— Жди. Жди меня и я вернусь, — говорю я. Делаю шаг к проёму, но не выдерживаю, оборачиваюсь. — Слушай… кто бы ты ни был… Я очень устал. Неудачник кивает. — Мне надоели эти глупости, — говорю я. — Пообещай, что не выскочишь под выстрелы. Пообещай, что никуда не уйдёшь. Я хочу тебя вытащить и вернуться домой. — Я сделаю всё, как ты говоришь, — произносит Неудачник. И я неожиданно ему верю. — Спасибо, — шепчу я, прежде чем рвануться в зал. И начинается огненная карусель. Гвардия Принца Пришельцев палит в меня с тринадцати балкончиков, я тоже стреляю — наугад. «BFG-9000» выжигает три зеркала одним залпом. Помещение наполнено серебряным дымом. Пули колотят по броне, сбивая меня на пол. Стреляю в падении, вращаюсь на спине словно в забытом танце своей юности — «брейке», ещё два раза стреляю. Три зеркала, три зеркала, три зеркала… Последняя зеркальная грань, и уже настоящий балкончик с двумя монстрами. Они залиты зелёной кровью, «BFG» изрядно посёк их чешуйчатые тела. А моя броня ещё держится, помятая, раскалённая, но по-прежнему надёжная. Последний выстрел — огненный шар, треск вторичных разрядов… Монстры кричат, умирая, превращаясь в вихри чёрного пепла. И наступает тишина. Зеркальный зал выжжен и разрушен, лишь выходной компьютер торжественно мерцает экраном среди погрома. — И пришла тишина… — шепчу я, поднимаясь на колени. Спасибо тебе за броню, Анатоль, спасибо… — Неудачник! Слабый звук из коридора — неуверенный шаг. И два коротких хлопка — выстрелы из штуцера. Мне не надо ничего объяснять. И утешать меня не надо. Я пру к проёму, перешагиваю через окровавленное тело Неудачника, смотрю в зеркальную бесконечность коридора. Алекс стоит в окружении своих бесплотных двойников, опустив штуцер. Он в остатках бронежилета, его лицо в крови. Дуло штуцера смотрит в пол, навстречу отражению. — У меня нет больше патронов, — говорит он. Откидываю «BFG-9000», снимаю с пояса пистолет. Тыкаю дулом в лоб Алекса, так, что тот отшатывается. Даже злости нет. Алекс молча ждёт выстрела. — Садись, — говорю я, опуская оружие. — Садись, гад… Он садится, и я сажусь рядом с ним на полу, а тело Неудачника, которому опять не повезло, слепо смотрит в потолок. — Зачем ты его убил? — Я… хотел убить тебя, — говорит Алекс. — Я гнался за тобой. Боялся опоздать. Не заметил, что он без оружия. — А меня — зачем? Алекс кривится в улыбке. — Ты меня шлёпнул на первом уровне. Забыл, что ли? — Нет. И эта вся причина? — Мы же договорились идти совместно! Боже, за что мне такое наказание? — Ты хочешь сказать, что не собирался пристрелить меня сам? Из-за лишней обоймы? — Подумывал, — спокойно признается Алекс. — Но я ведь тогда ещё не решил. А ты меня убил. И вот тут меня разбирает хохот. Я валюсь на пол, утыкаясь шлемом в ногу Неудачника. Колочу рукой по зеркальному стеклу. — Урод! — кричу я. — Дубина! Почему-то Алекс обижается. — Я ведь в тебя не выстрелил! — кричит он. — А ты в меня — да! — Парень, да ты с катушек съехал! — говорю я. — Мститель, мать твою… Зорро недоделанный… Я — дайвер! Понимаешь? Парнишка, которого ты шлёпнул, двое суток в глубине! У него таймер отключён! Он загнуться может, если я его не вытащу! А ты, со своими комплексами… идиот, идиот… — Дайвер? — тупо повторяет Алекс. — Дайвер! — мне сейчас плевать на вечную конспирацию. — Мне на этот «Лабиринт»… с сорокового этажа! Я пытаюсь спасти человека — а ты играешь в войну, щенок! Сколько тебе лет, мальчик? Алекс отвечает не сразу. Но всё-таки отвечает. — Сорок два. Меня охватывает новый приступ хохота. Вот оно, царство Питера Пена, остров вечных детей. Разменявший пятый десяток лет любитель военных игр. В виртуальности нет возраста. И солидный пожилой бизнесмен, и безусый пацан, дорвавшийся на работе до компьютера с модемом — все равны. Все вправе бегать по нарисованным лабиринтам, вспоминая детские правила чести и крича «Не считово!» Каждый может играть в благородных героев и отважных рыцарей, забывая о том, что жизнь куда сложнее десятка ветхозаветных заповедей. — Мне очень жаль, — говорит Алекс. — Я не знал, что вы занимаетесь такой серьёзной работой… Боже, как смешно… Нет, ничего серьёзного, я сюда пописать пришёл… — Если я могу оказать какую-то помощь… — сдавленно говорит Алекс. — Оплатить время, которое вы затратили… — Время не купишь, — отвечаю я. Всё-таки, лучше бы Алекс продолжал вести себя как юный программист… — Сейчас где-то умирает от голода и жажды парень, в которого ты всадил свои сраные пули! — Мне очень жаль… — Алекс встаёт, подходит ко мне. Я смотрю на него, не делая попыток подняться. — Просто вы вели себя неэтично. Выстрелили в меня без явной причины… Бесполезно с ним разговаривать… — Может быть я и не прав, — его голос слегка крепнет. — Но, понимаете, всему виной послужил ваш первоначальный поступок. Вы, очевидно, моложе меня… Я смотрю в потолок, на отражение Неудачника. На окостеневшее, мёртвое лицо. — Однако вы должны не хуже меня понимать, что мы находимся в мире не-реальном, не-существующем, — вещает Алекс. — Это опасная иллюзия… люди способны легко утратить свои жизненные ориентиры, моральные нормы, поддаваться ощущению вседозволенности. Может быть, мой поступок был не совсем верным, но я всегда пытаюсь сохранить обычные человеческие императивы. «Лабиринт» — это игра, однако в ней воплощены вечные идеалы. Идеалы рыцарства, если хотите. Бой добра со злом. Ещё один борец с иллюзиями. Сколько их было на моей памяти — людей, пытающихся сделать глубину точной копией реального мира. Самое смешное, что наиболее шумным был писатель-фантаст… — Вы изначально повели себя нечестно, — говорит Алекс. — И вот… печальный итог. Знаете, дайвер, ведь так всегда происходило. С сотворения мира. Вся история — живой пример! — А в кипящих котлах прежних боен и смут… — шепчу я. — Столько пищи для маленьких наших мозгов! Алекс замолкает. — Ты свёл со мной счёты? — спрашиваю я. — Ну, говори, свёл? Или хочешь ещё меня лично пристрелить? Валяй! Кидаю ему пистолет. Раскидываю руки. — Я… вовсе не о том… — бормочет Алекс. — Если бы вы просто признали собственную неправоту, этого было бы вполне достаточно… — Признаю, — говорю я, обоими руками водружая на грудь трубу гранатомёта. — Признаю. Надо было ждать, пока ты меня застрелишь. Доволен? Алекс отступает на шаг, протестующе взмахивает руками. Он вовсе не удовлетворён таким исходом, он не успел оправдаться в собственных глазах. Глубина-глубина, я не твой… А спусковая скоба тугая, я едва ухитрился нажать её. На экранчиках шлема — кровь. А внутри меня — тишина.