— Издержки возраста, знаете ли. Да и многое, многое здесь по-другому. Люди обходятся без экивоков, отучились ходить вокруг да около. Очень, кстати, удобно. Она жестом пригласила Киру сесть, предлагая тем самым перейти к сути, и неторопливо устроилась сама по другую сторону массивного с неровными округлыми краями стола. Кира послушно уселась в огромное пухлое кресло с изогнутой по краям спинкой — точнее, погрузилась в него, как миниатюрная драгоценность в чересчур просторную коробочку. Под энергичной сухой ладошкой стоявший на столе механический звонок самого что ни на есть классического вида — блестящий купол с кнопкой — издал оглушительную заливистую трель. Из-за тяжелой портьеры в цвет голубых стен показался пожилой седовласый официант, которого Кира, столкнись она с ним в холле, вполне могла бы принять за приезжего герцога. — Доброго вечера, дамы. Официант выложил перед каждой меню и собрался уходить, но Элеонора Леонидовна остановила его еле заметным жестом — слегка приподнятыми пальцами руки, лежащей на столе. — Мне, пожалуйста, салат «нисуаз» с тунцом, Симон, — сказал она. — Добавьте каперсы и анчоусы. И бокал шабли. Без особых изысков, одиннадцатого года. Поглядывая на меню, Кира чувствовала, как ее сковывает неловкость. Сейчас она погрязнет во всех этих незнакомых блюдах, среди которых наверняка есть заведомо неприемлемые — вроде, скажем, лягушек. А расспрашивать не хотелось, чтобы не выглядеть деревенщиной. Она не придумала ничего лучше, как попросить кофе и смузи. — Может, пирожных? — учтиво переспросил седовласый официант. — Какие пирожные предпочитает мадемуазель? С молочным кремом, с шоколадом, с фруктами, с карамелью? У нас пятнадцать видов и все очень вкусные. Кира заказала фруктовое и карамельное пирожное, ледяной смузи из агавы, двойной эспрессо — и осталась с Элеонорой Леонидовной Войтовой один на один. — Не буду вас томить, сама этого не люблю, — голос новой знакомой сделался более деловым, но она по-прежнему старательно демонстрировала дружелюбный настрой. Беззвучно постучав по мягкому поручню нарощенными ногтями, она приступила к делу. — Прежде всего спешу уверить, что мои намерения относительно вас, Кира, как и относительно Андрея, исключительно добрые. Он мой сын. Этим все сказано. Хотя, и не всем понятно. Ее узкая правая бровь выгнулась аркой. — И я заинтересована, чтобы в его жизни появилась приличная неиспорченная девушка… а я уверена, что вы именно такая, — перебила она сама себя. — Так вот, я в этом заинтересована, и готова этому способствовать… Официант принес заказ, ловко расставил тарелки, стакан с зеленоватым фруктовым коктейлем, чашку кофе, бокал с вином, и ушел так же беззвучно, как появился. Кира уже догадалась, что в этом разговоре ей не обязательно участвовать — достаточно слушать. И она слушала, заняв себя пирожными, которые, как и обещалось, оказались невероятно вкусными. Так же, впрочем, как смузи и необыкновенно ароматный кофе. — Поясню мои мотивы, — продолжала мадам Войтова, лениво ковыряя салат. — Андрюше давно пора завести семью. А сделать это при том образе жизни, который он ведет… нет-нет, ничего такого, — снова перебила она себя. — Просто он слишком… эээ… повернут… простите за жаргонизм, на бизнесе покойного отца. У него не получается, а он бьется, нервничает, вымещает на мне свои неудачи! Зачем ему бизнес-империя Максима? Денег у него достаточно, и можно жить в свое удовольствие, но честолюбие не дает покоя… А если появится женщина, с которой он захочет покоя и уюта, то все изменится. И его претензии ко мне исчезнут… Она пригубила светло-соломенного цвета вино, покрутила бокал, разглядывая оставшиеся на стекле потеки, одобрительно кивнула, сделала большой глоток и принялась за еду, что, впрочем, не помешало ей говорить. — Не стану скрывать, я попросила навести о вас справки. Что ж, я впечатлена. Одно только отсутствие аккаунтов в соцсетях с сисястыми и губастыми фоточками о многом говорит. Да и место работы… скажем так, позволяет предположить неизбалованность и трезвый взгляд на жизнь. Разумеется, вы вправе отмахнуться от вздорной… немолодой дамы… и вернуться, как планировали, в свою бухгалтерию… «Как она могла так быстро все обо мне узнать?» — мелькнула у Киры первая мысль. А потом пришла вторая: «Кажется, она ожидает комплимента»… — Вас вовсе нельзя назвать «немолодой»! — убежденно сказала она. — И насчет вздорности — на мой взгляд, вы себя оговариваете! Элеонора едва заметно улыбнулась. Похоже, она любит лесть. И верит в нее. — …вы всегда можете вернуться. Но это не мешает вам принять мое предложение. Я хочу, чтобы вы сгладили ту неловкость, которая возникла между мной и сыном. Мы поспорили на яхте, и он прыгнул в море, я чуть не умерла от страха. Эта ссора и этот поступок нас разделили. В общем, я думаю, что вы