— Что может быть страшнее собственной смерти? — удивился маркиз, — ну, выпустят мне кишки, даже если я буду знать это, жизнь мою это не изменит. Ортанс смотрела на него, как на дурачка. — Смерть или испытания близких, — прошептала она, — потери любимых. Ужасные сцены, что могут произойти с вашими детьми... Как потом жить, зная, что этого не изменить? Повисло молчание, прерываемое только звоном падающей воды, да пением птиц. Изабель задумчиво смотрела на источник. — Я, пожалуй, тоже не стала бы смотреть в воду, — сказала она, — это безумие, знать такие вещи. — -- Вечерняя прохлада опустилась на замок Белистер. Изабель куталась в шаль, стоя на небольшом балкончике над морем. На этот раз море было спокойно. Тихое, смирное, оно лизало скалы с дружественным мурчанием. Лунная дорожка вела куда-то в небеса. Изабель отметила, что скоро полнолуние. Речи Ортанс смутили ее разум, и теперь она все время думала об источнике. Она следила за луной, ожидая, когда она станет полной. Ее мучило любопытство, что покажет ей волшебный источник? Или... или это просто легенда? Дурацкая старая легенда для девушек на выданье? Сердце Изабель тоже было неспокойно, как и разум. Но если разум смутила Ортанс своими рассказами, то сердце смутил ее жених. Молодая женщина то и дело ловила себя на том, что не перестает думать о маркизе Эстене де Монтроа. Он снился ей ночами, она представляла его, когда ее супруг приходил к ней в постель, чтобы любить ее и показывать ей новые ласки. Изабель хорошо относилась к графу де Муйен, но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось, чтобы вместо Франсуа к ней пришел он... чтобы... чтобы они любили друг друга не менее страстно и изощренно, чтобы он целовал ее губы, чтобы он шептал ей слова любви. Ей хотелось... она старалась держать эти мысли в узде. Но каждый раз, когда маркиз входил в комнату, сердце ее начинало биться быстрее и все страстные сцены пробегали перед глазами. — Мадам... — прозвучал его голос. Ей показалось, что это неправда. Не может он появиться тут, в самом сердце ее покоев, ночью... Сердце ее сделало кульбит, и прежде, чем обернуться и убедиться, что это не морок, Изабель закрыла глаза, стараясь унять дрожь. — Позвольте составить вам компанию? Шум моря и звенящая тишина замка сплелись в единый громкий звук. Изабель стояла не шевелясь, не веря в то, что такое возможно. Если она обернется, а его там нет, она прыгнет с балкона на скалы. Если... Его рука легла на ее плечо. Сразу же стало жарко, хотя он коснулся ее совсем легко и тут же убрал руку. — Изабель... — прошептал он. Она резко обернулась и уперлась взглядом в его глаза. Темные, как ночь, и страстные, как ночь любви. От этого человека шло тепло, в котором хотелось согреться. Ей хотелось оказаться в его объятьях, и никогда их не покидать. Никогда. Изабель отступила, но маркиз потянул ее в комнату, где был разведен камин и вся обстановка располагала к запретной любви. — Мой муж может прийти, — зашептала она, пытаясь вырваться из его рук. — Он занят внизу с дочерьми, — проговорил маркиз. — -Тут очень опасно, — Изабель наконец отступила, и обошла столик, чтобы поставить препятствие между ними. — Тогда приходите через день к источнику. В полночь. Изабель... — он попятился к двери и тронул бархатный занавес, — поклянитесь, что придете. Мне нужно многое вам сказать! — Я... я приду! Только уходите сейчас! Я обещаю, что приду! Глава 6. Луна в серебре Было очень страшно. Изабель скользила по дорожке в сторону леса, а сердце ее билось, как сумасшедшее. Она и не предполагала, что ее так испугает ночь. Звезды и полная луна освещали ей дорогу, и она хорошо видела тропинку, ведущую