– Бывает, – примиряюще улыбнулся Климов. – Подумаешь… Ну, были вы не в духе, так что ж тут. Я, знаете, тоже вот иногда – не подходи. Со всеми бывает. – Слушайте, хотите, я вас подвезу куда-нибудь? У меня на сегодня уже все дела сделаны, кассу за меня Ленка снимет, бухгалтер мой, так я, если хотите… Предложение выглядело настолько неожиданным, что Ян даже немного опешил. В Москве вообразить такую ситуацию было трудно – но тут, в маленьком городке, все это виделось иначе. – Знаете, – решился он, глядя в светлые глаза женщины, – а я, пожалуй, соглашусь. Я в Заграйске совсем недавно и, наверное, надолго. Мне надо стиралку купить, а то как я без нее буду? Сам я стирать умею, конечно, но вот заставить себя – это целая история. Где тут у вас приличный магазин есть? – Стира-алку? – заулыбалась Татьяна. – Так это мы вам мигом. Садитесь, поехали! Ян забрался на черное дерматиновое сиденье, в корме фургона затарахтел дизель, и Танька привычно толкнула длинный рычаг. Климов незаметно посмотрел на ее руку: ладонь выглядела грубоватой, лак на ногтях облупился. Видно было, что ей постоянно приходится возиться с ящиками и коробками. – Вы на рынке торгуете? – спросил Климов. – Да-а, три точки держу. И еще на Соломенке магазин у меня. Как муж мой помер, так все самой приходится. Считай одни бабы у меня пашут – где у нас мужика найдешь? Разъехались… Все теперь на заработках. Афанасий, вот, водила мой, забухал, так приходится и возить все самой. А что делать? На оптовую надо, по точкам надо, да и так, всякое. Фургончиком она управляла весьма лихо, «Фольксваген» домчался до конца проспекта Щорса, где торчал массивный Дом культуры Трубзавода, свернул направо и, поднявшись на холм, затормозил возле двухэтажного купеческого дома, перестроенного в магазин. Татьяна заглушила движок, деловито махнула рукой: – Пошли. Я тут всех знаю, сейчас договоримся. На первом этаже торговали всяким шмотьем, а второй занимал большой магазин с рядами телевизоров, холодильников и стиральных машин. Едва завидев посетителей, молодая девушка в синей блузке с бейджиком на груди, бесцельно бродившая по залу, заулыбалась и ринулась навстречу. – Татьяна Ивановна, – заворковала она, – вот уж здрасте! Это вы нам покупателя привели? Сегодня с утра – никого, вот никого прямо! – Ты мне зубы не заговаривай, – перебила ее та. – Лучше Аню позови. Человеку вещь подобрать надо да и скидочку сделать хорошую. Через минуту из подсобки выскочила пухловатая брюнетка с невероятно ярким макияжем. Чмокнув в щеку Татьяну, она смущенно повернулась к Яну: – Что бы вы хотели? – Мне стиралка нужна, – улыбнулся тот. – И телевизор, наверное. А то я дом купил, а в доме только мебель. Сам-то я издалека приехал, вещи с собой особо не тащил. Татьяна сделала большие глаза и толкнула подругу в бок. – Давай-давай, – сказала она. – Таких покупателей у тебя сто лет уже не было. С покупками Ян не морочился, выбрав себе дешевый «Индезит» и небольшой кухонный телик. Машину должны были доставить завтра утром, а коробку с телевизором он взял в руки. – Вы где живете? – спросила у него Татьяна, когда они вышли на улицу. – Недалеко, на Верхней, – весело ответил Ян. – В частном… Слушайте, я вам так благодарен, да и покупку обмыть надо. А у меня все есть, даже с избытком. Что скажете? – Да с удовольствием, – улыбнулась женщина, и в этой улыбке Яну почудилось облегчение. – Тем более что повод такой. Она быстро домчала до его квартала, затормозила, следуя указаниям Яна, у нужных ворот, выключила двигатель и посмотрела немного вопросительно. – Машина, в принципе, войдет во двор, – произнес Климов. – Сейчас я свой «Форд» в сад перекачу, и тогда места точно хватит. Ключи лежали на веранде, так что пришлось зайти в дом. Ян проехал чуть вперед, к самым воротам, потом выкрутил руль до упора и подался назад, загнав «Транзит» меж двух деревьев. Потом он распахнул створки ворот, чтобы Татьяна могла спокойно заехать во двор. – Хороший у вас дом, – заметила она. – Богатый был когда-то. Только вот не наш он какой-то, не заграйский. Не строили у нас таких. – Заходите, – предложил Ян, открывая перед гостьей дверь. – Этот дом мне тем и понравился, что не такой, как у всех. Уютный, знаете ли. Он поставил коробку с телевизором в углу кухни, сполоснул руки и открыл холодильник. Татьяна сидела на стуле у стола, с кошачьим любопытством глядя туда-сюда по сторонам. Без дубленки она оказалась довольно плотненькой, но вовсе не расплывшейся, синие джинсы обтягивали тугой, крепкий зад. Деликатесов в холодильнике было столько, что Климов даже задумался, с чего же начать. В конце концов он остановился на колбасе, немецкой ветчине в банке и маринованных помидорах, среди которых плавали крохотные перчики. – Ко мне тут старый друг заезжал, – объяснил Ян. – Привез всего… мне и не съесть одному. – Давайте я помогу, – Татьяна вскочила со стула, взяла нож, поискала глазами доску. – Вы пока помидорчики доставайте, а все остальное я сама нарежу. Климов кивнул. Деловитость гостьи его не смущала нисколько, она вела себя именно так, как он и ожидал. Жизнь в Заграйске не способствовала куртуазности, здесь нужно было уметь шевелиться в любых обстоятельствах. Совместными усилиями они быстро собрали на стол, Ян достал из буфета бутылку виски и рюмки на ножках-шариках. – Солидный был дом, – заметила Татьяна, рассматривая обстановку кухни. – А кто тут раньше жил, не знаете? – Да инженер какой-то, с воензавода, – пожал плечами Климов. – Сам он помер, а наследники дом в агентство сбагрили. Мне сразу понравился, я и купил. Квартиру не хотелось. Я, знаете, давно мечтал именно в собственном доме жить. И раз уж так вышло, что пришлось мне сюда перебираться, искал дом поприличнее. – Он тут, я думаю, один такой. Народец-то у нас все больше каторжный, запойный, такие корней не пускают. Поселили в бараке – да и то хорошо, чего еще надо? А тут у вас серьезно все так, на века прямо! – Давайте за знакомство, – прервал женщину Ян, немного удивленный ее восторгами. Они выпили. Татьяна закурила, в глазах ее появилось немного мечтательное выражение: – Я-то ведь тоже из барака, можно сказать, родом. Да-а, с Южанки, самый бандитский край. Как темнота, так у нас никто без ножа не выходил. Попотела я, чтобы оттуда вырваться. Хотела в Пермь, но… – женщина с грустной улыбкой махнула рукой, – в Заграйске тоже жить можно. Пахать, конечно, за двоих приходится, зато вот сама теперь себе хозяйка. – А я тут служил когда-то, – признался Климов. – В полку, что ли? – В полку! Сразу после училища, пять лет оттарабанил. Повидал виды! Как, помню, шабашники из Тюмени приезжали, так начполитотдела младшим офицерам выход за пределы части сразу обрезал, на трое суток минимум. И сидели мы – кто с женами, а кто и холостой, – и слушали, как ветер над аэродромом свищет… А когда на Трубном выброс – так аж полеты отменялись. – Ох, Трубный как вспомню, так страшно сразу. Кого туда завозили, боже мой! Зэки бывшие, бомжи какие-то, там под общагами вообще ходить нельзя было. А сейчас слухи по городу идут, будто снова его запустят. Вопрос только, кто ж там работать будет, спецов-то у нас совсем не осталось, разъехались все к чертовой матери! – Женщина раздавила в пепельнице окурок и тяжко вздохнула. – И вроде как ехать отсюда надо, а куда? И как все сначала начинать, уже ж не девочка давно. – Ну, вы же сами сказали, что и в Заграйске жить можно. – Да можно, в общем-то. В последние годы чуть легче стало, у людей мал-мала денег появилось, но все равно ведь безнадега, Ян, ох какая ж тут безнадега! Как зима подступает, так хоть вешайся. Народ натурально с ума сходит. На базаре вон какая-то женщина рассказывала, что чертей видела. Только не тех, что от водки, она на пьющую не похожа. Будто бы черти у нее по крыше лазили, а потом взяли да исчезли. Ян прикусил губу. Черти?.. На крыше? Этого только не хватало! – Может, молодежь баловалась? – спросил он. – Ага, молодежь с коленками назад? Да и вообще, молодняк у нас все больше по стакану выступает, какие там крыши. – Вот прям так она про коленки, что ли, упоминала? – Именно. – Татьяна перегнулась через стол, заговорила полушепотом: – Вы еще не знаете, где поселились. Не дай бог!.. О пропавших мал-мала слыхали, нет? Два мужика тут исчезли. Непьющие, да еще прямо из домов своих. А вещи все на месте. И ключи… Как без ключей выйти, а еще когда двери изнутри заперты? Климов поспешил подлить виски. Ситуация казалась ему все более и более странной. Просто так народ болтать не станет. То ли баламутит кто, то ли и в самом деле аномалка какая-то творится. В журналистскую бытность Яну уже случалось видеть некоторые совершенно необъяснимые вещи, но черти на крыше – это уже слишком, знаете ли! – Слышал я что-то такое, – осторожно заметил он. – А что люди на чердаках капканы медвежьи ставить начали, не слышали? – Татьяна залпом выпила, потянулась к помидорам на тарелке. – Тут такое говорят… Причем вроде уже поутихло все, а теперь снова, с чертями-то этими самыми. Теперь пойдут разговоры! – Дурь какая-то, – передернуло Яна. – Это от водки все, я думаю. Сколько в городе безработных?.. – Не так уж много, – мотнула головой женщина. – Вы пройдитесь – мужики по улицам не шатаются. Я вот водилу нормального не найду никак, уехали все. Есть работа, в принципе, а пьют у нас как везде, не больше и не меньше. Не в том дело. Страхи какие-то начались, знаете… И все говорят, что милиция ничего делать не хочет. Вот вообще ничего! – А что ж она может сделать? Начальник угро чертей ловить пойдет? Так его самого поймают… На «Скорой помощи». – Да уж хоть что-нибудь, я откуда знаю, как у них там положено? Люди-то говорят, будто все это дело с исчезновениями засекретили полностью, никому не говорят ничего. – Дурь, – повторил Климов. – И вообще, о таких вещах к ночи рассуждать как-то неохота! Давайте я вот лучше, – он встал, прошел в угол просторной кухни, где стоял так и не распакованный телик, – сейчас аппаратец включу и настроить попробую. Современные, они даже на рожки хорошо ловят. Вот только поставить его куда? Татьяна вскочила, закрутила головой. – А вон у окна, – посоветовала она, показав на шкафчик под самой стеной, – сюда влезет, и смотреть из-за стола можно. Я только протру там… Маленький «Самсунг» легко настроился на четыре канала, включая один местный, из Перми – на нем Ян и остановился, потому как на экране появилась под знакомую музыку заставка «Собаки Баскервилей». – Ой, обожаю этот фильм про Холмса, – весело сообщила Татьяна. – Все серии – вот обожаю просто! А Соломин какой был красотулечка! – М-да, – пробурчал Ян. – Англичане вообще Ливанову какой-то орден за эту роль дали. – Правда? Орден? – Или премию, я уже не помню. Это давно было. Да и бог с ними… Давайте выпьем лучше. – Ой, – Татьяна посмотрела на часы и потянулась к чехольчику мобильного, который висел у нее на шее, – мне Ленке позвонить надо! Сейчас я… Ян вежливо убавил громкость. Татьяна отдавала распоряжения своей бухгалтерше с военной четкостью и обстоятельностью, – Климов даже мотнул головой от удивления, а потом отошел к окну, пряча улыбку. Похоже, привычка к одиночеству сделала из провинциальной бизнесвумен настоящую акулу. В каких-то других обстоятельствах он, возможно, нашел бы во всем этом некие комические нотки, но, увы, не здесь и не сейчас. Любой из «грайчан» – так они себя называли – с детства усваивал нехитрую местную максиму: «сперва выжить, потом жить». И то, если получится… Тут вам не Сочи, знаете ли! – Завтра… ну, завтра я даже не знаю… – Татьяна подняла глаза, ища Яна, и тот, едва столкнувшись с ее взглядом, тотчас опустил веки, наклонил немного голову в вежливом согласии – слова были не нужны, – в общем, завтра я к обеду буду. Сама откроешься, сама с кассами разберешься, знаешь все… Хорошо! Тогда до завтра. Она выдохнула с облегчением. На экране телевизора Холмс и доктор Мортимер рассуждали о старинной рукописи, определившей судьбу рода Баскервилей. Ян повернул голову, увидел улыбку на лице женщины и решительно вернулся за стол: – Может, перейдем на «ты»?