— Идет, господин граф. Но давайте уже приступим. Белая пешка пошла на е5, черная встала напротив. Разыграли коней, потом в ход пошли слоны. Изабель наблюдала за партией, широко раскрыв глаза. Марсель на самом деле играл хорошо, несмотря на то, что периодически просил ее принести новый бокал бургундского. Казалось, вино ему было нипочем, ходы он делал верные и против совершенно трезвого соперника держался отлично. Изабель уже начала верить в его победу, когда под конец, уже в эндшпиле, Марсель вдруг зевнул слона. Грязно выругавшись, он сделал неверный ход, занервничал, оглянулся на Изабель. Та сидела подавшись вперед, и глаза ее сияли ярче поддельных бриллиантов. Граф де Муйен же сохранял полное спокойствие, на лице его не дрогнул ни один мускул. Он долго сидел, думая над ходом, потом пошел ферзем, ставя шах и одновременно угрожая ладье. Тут защита Марселя посыпалась, он проигрывал фигуру за фигурой, ругался и пил бокал за бокалом. — Мат, господин де Сен-Рем, — наконец провозгласил граф де Муйен и обернулся к Изабель. Та поднялась, смотря на него полными ужаса глазами. Губы ее дрогнули, она бросилась к брату, ища у него защиты, но тот смахнул со стола фигуры и молча развел руками, показывая, что он сделал все, что мог. Изабель замерла, бледная и испуганная настолько, что не могла даже кричать. — Я возвращаю вам ваши расписки, дорогой шурин, — проговорил граф, поднимаясь и вынимая из кармана бумаги, — это все, что вы мне были должны, дарственная на дом и расписки от стряпчего о выплате мне долга. Мадемуазель, — он обернулся к полумертвой от ужаса Изабель, — я официально прошу у господина де Сен-Рем вашей руки. Граф подошел к Изабель, заставив ту непроизвольно попятиться, и опустился на одно колено. В руках его сиял огромный алмаз, настоящий и горевший в свете свечей яркой звездой. Этот алмаз он надел на дрожащий пальчик Изабель, которая перевела глаза на брата. — Марсель! — закричала она, бросаясь к нему, — нет, нет! — Моя сестра согласна, дорогой шурин, — проговорил Марсель немного заплетающимся языком. Он поднялся, подошел к Изабель и положил руку ей на плечо, — господин граф, налейте же вина всем! Даже юной деве, что вскоре станет вашей графиней! Изабель переводила глаза с одного мужчины на другого, и, когда граф протянул ей хрустальный бокал, задохнулась, в глазах ее потемнело, и она упала на руки жениха, потеряв сознание. Глава 3. Замок Белистер Париж остался позади. Изабель, которая никогда не удалялась более, чем на десять лье от его стен, обреченно смотрела как исчезают знакомые пейзажи. Она сидела в карете рядом со своим мужем, и смотрела в окно, на пробегающие мимо поля и редкие хижины. Последние дни Изабель помнила, как в тумане. Граф не пожалел денег на свадьбу, и платье ее из прекрасной розовой парчи, шитой по линии корсажа розетками с рубинами, было великолепно. Брат был на редкость трезв и бесконечно счастлив. Граф де Муйен подарил ему вороного коня с волнистой гривой, на котором Марсель красовался перед дамами и завистниками. — Ты сделала отличную партию, сестрица, — сказал он, когда Изабель под руку с графом де Муйен выходила из церкви, чтобы сесть в карету, которая навсегда увезет ее в ее новый дом. В Бретань. В какую-то глушь, где она потеряется так же, как три предыдущие его жены. — Это ты сделал хорошую партию, — усмехнулась Изабель. Смотреть на брата ей было больно. Он предал ее. Вместо того, чтобы защищать и выдать замуж по склонности, он поставил ее на кон в игре с настоящим дьяволом. Изабель мельком взглянула на своего мужа. Он спал, положив голову на бархатную подушку. Во сне черты его лица расслабились, и Изабель подумала, что он не может быть злодеем. Как человек с такой мягкой складкой губ может кого-то убить? Граф Франсуа де Муйен казался сейчас моложе и спокойнее, будто женившись, сбросил несколько лет. Складка на его высоком лбу расправилась, а ресницы подрагивали, как у ребенка. Изабель отвернулась к окну и снова стала смотреть на поля. Как бы она ни уговаривала себя, перед ней убийца и современный Жиль де Ре. И она — его следующая жертва. … Переночевали они в небольшом городке, где граф снял для этой цели целый дом. Изабель безумно боялась брачной ночи, но он оказался ласков и терпелив, поэтому она не сильно испугалась, когда брак их был утвержден его превосходством над ней. Ее всхлипы смешались с его стоном удовольствия, но граф тут же принялся утешать свою юную жену, будто она была маленькой девочкой. Он принес ей сладостей и какого-то невероятно вкусного взвара из ягод, от чего настроение Изабель тут же улучшилось, и вот она уже сидит с ногами в кресле и беззаботно болтает с ним, будто никогда его и не боялась. Действительно, разве могут быть опасны такие чистые голубые глаза, как у него? Не мог же он сначала любить своих жен, а потом убивать их теми же руками, что недавно обнимал? Всему есть другое объяснение. Наверняка есть. Изабель рассказала графу о своей жизни с братом. Родители их умерли много лет назад, и она осталась на попечении Марселя, когда еще была так мала, что не помнила никого более. Он был намного старше, и она боготворила его. Она