Ника оперлась ладонью в стену, тяжело дыша. Голову наполнял туман, тело била дрожь. Она и не думала, что проблема может быть не только в ней. Что в каждом из них сидит свой страх, и эта попытка сблизиться – возможность доказать, что они оба способны контролировать своих демонов. И как же ее так угораздило… именно в него! Ника провела рукой по волосам, с шумом выдохнула и подняла толстовку с пола. – Была уверена, что ты можешь… – Она оделась и застегнула молнию, потом взглянула на Алекса: он сидел на полу, прислонившись спиной к унитазу и спрятав лицо в ладонях. – Что ты… – Могу контролировать? – Алекс отнял руки от лица и взглянул на нее затуманенными, налитыми кровью глазами. Какое-то время Ника хмуро смотрела на него. – Да уж, романтичнее не придумаешь, – буркнула она, пригладив волосы, чувствуя, как на смену обжигающему желанию приходит отчаяние. Ника стиснула зубы. – Вот блядство. Алекс хмыкнул и потянулся за футболкой. Его плечи все еще ходуном ходили, руки заметно дрожали. – Представил тебя на нашей земле с такой лексикой… наши господа были бы в восторге. – Он выдал нечто, отдаленно напоминавшее улыбку, но Ника не разделила его напускного веселья. Ей вдруг ужасно захотелось прикоснуться к нему. И дело уже было не в желании закончить начатое и что-то себе доказать. Нет. Этот порыв был про другое. Про что-то нежное и колющее, про настоящее. Ей захотелось поцеловать его. Просто поцеловать, без всякого продолжения. Ника заставила себя отвести взгляд и облизала губы. – Знаешь, я удивлен, что ты пришла… – С чего бы? Все бабы вешаются на тебя. Чем я лучше? – Всем. Ника чувствовала его пытливый взгляд, но не смела взглянуть в ответ, лишь зажмурилась и обхватила себя руками. Стоило сделать один шаг и закрыть за собой дверь. Всё. Они бы оставили случившееся в этой комнате навсегда, и, она уверена, Алекс бы никогда не возобновил эту тему, если бы она попросила. Но она не хотела просить. Не хотела ничего заканчивать. Впервые за последние годы Ника почувствовала себя нормальной – с обычными желаниями и самой обычной реакцией на них. Да, объектом ее желания стал парень, за которым числилось грешков побольше, чем за ней самой, но что поделать, никто ведь не идеален, да? И может, единственный шанс для нее быть нормальной – это рядом с таким парнем? В этот момент в дверь ванной забарабанили, Ника подскочила. – Маркел, ты там? Ника резко взглянула на Алекса, и тот одними губами произнес: «Доминик». – Слышь, чувак, выходи! Эй! – Алиат не выпускал ручку. – Ты там что, передернуть решил? Алекс закатил глаза и жестом показал Нике отойти. – Я его уведу, а ты потом… – Твои глаза. – Даже в темноте они все еще светились как два красных рубина. – Пять минут! – крикнул Алекс, и за дверью воцарилась тишина, потом раздались шаги. – Кажется, ушел, – добавил он. – Слушай, я… – Это полное дерьмо, Маркел, – вздохнула Ника и заставила себя улыбнуться. – Но мне понравилось. – С головой у тебя точно беда, – в голосе Алекса сквозило веселье, и Ника почувствовала облегчение. Он поднялся и натянул футболку. – И ты с ума меня сводишь. – Да иди ты, – фыркнула она и схватилась за ручку. – Ника. – М-м? – Прости. Это больше не повторится. «Что “это”?» – порывалась спросить она. Он больше никогда не попытается сблизиться с ней? Или сделает все, чтобы побороть желание убить ее? Ника хотела обернуться, посмотреть на него и хотя бы попытаться понять, что же он имел в виду, но лишь коротко кивнула темноте, спешно пригладила волосы и, распахнув дверь, нос к носу столкнулась с Домиником. Алиат вытаращился на нее и, хватая ртом воздух, заглянул в ванную, а потом отступил. – Если хоть слово кому вякнешь – яйца оторву, – прошипела Ника, ткнув в него пальцем. Возвращаясь в спальню, чтобы переодеться к началу уроков, Ника лишь надеялась, что Алиат не скоро вспомнит, как складывать слова в предложения, и случившееся хотя бы на время останется в секрете. Но конечно, она ошибалась. Стоило Нике занять свое место перед уроком профессора Дикман, Мари уставилась на нее, картинно округлив глаза и открыв рот. Злобно прищурившись, Ника впилась взглядом в Доминика и провела пальцем по горлу. В ответ Алиат невозмутимо потряс в ее сторону средним пальцем, а сидевший рядом Алекс накрыл голову руками и с тихим стоном сполз со стула. Помню, как в одну из ночей я осмелился подойти к ним ближе и, к удивлению, обнаружил, что к прогулке молодого наследника присоединился Стамерфильд. «Наблюдай, Харт, – скрежетал правитель. Голос его звучал сипло и глухо, и мне казалось, что за годы затворничества он просто разучился им пользоваться. – Ты должен знать все, абсолютно все, но не вмешивайся зазря. Ищи союзников, но не громко, создай верную армию, но обрати их в тайное оружие и нападай, только если все выйдет из-под контроля. В самом крайнем случае». Из воспоминаний Гидеона, заточённых в книгу и оставленных на хранение Стамерфильдам Глава 17. Сомнения Колледж Корпус-Кристи Кембриджского университета Февраль 2017 года Лекция затянулась допоздна, и профессор Самартин вернулся в кабинет