к лесу. Нужно быстро пробежать через поляну, и тогда уже она скроется под сенью деревьев, и никто не увидит ее. Муж ее сегодня к ней не пришел. Он сообщил, что устал и будет всю ночь спать в своей комнате. Радуясь, что он оставил ее в покое, молодая женщина весь вечер готовилась к свиданию. Сердце и разум спорили в ее душе, и, хотя разумом она понимала, что поступает недостойно и неправильно, сердце победило. Она так желала остаться наедине с месье Эстеном, как про себя она называла его, что никакие доводы рассудка не могли ее остановить. Она не любила Франсуа, как бы ни уважала его. При виде же молодого маркиза с ней творилось нечто невероятное. Ее кидало то в жар, то в холод, в глазах мутилось, а в горле пересыхало. С каждым днем ее томление возрастало стократно, и вид радостной Ортанс, когда она оказывалась рядом с маркизом, вызывал какую-то животную ярость. Было очень страшно. Вот и острые шипы кустов, которые своими пальцами хватали ее за темный плащ. Изабель то и дело останавливалась, чтобы отцепить плащ, исцарапала руки до крови, и прокляла все колючки на свете прежде, чем добралась до ручья. Луна отражалась в неспокойных водах потока. Изабель остановилась, пытаясь глазами найти себе правильный путь по бревнам. Она ступила на одно бревно, раскинула руки, и пошла, аккуратно переставляя ноги. Бревно было скользкое, ее шатало, но Изабель стиснула зубы, и изо всех сил старалась не упасть. Она перескочила на камень, потом снова на бревно. Промочив ноги, но не свалившись в холодную воду, она выбралась на другую сторону ручья, и вот уже ступала по сбитым ступеням, цепляясь за растущие вокруг кусты. На последней ступени Изабель замерла. У источника она была не одна. В беседке стояла женщина в белых одеждах. Высокая, стройная, с белыми распущенными волосами. Сначала Изабель решила, что это Ортанс, но вскоре поняла, что ошиблась. Женщина держала в руках серебряный ковш. Вот она зачерпнула им воды, и теперь стояла, сосредоточенно ловя водой лунный свет. Изабель тихо пробралась за раскидистый куст, продолжая наблюдать за незнакомкой. И только когда та повернула голову в профиль, она поняла, что это — старая графиня. Лунный свет сыграл с Изабель шутку, показав графиню такой, какой она была в рассвете лет. Изабель видела гордый профиль, ровную спину и четкие движения женщины средних лет, а не древней старухи. Но вот графиня поймала лучи луны, замерла, стала смотреть в ковшик, и лицо ее стало меняться, будто кто-то каждую секунду накидывал ей несколько лет. Вот спина ее согнулась, волосы повисли седыми прядями, руки затряслись, и она выронила ковшик, который с грустным звоном ударился о бортик бассейна. Старая графиня резко развернулась и медленно пошла по дорожке. Голова ее тряслась, а ноги, казалось, совсем не слушались. — Она не победит, не победит! — шептала она, хватаясь руками за голову, — я не позволю забрать его! Я не позволю! Изабель замерла, испуганная всем увиденным. На лице старухи засеребрились слезы. — Франсуа, ты не посмеешь! — прошептала графиня, и стала тяжело спускаться по ступеням. Когда шаги ее и стенания смолкли, Изабель вышла из укрытия. Она медленно подошла к источнику. Искушение было велико. Но нет. Нет. Она не хочет знать ничего! Ничего из того, что настолько ужасно, что заставило плакать старую графиню. Ничего из того, что невозможно изменить! Изабель села на скамейку, и стала ждать, когда же явится месье Эстен. Явится ли он? Маркиз не из тех, кто бросает слова на ветер. Она закрыла глаза, представляя их встречу. Зачем он позвал ее? Почему к источнику? Прыгать ночью по скользким бревнам то еще удовольствие, больше похожее на испытание.