— Да. Бл*дь, да. — Кожаный Шакал тяжело дышал, сильнее вдалбливаясь в свою жертву. Она зажмурила глаза и претерпевала мучения. Я рыдала. Это было извращенно, так извращенно. Я отрыла рот, чтобы сказать Кожаному Шакалу остановиться. Оставить ее, но петля из страха душила меня. «Противостояние означает боль». Мой язык онемел, и взгляд устремился к Белому Грызуну. Он помахал плоскогубцами перед моим лицом. — Ты еще не усвоила урок? Несмотря не на что, да, я усвоила урок. Мое тело было перестроено. Разум был подчинен химическим веществам. Все, что я полагала, мне было известно до этого момента, было перепрограммировано. Боль была отвратительной. Боль была мерзкой. Я хотела убежать от боли и скрываться от нее вечно. Больше никогда я бы не пожелала почувствовать вновь тонкую грань между страстью и сладкими муками. Никогда больше я не позволю Кью прикоснуться ко мне вновь. Ни за что на свете, я бы не пожелала вновь обнаружить себя в том хаосе, который представляла из себя. Я была совершенно потерянной. Кожаный Шакал застонал, вдалбливаясь сильнее, заставляя раскачиваться кровать, когда он кончил. Белокурый Ангел отчасти вздохнула, отчасти всхлипнула, когда он вышел из нее. Небольшое чувство облегчения от того, что он закончил с ней, было разрушено, когда он перевел взгляд на меня. — Дай мне пять минут, путана. Затем я весь твой. Мои губы растянулись, чтобы я могла издать рычание, но холодное прикосновение металла окружило мой мизинец. Белый Грызун пробормотал: — Ты уверена, что хочешь сказать, что собиралась? Я стиснула глаза. Если я отвечу «да», могу подтолкнуть их к тому, чтобы они убили меня. Я могу заставить их освободить меня. «Скажи это, Тесс. Покончи с этим». — Она, вероятно, нет, но отвечу за нее. Этот голос. Сквозившая в нем мягкость, идеально граничившая с жестокостью. Я знала этот голос. В другой жизни. В более счастливой жизни. Мое сердце забилось в своем медленном ритме, настолько замученное от усталости, что оно едва стучало. Потребовалась вся моя оставшаяся энергия, чтобы я могла повернуть голову в сторону двери. Восхитительный ангел с черными крыльями, который был родом из моих галлюцинаций, вновь вернулся. Его трехметровый размах крыльев заполнил всю комнату, сияя черным огнем и смертельной яростью. Стая ворон порхала вокруг него, превращая исчезающую комнату в водоворот перьев. Белый Грызун развернулся и встретился лицом к лицу с новым видением. Я вздохнула и отчаянно хотела, чтобы оно было реальным. Я хотела, чтобы он был настоящим, чтобы я могла, наконец, расслабиться и быть в безопасности. — Как, мать твою, ты попал сюда? — прорычал Белый Грызун, кидаясь вперед к плоду моего воображения, вооруженный плоскогубцами. Вороны начали пронзительно каркать и нападать на него сверху, обрушивая свои небольшие черные бомбы с глазами-бусинками, но это не остановило его. Райан-людоед появился позади моего видения, бросаясь на ангела. Но Кью стремительно развернулся, и громкий звук выстрела заполнил комнату. Череп Райана взорвался, разлетаясь в стороны крохотными капельками тумана, когда его тело рухнуло на пол. Белый Грызун отпрянул назад, бросая на пол плоскогубцы, в тот момент, когда еще больше ангелов ворвалось в комнату. Чернокрылый ангел Кью подлетел ко мне в ту же секунду, шелестя перьями, а его глаза с ужасом скользнули по мне. Я хотела сказать моему видению, чтобы он забрал меня с собой. Чтобы он спас меня. Мне было совершенно похрену, если уйти — это значило умереть. Только не тогда, когда я могла уйти с ним. «Забери меня. Я готова уйти. Я готова отправиться с тобой». — Франко. Attrape ce fils de pute ( прим.пер. фр.Держи этого сукиного сына). Я сморгнула, когда мужчина появился позади черных крыльев Кью. Его мускулистая грудь блестела золотистым мехом, и изумрудные глаза сверкали как две полные луны. — С огромным удовольствием, — пробормотал Золотой Человек. — Постой. Не делай этого, — проговорил Белый Грызун, плотно прижимаясь спиной к стене, на которой проступала плесень. Золотой Человек ударил его точно в челюсть, издавая стон удовлетворения, когда он рухнул на землю. Мой взгляд устремился от Золотого Человека к Ангелу Кью, когда он втянул рваный вздох. — Тесс... — Его наполненный терзаниями голос прокатился по моему телу. Я задрожала. — Бл*дь. Прости. — Он протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне, но остановил себя. Его лицо исказилось страданиями, он был преисполнен ненавистью к себе. — Это, мать твою, моя гребаная вина. Еще один мужчина появился рядом с ним. Источая сапфировый свет, его старомодная красота заставила меня улыбнуться. — Кью. Только не здесь. Тебе нужно оставаться собранным, мужик. Ничего еще не кончено. Кью поднялся на ноги и резко оттолкнул его, крича в состоянии ярости. — Ты что не видишь? Ты что не видишь что они, черт побери, сделали? Сапфировый Человек схватил Кью за щеки своими большими ладонями, принуждая его посмотреть в его глаза. — Да, я вижу это. Но у тебя есть работа, помнишь? На мгновение все выглядело так, словно Ангел Кью был готов разорвать мужчину в припадке ярости на части, но в конце концов он стиснул свои челюсти и вырвался из его хватки. — Ты прав. Он развернулся лицом ко мне. Сильная боль в его глазах исчезла, до того момента, пока в них не осталось ничего, кроме неумолимой решимости. Я вздохнула, смотря на него, отчаянно желая погладить его перья, ощутить мягкость крыльев. Как только мои запястья были освобождены, он пробежался своим большим пальцем по коже, где была татуировка, его лицо исказилось отчаянным сожалением. — Я положу свою жизнь на то, чтобы сохранить тебя в безопасности, Тесс. Tu es a moi (прим.пер.фр. Ты моя.). И больше никогда я не подведу тебя. Освобождая меня, он занялся моими щиколотками. — Он пришел за тобой, Тесси. Это прекрасно. Он сделал больше, чем когда-либо делал я. Я отчаянно покачала головой. — Он не настоящий. Я наконец сломалась, Брэкс. Я не смогу стать прежней после всего этого. Я ухожу. Умираю. Мне безразлично, сколько мне предстоит прожить еще такой жизнью. Он покачал головой. — Ты сможешь спастись. Тебе всегда удавалось это. Видение рассеялось, когда Кью наклонился надо мной, прижимаясь лбом к моему. Я вдохнула его глубокий аромат, утопая в мускусном и каком-то пряном — более грязном запахе пота и крови и тяжелого труда. Выражение лица Кью исказило душераздирающее страдание. — Я собираюсь убить мужчин, которые сделали это с тобой. Я, черт побери, заставлю их кричать. — Его гнев обрушился на меня, заставляя мое сердце зайтись. — Он собирается ударить тебя. И ты заслуживаешь за то, что сделала. — Возник образ моей матери. Кью нежно прикоснулся к моей щеке, но я издала крик. Ожидая больше боли. Ожидая больше мучений. Он резко отстранился, в его глазах стояло раскаяние. — Кто-нибудь, мать вашу, дайте мне одеяло. Его лицо вновь оказалась над моим, бледные глаза искали мои. — Тесс. Я собираюсь поднять тебя. Клянусь могилой своей матери, я не причиню тебе вреда. Тебе нечего бояться. Я клянусь. Нечего бояться. Нечего бояться. — Как он смеет говорить это, когда именно он хлестал тебя, Тесси? Он заставил тебя истекать кровью. — Брэкс бросил злой взгляд на Кью, скрещивая руки на груди.