только к девяти вечера. Уходя, он всегда закрывал шторы, опасаясь, что через огромные окна кто-то нежелательный да заглянет внутрь и, не дай бог, еще стекло разобьет. Профессор никогда сразу не покидал корпус. Он любил еще пару часов провести в кабинете, сделать заметки после общения со своими студентами, поразмышлять над их теориями и составить план действий на следующие занятия. Этот вечер не был исключением. Оставив портфель на пуфе рядом с дверью, Самартин устало вздохнул и потянулся к выключателю, спрятанному за одним из книжных шкафов. Щелк. Ничего не произошло. Как странно. Электричество работало во всем корпусе, да и лампы меняли недавно. Самартин пощелкал выключателем несколько раз, но тщетно. – Да вы не переживайте, профессор, без света спокойнее, – раздался из глубины комнаты тихий насмешливый голосок. Самартин подскочил на месте и едва устоял на ногах. – Закрывайте дверь и садитесь, – продолжил голос. – Живо, живо! Профессор сглотнул и подчинился. Как только дверь за ним захлопнулась, кабинет погрузился в темноту, и он на ощупь медленно подошел к своему столу и опустился в гостевое кресло. На его месте кто-то сидел. Глаза еще не привыкли к темноте, и он прищурился, чтобы хоть как-то идентифицировать свою странную гостью. Голос явно женский. – Значит, вы так много знаете обо мне? – самодовольно спросила она. – Даже лекцию провели в мою честь. И что? Ваши студенты согласны, что я… как вы выразились, – незнакомка усмехнулась, – вегетарианка и верующая? Профессор едва не задохнулся от осознания значимости своей собеседницы. Он спешно ослабил галстук. – Господи, – прошептал он, – вы же… Вы… Глаза наконец адаптировались к темноте, и он смог различить очертания силуэта. Гостья была миниатюрной, с длинными волосами. Во мраке ее глаза блестели. Она вальяжно раскинулась в кресле и крутила в руках какой-то продолговатый предмет, очень похожий на карандаш. – Безликая, да, – хмыкнула она. – Так вы нас называете. Но это несправедливо, правда же? Я – личность, такая же, как и все вы. – Безусловно, – совладав с растерянностью, спешно ответил профессор. – И имя вашему народу было дано исключительно по причине наследственных нюансов. «Лик – это не про личность, а про внешность», – порывался добавить он, но вовремя сдержался. Не время читать лекции о значении слов. – Вы и вам подобные повесили на нас клеймо, – вкрадчиво сказала девушка. – Мы скрывались долгие годы, мы выживали. И ждали, когда о нас все забудут, чтобы снова вернуться к жизни и занять нишу с вами – простыми. А вместо этого вы продолжаете распространять информацию о нашей генетике. Лживую информацию, хочу заметить. В ее голосе слышалась агрессия, хотя девушка и пыталась скрыть это чувство за насмешкой. Профессор напрягся, понимая, что самый верный способ остаться в целости – молчать. Просто молчать. Однако любопытство оказалось превыше здравого смысла. Когда еще ему выпадет шанс поговорить с представителем этого народа? – Мисс, вы уникальны, – восторженно прошептал Самартин. – Вы часть благородного народа с такими же погрешностями, как и любой другой. – Что вы называете погрешностями?! – вдруг рявкнула она, а затем резко уперлась ладонями в стол и подалась вперед, а Самартин наконец с ужасом смог разглядеть ее лицо: белесые зрачки и полное отсутствие губ, даже контуров не было. – Это?! – О мой бог. – Профессор инстинктивно отпрянул, но тут же взял себя в руки и выпрямился в кресле. – Нет-нет, не это! Вы рождаетесь другими и можете оставаться такими до конца дней своих. Я о том, что и среди вас, и среди нас есть личности, которые выбирают нечистый путь, чтобы изменить свою жизнь. Бесконечное количество секунд гостья пристально смотрела на него своими белесыми глазами, а затем ее лицо начало меняться: белизна растворилась в светло-карей радужке, кожа под носом натянулась и спустя мгновение сформировалась в аккуратные женские губы. – Как я? – с приторной улыбкой спросила она, по-прежнему опираясь на стол. Сердце профессора бешено забилось, и он вцепился в подлокотники пальцами, наконец осознав, кто же перед ним. Это была та самая девушка, о которой рассказывал Александр, – одна из безликих убийц, в обществе которой он не чувствовал себя в безопасности. Не смея отвести от нее взгляд, Самартин начал шарить ногой по полу в надежде подцепить что-то, что позволило бы ему обороняться. И тут девушка резко взмахнула рукой. Горло пронзило огнем. Ада равнодушно смотрела, как дряхлый профессор, из последних сил хватаясь за свою никчемную жизнь, пытается вытащить карандаш, торчавший из его сонной артерии. Он кряхтел и дергался, тараща глаза. А потом его руки упали и тело обмякло. – Предатель, – фыркнула она, швырнув в него папкой с рисунками трансформации безликих, которые оставил Алекс. Ада откинулась в кресле и, вытянув перед собой руку, заинтересованно наблюдала, как кожа на ее пальцах покрывается морщинами. – Круто, – с улыбкой выдохнула она. – Еще один уровень! Опустив руку, Ада нажала мигающую кнопку на автоответчике и после звукового сигнала услышала знакомый голос: