– Я реально надеялся, что в тебе проснется сострадание, – немного помолчав, сказал Джейсон. – А может, я себя накручивал все это время, а ты просто демон из другого мира. Ведь не бывает столько совпадений, да? Ника не была уверена, что до конца поняла ход его мыслей, но по части совпадений согласилась полностью. Она коротко улыбнулась. – В начале сентября я нашел ключ в почтовом ящике. Он от одной из ячеек на вокзале, – продолжил Джейсон. – Ячейка, оказалось, принадлежала твоей матери. Ника непроизвольно стиснула пальцы в кулаки и спрятала их в карманах куртки. – Мне не составило труда это вычислить. А открыть ее мог любой с ключом, что я и сделал. – Джейсон вытащил из кармана брюк конверт и протянул Нике. – Это все, что там было. Конверт был изготовлен из плотной желтой бумаги и запечатан серой восковой печатью без каких-либо опознавательных знаков. Но Ника сразу поняла, из какого мира отправлено это письмо. – Знаешь, что это? – спросил Джейсон. Он выбросил сигарету в урну и втянул голову в плечи: ветер усиливался. – Нет. Но Рита вряд ли имеет к этому отношение. Ника спрятала конверт в карман куртки и накинула капюшон на голову. Они дошли до конюшен и повернули обратно: каменная дорожка закончилась, и впереди их ждали лужи грязи и прогнившие беседки. – У меня в голове не укладывается, что список оказался не розыгрышем, – неожиданно произнес Джейсон. – Хочешь, скажу честно? Мне плохо без тебя. Я осознаю, что все твои бредовые сказки о другом мире, может, вовсе и не сказки и ты действительно можешь уйти. И мне правда плохо. Ника недоверчиво посмотрела на него. – Я думал, что ты быстро наиграешься здесь и приедешь обратно. Я хотел вернуться на службу в полицию, жить нормально и дать нам другую жизнь. Тебе уже восемнадцать… – Джейсон, – мягко прервала его Ника. Он выглядел таким раздавленным, что ей неожиданно стало неловко, – мне не нужен отец… – Отец? После всего, что было? Ника на секунду прикрыла глаза. Всего-то пару раз и было, и то она толком ничего не помнила. Разве что как Джейсон распинал себя за связь с малолеткой. Так себе воспоминания. – И спасать меня больше не нужно, – продолжила она. – Ты разве любишь сухари? Ника по-дружески толкнула его в плечо, но Джейсон лишь криво улыбнулся в пустоту, избегая смотреть на нее. В полном молчании они направились к пансиону. Мимо них прошла группа родителей во главе с мисс Дикман. Судя по обрывкам разговора, женщина повела их на экскурсию к футбольному полю и заодно рассказывала про будущую Аллею Памяти. Джейсон задумчиво проводил их взглядом, а потом произнес: – Есть еще кое-что. Нашел в почте Шнайдера информацию о посылках одному из твоих одноклассников. – Кому? – Алексу Маркелу. Знаешь такого? Ника настороженно кивнула. Блядство. Почему снова он! – Паренек получает медикаменты, типа какое-то снотворное. Все официально, по рецепту. Присылает врач из лондонской частной клиники. Только я залез в его медицинскую карту и никаких показаний к применению не нашел. – А почему тебя вообще это заинтересовало? Обычные проблемы со сном, ничего подозрительного. – Три года назад, когда я работал с малолетними преступниками, у моего знакомого в отделе он проходил по делу… – Джейсон вдруг запнулся, и лицо его болезненно скривилось. – Ну! – нетерпеливо воскликнула Ника. – Об изнасиловании. Ника вытаращилась, затаив дыхание. – Знал, что это так повлияет на тебя, но ты должна быть в курсе, с кем учишься. – Как это было? – прохрипела она. Голос совсем не слушался. – Девчонка молодая, по уши втрескалась в него, семья верующая – до свадьбы ни-ни. В суде плакала, говорила, что он взял ее силой. А у нее из родных только бабка была. Этого малолетнего ублюдка отец отмазал, дал на лапу кому надо, в итоге суд не нашел доказательств. Вот и всё. От дела остались одни воспоминания. Хоть сто лет копай – ничего не подтвердишь. Нике показалось, что в мире не осталось звуков – сплошной звон: противный, нарастающий, норовящий разорвать голову на части. Пальцы на правой руке затряслись. – И ты не можешь его посадить? – выдавила она сквозь стиснутые зубы. – Говорю же, нет доказательств. – В светлых глазах Джейсона плескалась злость. – Ты знаешь, какой я скептик, но столько совпадений… Видел лицо этой мелкой – бледная, хоть в гроб клади. Выходит из зала суда и скулит, ну не понимает она, как же так: только что жертвой была, а теперь лгунья. А этот… Маркел. Морда кирпичом, просто вышел, вообще никаких эмоций. Что с этой девчонкой стало – не знаю, но живется ей точно хуже, чем этому… Если вообще живется. Короче, так меня подкосил этот случай, что вскоре мне пришлось оставить должность. А потом я нашел тебя и помог устроиться здесь… и снова пересекся с ним. Ника слушала его вполуха. В горле поселился жгучий комок, и она тщетно пыталась его проглотить. Маркел прикоснулся к ней и вызвал видение. И это испугало ее больше всего на свете. А теперь Джейсон утверждает, что человек, связанный с ней каким-то мистическим образом, оказался насильником. А Мари? Эта святая девица с таким безобидным видом говорит о том, что у ее брата какие-то тараканы. Какие-то тараканы! Срань господня… – Расскажи мне потом, что в письме, ладно? – Джейсон мягко коснулся ее плеча, и Ника тряхнула головой, возвращаясь в настоящее. – Я… да… в общем, да, конечно, расскажу. Джейсон улыбнулся – просто так, тепло, как улыбался всегда, когда хотел ее подбодрить, – и зашагал к воротам. – Джейсон, – крикнула ему вслед Ника, – я была рада тебя видеть. Правда. Он коротко махнул ей на ходу. Ника смотрела ему вслед, закусив губу. От количества мыслей голова шла кругом, а на глаза навернулись слезы. Она никогда не чувствовала себя такой раздавленной и беспомощной. Всю жизнь – по крайней мере, ту часть, которую она еще помнила, – эмоции были чужды ей. Ника не знала, когда все началось, когда она приняла решение глушить голоса в голове, отстраняться от блеклых картин-воспоминаний, которые, кроме холода и темноты, ничего не приносили. Ее одиночество было осознанным убежищем от страха, таившегося в стертом прошлом. А когда сцены оттуда прорывались в сознание, она спасалась таблетками – усыпляла свою живую, любопытную, жаждущую знать правду часть. Схема была отлажена, ее устраивало. Но события последних недель постепенно открывали в Нике нового человека – испуганного и растерянного. Все, что случилось за эти дни в пансионе, всколыхнуло в ней самые грязные, больные и ненавистные воспоминания и теперь заставляло по-новому пережить прошлое. Спрятав трясущиеся руки в карманы куртки, Ника в отчаянии сжала пузырек и поборола искушение его открыть. Таблеток осталось на один раз. Всего на один раз. Поэтому ей придется подождать. Переложив пузырек во внутренний карман, Ника вошла в здание школы и увидела его. Алекс Маркел стоял неподалеку от входа в компании, видимо, своих родителей. Ника уставилась на них. Мистер и миссис Маркел будто сошли со страниц журнала об образцовых английских семьях: маленькая, слегка располневшая женщина с глубокими карими глазами, одетая в элегантный темно-зеленый твидовый костюм, ее муж – высокий брюнет, облаченный в черные брюки и кашемировый серый джемпер, из-под которого выглядывал воротник голубой рубашки. Словно идеальные родители не менее идеальных детей. Сделав вид, что ищет что-то в карманах куртки, Ника подошла ближе. – Ты не должен забывать о нашей вере, – строго сказала миссис Маркел и вытащила из-под джемпера сына цепочку с серебряным крестиком. – Делай все, как говорит отец, и Господь спасет нас. – Сколько громких слов, – недовольно ответил Алекс. Мать с укором посмотрела на него. В этот момент Ника поймала взгляд мистера Маркела. При виде ее мужчина застыл, а его ярко-зеленые, как у двойняшек, глаза округлились, и Ника поспешила отвернуться. Холл заполняли школьники и их родители. Они весело переговаривались, шутили, обсуждали предстоящую игру. Ника взбежала вверх по лестнице и, пробравшись сквозь группу гостей, изучавших Доску почета, бросилась в комнату отдыха. Все внутри нее пылало от гнева. Ей не терпелось остаться в одиночестве и обдумать полученную от Джейсона информацию. Стамерфильд никогда не держал стражу при себе, потому что был настолько подозрительным, что ждал удара в спину от любого. Даже, поговаривают, от Харуты. Она погибла, так и не доказав ему свою преданность. Хотя нет, здесь я ошибаюсь. Ведь Стамерфильд назвал свою волчицу в честь нее. Из воспоминаний Гидеона, заточённых в книгу и оставленных на хранение Стамерфильдам Глава 7. Крестик в ящике «Моя дражайшая внучка! Мне пришлось постараться, чтобы письмо попало к тебе. Не знаю, помнишь ли ты меня, любишь ли или ненавидишь, – я приму все. Ты вольна злиться на меня, а может, тебе безразлично мое невнимание. В свое время я объясню, почему была вынуждена исчезнуть из твоей жизни, но не сейчас. То, что я хочу рассказать тебе, очень важно – поверь, важнее моего недостойного поведения. И хотя ты не поймешь всей серьезности, я очень прошу тебя внимательно отнестись к моим словам. Наша династия хранит одну реликвию – мощную, необъятной силы и неведомых знаний книгу. И несмотря на то что ты пока ничего не знаешь о своем родном мире, я взяла на себя смелость полагать, что ты готова получить ее. Книга в какой-то степени живая, она хранит множество тайн, но открывает их законному владельцу особым способом. В свое время я научу тебя пользоваться ею, а пока лишь отдаю на хранение. Недалеко от твоей школы есть старое кладбище (на обороте письма оставляю координаты). Найди сдвоенную могилу мальчика и девочки 2000 года смерти и отодвинь плиту. И если ты захочешь погрузиться в тайны нашего мира – забери книгу. Но если сомневаешься – лучше оставь ее там, потому что, как только твоя рука коснется фолианта, он по праву станет твоим. Найдутся люди, которые будут вынуждать тебя передать книгу им, но ты не будешь иметь на это права. Я безумно люблю тебя и каждый день думаю о тебе. Возможно, пока ты не понимаешь, но для этого мне не обязательно быть рядом. С надеждой на скорую встречу, твоя Лидия». Вот что было в письме, которое нашел Джейсон в ячейке Риты Харт-Вуд. Ника оказалась права: ее мать не имела к этому никакого отношения. Лидия знала о школе, значит, писала его совсем недавно. Следовательно, и ключ попал к Джейсону по ее инициативе. Прочитав письмо, Ника разозлилась и хотела было порвать его и сжечь, но вовремя взяла себя в руки. Ей уже давно было плевать, почему бабушка ее оставила, ее даже не впечатлило, что Лидия в курсе ее дел. Подумаешь, тайна! Но бабуля же откровенно дала понять, что взаправду считает, будто Ника питает хоть какой-то интерес к делам своей потусторонней семьи. Откуда столько самоуверенности? С чего она взяла, будто Нике интересны их тайны? И почему именно сейчас, когда вокруг и так все с ног на голову переворачивается? Еще даже осень не закончилась, а в пансионе произошло столько «неслучайностей»… И с каждым днем они сжимались во все более и более плотное кольцо вокруг нее. Странное видение, список смертников и выдуманная Джей Фо, одноклассник с садистскими наклонностями, которому врач выписывает совершенно не нужные снотворные, Дэвис Джордан, за учебу которого кто-то заплатил, – все это каким-то образом связано, а тут еще Лидия со своим письмом о какой-то там книге. – Найдутся люди, которые будут вынуждать… – шепотом перечитывала Ника, едва удерживаясь от смеха. – Нет, серьезно, родственники, что с вами не так? Михаил пригласил ее на бал, чтобы познакомить с каким-то опасным человеком, и вот, не прошло и месяца, как Лидия спешит отдать ей какую-то книгу, за которой охотится неопознанная нечисть. Ника бросила конверт на дно чемодана, нехотя признавая, что злится только на себя. Да не сильно ее и задевало то, что родственники по известным только им причинам пытались втянуть ее в свои игры. Она злилась, потому что ей было интересно, – так же, как было интересно, когда Джейсон принес список имен. Прожив пару лет в полной прострации, не замечая никого и ничего, не питая ни к кому и ни к чему никаких эмоций, Ника впервые захотела ухватиться за этот невесть чем вызванный интерес, а бабушка, как и Михаил, казалось, поняла это, даже находясь на расстоянии, – не зря же передала конверт именно сейчас. Так что там говорила сучка Дженни насчет нелегальных прогулок за территорию пансиона?