прощала ему все до того самого дня, как он проиграл ее совершенно чужому человеку с ужасной репутацией, думая только о собственной выгоде. — Я уверен, что вы будете счастливы в своем замке, мадам, — проговорил граф, поднимая бокал, — за вас, моя прекрасная жена, я безумно рад, что женился на вас. Замок Белистер встречал их ветром и дождем. Изабель смотрела на него сквозь мокрое стекло, и видела серые промокшие стены, темно-синие крыши и стяги на башнях, которые рвал ветер. Еще вчера светило солнце, но стоило им выехать к побережью, как зарядил дождь, шедшей с самого утра и заставивший их три дня провести в каком-то Богом забытом городке. Граф учил Изабель играть в карты так, чтобы всегда выигрывать. Изабель смеялась и строила ему глазки. Ей нравились их дождливые дни, ей нравились и их ночи, полные страсти. Граф оказался прекрасным умелым любовником, и Изабель наслаждалась его любовью. Возможно, она сделала отличную партию, решила Изабель, рассматривая замок сквозь пелену дождя, и даже должна благодарить брата за то, что так удачно устроилась. У нее есть муж, который к ней благоволит, у нее есть титул, у нее есть богатство, и ей принадлежит этот мокрый серый замок, чьи стены вздымаются в небеса как продолжение серой скалы. Лакеи принесли полог и встретили своего господина и юную графиню у дверей. Граф взял Изабель на руки, чтобы она не промочила туфли, и понес к дверям под широким пологом в цвета его стягов — белого и синего. Изабель совсем не промокла, и стояла в огромном холле, осматривая широкую лестницу, ведущую наверх, с перилами, будто сотканными из кружев, и синей дорожкой, усыпанной белыми звездами. Три вифлеемские звезды были на щите с графской короной, который возвышался над лестницей. Изабель крутила головой, стараясь одновременно сохранять достоинство. Ей представили дворецкого, который провел молодую графиню до ее апартаментов. Вид из окна на море, которого она никогда не видела, настолько впечатлил молодую женщину, что она, забыв обо всем, залезла на подоконник и стала смотреть, как белогривые валы, перегоняя друг друга кидаются на темные скалы. Зрелище было страшное и прекрасное, завораживающее своим бесконечным бегом. Серое море, серые стены, серый дождь... Внутри замок был отделан совсем недавно, позолота и шелка были повсюду, и внутренняя его красота никак не сочеталась с внешней строгостью. Изабель казалось, что и он должен хранить в себе холод средневековья, откуда был родом, он же сиял современным декором и отсвечивал зеркалами. Лакеи внесли ее багаж, горничные, присланные дворецким, забегали, развешивая платья. Вся эта суматоха отвлекла Изабель от морских валов, и она тоже приняла участие в суете, выбирая платье для ужина, на который ждал ее муж, чтобы представить своей старшей дочери мадемуазель Ортанс. Изабель нервничала. Она спустилась в столовую в нежно-голубом платье и скромном жемчуге, который ей удалось утаить от брата. Сейчас эта нитка ей очень пригодилась, чтобы не чувствовать себя бедной родственницей, как и подаренный братом сапфир на ее пальце. Граф обещал преподнести ей родовые бриллианты, но сейчас Изабель должна была довольствоваться тем, что имела. Ортанс оказалась ей почти ровесницей. Всего на год младше, девушка смотрела на нее колдовскими травянисто-зелеными глазами. Такого цвета глаз Изабель никогда не видела, и долго рассматривала девушку из-под ресниц. У нее было длинное тонкое лицо с маленьким ртом и тонким носом. Зато глаза были на пол лица, и они сияли, будто сами были источником света. Или Изабель так показалось, и это играл в них отблеск алмазов и изумрудов в ее ожерелье. Волосы ее юной падчерицы были почти совсем белыми, они немного отливали золотом, и были завиты тонкими локонами и подняты надо лбом по новой моде. Кроме мадемуазель Ортанс за столом присутствовала совсем старая дама, которая оказалась вдовствующей графиней де Муйен. Она хлопала выцветшими глазами, подведенными длинными черными линиями сурьмы, и на голове ее сидел парик, устаревший лет на десять, и весь увитый какими-то украшениями в виде звезд. Морщинистое ее лицо было сильно напудрено, делая ее похожей на белую статую. Вскоре после начала ужина, когда граф торжественно представил свою юную жену всей семье, появился еще один родственник. Молодой человек вошел в зал, и Изабель поднялась, чтобы приветствовать его. — Господин Мартин де Куланж, — провозгласил дворецкий, и господин де Куланж склонился в поклоне перед присутствующими. Ему было около тридцати лет, волосы его были так же светлы, как и у мадемуазель Ортанс, что говорило об их родстве. Господин де Куланж занял свое место, и лакеи стали разносить тарелки с резанными фруктами. — Девушка слишком юна, — вдруг заговорила мадам графиня, переводя взгляд холодных выцветших глаз на Изабель, — ты женился на ребенке. Выдержит ли она жизнь в наших краях? Изабель съежилась под ее взглядом. О чем графиня вообще говорит? Что не так с этими краями, что ей не выжить в них в силу возраста? — Мадам Изабель вполне здорова и крепка духом, раз согласилась выйти за меня, — улыбнулся граф, подбадривая Изабель, — Ей уже девятнадцать лет.