведенных в стороны ног, и я закричала, когда он погрузил свой омерзительный звериный язык в мой пупок и скользнул им ниже. Он прикусил мой клитор, слюнявя его обжигающей слюной. Я кричала вновь и вновь, в то время как его слюна обратилась в языки пламени, сжигая меня дотла. Это было больно. Черт побери, как же больно. Сделайте так, чтобы это прекратилось! Белый Грызун приказал: — Сосредоточь свое внимание на другой. Пусть действие наркотиков немного поутихнет. Иначе она не справится. Шакал кивнул, глубоко и хрипло дыша. Одна из его длинных лап схватила меня между ног, исследуя, сминая мою плоть. Он издал стон, когда протолкнул внутрь меня свой обломанный коготь. — Ты недолго будешь оставаться такой сухой, путана. Подожди, когда твои наркотики прекратят действие. Вскоре после этого ты будешь умолять меня. — Его прикосновение исчезло, и он взобрался на несчастного Белокурого Ангела. Она зарыдала, когда он расположился между ее ног. Его волосатая бледная задница жестко подалась вперед, когда он расположил локти с двух сторон от ее лица. — О-отпусти ее, ты ублюдок! — Это что была я? Этот неясный, сломленный, безумно звучащий голос принадлежал мне? Белый Грызун ударил меня еще раз, на этот раз удар пришелся по грудной клетке. Я закричала, когда мое в прошлом сломанное ребро заныло от нестерпимой боли. Он что, сломал его еще раз? Чувствовалось именно так — каждый вдох будто прокалывал мои легкие. Позволяя образовавшейся жидкости вытекать, заполняя мое тело слизью. — Каждый раз, когда ты будешь говорить Игнасио прекратить, я буду бить тебя. Ты меня хорошо слышишь? Ты должна усвоить, что разговор без разрешения равносилен боли. Тебе необходимо понять, что подчинение — это единственный вариант, который у тебя остался. Ты это понимаешь, малышка? Я подняла глаза, чтобы взглянуть на огромного грызуна, который нависал надо мной в голубой рубашке-поло и джинсах. «Почему крыса была одета? Она говорила со мной». — Он здесь, чтобы изнасиловать тебя, Тесси. Сделать с тобой такие вещи, которые бы я никогда не сделал с тобой. Ты оставила меня, — бормотал Брэкс в моем разуме. Я знала, что это происходило не на самом деле, но как бы сильно не старалась вырваться, просто не могла сделать это. Ужас не позволял мне освободиться. Кожаный Шакал поцеловал Белокурого Ангела, потираясь своей ужасной мордой об ее лицо. Она зарыдала еще сильнее и начала извиваться. — П-прекратите это! — прокричала я. Внезапно хлесткая, звучная пощечина обрушилась на мою щеку. — Что я только что сказал, прелесть? — Белый Грызун покачал головой, предостерегая меня. — Тебе необходимо учиться. «Он сказал что-то насчет боли? Неповиновения? Нельзя было проявлять неповиновение?» — Не подчиняйся. Борись. Я иду за тобой, Тесс! — Кью неистовствовал в моей голове. Но если я буду сопротивляться, тогда пострадаю. Почему я должна потворствовать такой боли? Это же глупо. — Вот, кто ты есть на самом деле. Ты слишком сильная, чтобы позволять им делать это с собой. Кью испарился, на его место вернулся Белый Грызун. Он спросил меня: — Ты еще со мной, малышка? — Он пристально вперился в мои глаза, но я не могла сосредоточиться на нем. Его образ оставался размытым и пылающим огнем. Шакал плюнул на свою лапу и потер когтями между ног Белокурого Ангела. Ее хныканье сменилось на рваное тяжелое дыхание и мольбы. — Прекратите. Пожалуйста. Я сделаю все, что вы хотите. Пожалуйста. Не нужно делать этого. — П-послушайте ее! П-прекратите! Удар в грудь. Бл*дь, этот ощущался больнее всего. Чувствительные ткани горели и вопили от нестерпимой боли. — Учись, девочка. Противостояние приравнивается к боли. В следующий раз я не буду таким добрым. «В следующий раз? В какой следующий раз?» Связные мысли покинули меня, и я еще глубже погрузилась в дымку. Я замерзла. Так замерзла. Насекомые поглотили мое тело. Я явственно чувствовала, как они ползали в моей крови. Пожирали мой мозг. Белокурый Ангел внезапно взревела от боли и разразилась отчаянным криком. Я смотрела с жутким страхом, как Кожаный Шакал толкнулся своим отвратительным членом внутрь нее. Он издал глубокий стон и облизал губы, смотря пристально в мои глаза. — Ты следующая, гребаная сука. Смотри, как я трахаю ее. Ты будешь на ее месте. — Он толкался вновь и вновь в ее тело. — О, да. Ты примешь меня целиком. Я отплачу сполна тебе за твое сопротивление. Страх полностью поглотил меня, наводняя еще большим количеством пауков и саранчи. Белокурый Ангел была смертельно спокойной. Ее тело покачивалось от того, что Шакал толкался в нее, и из ее глаз, не переставая, струились слезы, но ее выражение лица выражало безразличие, когда состояние шока завладело разумом. Я буквально услышала щелчок, когда ее разум сломался. Нет! Я обезумела. Я вырывалась и кричала, не заботясь о том, что мое тело не сможет выдержать момент, когда на него обрушатся побои. Ничего больше не имело значения, кроме желания освободиться. Я хотела убить Кожаного Шакала. Хотела спасти Белокурого Ангела. «Пошли прочь от нее. Это не честно! Бедная девочка». Ярость одержала верх над наркотиками на единственное драгоценное мгновение, и я закричала: — Отвали от нее! Отвали от нее, ублюдок! Боль. Распространяющаяся боль. Меня вырвало, вызывая неистовую боль в груди. Мучения кружились вихрем в голове, угрожая погрузить меня в состояние беспамятства. Белый Грызун стоял надо мной с плоскогубцами. Его глаза были мрачными, а челюсти сжатыми. — Смотри, что ты вынуждаешь меня делать. Учись! Я взглянула вниз, вновь поглощенная галлюцинациями под действием наркотика. Мой средний палец был сломан надвое. Кость торчала из кожи, а кровь хлестала. Черви появились из раны, извиваясь в воздухе. Пульсация становилась все хуже и хуже. Я хотела оторвать руку, чтобы избавиться от пульсации. — Нееееееет!