сможете способствовать нашему примирению! — Но каким образом?! Последовала театральная пауза — непродолжительная, но эмоционально насыщенная с обеих сторон: Кира зажевывала удивление карамельной корочкой, мадам Войтова сверлила ее проницательным взглядом — настолько похожим сейчас на взгляд Андрея, что Кире делалось не по себе. — Просто плывите по воле волн. Прошу вас быть моей гостьей на Балу цветов. Он, как вы знаете, пройдет в принадлежащем мне замке Мон Дельмор… — Что?! — ахнула Кира. — Вы хозяйка Бала цветов?! У нее закружилась голова. Нет, нет! Такого просто не может быть! Оказаться на главном празднике Лазурного Берега в числе мировых знаменитостей… Даже, если бы это не было шуткой, ей не в чем туда идти… В джинсах, маечках и босоножках от Версаче на Бал даже не пустят! На подобных мероприятиях всегда строгий дресс-код! Элеонора Леонидовна снисходительно улыбнулась, едва заметно кивнула, потянулась к изящной сумочке, лежавшей на специальной маленькой табуретке, вынула белый конверт и положила рядом с чашкой из-под кофе. — Здесь банковская карта с небольшой суммой. Так, на такси и, как говорят, на булавки… Но это тоже не решит дела! Вот если бы она купила то платье для раутов… Мадам Войтова неспешно, с удовольствием смакуя, сделала несколько глотков вина, вынула телефон, набрала номер. Подержав трубку возле уха, но не сказав ни слова, снова убрала аппарат в сумку и допила бокал. Почти сразу в дверь, скрытую портьерой, вошел небольшого роста человек в строгом костюме, с двумя портпледами и блестящей коробкой в руках. Выложив все это на свободное кресло и поклонившись, он вышел. — Здесь платье от Готье для вас, и смокинг для Андрея. Виктория Леонидовна поднялась и, одним уверенным движением расстегнув портплед, высвободила оттуда невесомое, чем-то ярко поблескивающее и шуршащее тонкими кружевами, чудо от-кутюр. По сравнению с ним, то платье, которое она только что с восторгом вспоминала, казалось повседневной кухонной одеждой Золушки. — Если не сядет как нужно, там, в портпледе, визитка с телефоном менеджера дома Готье. Достаточно будет позвонить, — сказала буднично Элеонора Леонидовна, раскладывая платье на спинке кресла. Она села обратно за стол, поддела и отправила в рот лепесток анчоуса, пока Кира, онемев, в восхищении разглядывала платье, издалека подступая к мысли о том, что оно предназначено ей, и если не сядет как нужно, где-то там телефон, который мигом все исправит… Неужели это правда, и колокольчики сказки звенят не во сне, и не в ее воображении, а в реальности, со стороны замка Мон Дельмор?! А сюрпризы продолжались. В комнату вошел высокий шкафообразный мужчина, похожий на уже немолодого Лино Вентура, торжественно неся перед собой круглый плоский футляр из черного бархата. Костюм на его плечах и бицепсах бугрился и грозил разойтись по швам при малейшем неосторожном движении. Человек-гора двигался очень плавно и осмотрительно, внимательно глядя себе под ноги. Футляр лег на стол — торжественно и значительно, толстенные пальцы откинули крышку — и у Киры перехватило дыхание. Бриллиантовое колье на черном шелке сверкало под светом люстры тонким благородным светом, испуская острые разноцветные лучики, приятно покалывающие глаза. Кира смотрела, не отрываясь. Лучи проникали в ее зрачки, будто послание из волшебного мира принцесс и принцев, в котором всегда побеждает настоящая любовь — даже если влюбленные гибнут от происков жестокосердных злодеев. — Колье арендовано на время бала, — небрежно обронила мадам Войтова, чтобы не создавать у девушки напрасных иллюзий. — Жан-Поль отвечает за его сохранность. Кира кивнула, поняв, почему богатырь остался в комнате, только на шаг отступив от драгоценности. — Его необходимо хранить в сейфе отеля, — Войтова перешла на французский. — Жан-Поль будет вас сопровождать и со своими коллегами обеспечивать безопасность непосредственно на балу. Богатырь величественно кивнул. — Позвольте вас покинуть. Подготовка занимает массу времени, к тому же ВИП-гостей мне приходится встречать лично, — Элеонора Леонидовна промокнула губы крахмальной салфеткой, поднялась с той же нарочитой эффектностью, с какой совсем недавно встречала Киру и, предвосхищая ее движение, замахала ухоженной узкой рукой. — Оставайтесь, — наклонившись к Кире, она ласково потрепала ее локоть. — И если все-таки проголодались, непременно закажите гусиные лапки в красном вине с виноградным соусом. Просто объедение… Или голубя по-парижски. Его здесь готовит шеф-повар лично. — Но разве можно есть голубей? — промямлила Кира, хотя гуси, голуби, да и все пернатые мира интересовали ее сейчас меньше всего. — У нас это не принято… — Можно! И лягушек можно! Здесь все хорошее принято! — отрезала Элеонора Леонидовна. Мадам Войтова ушла, оставив Киру среди безумно дорогой, сверкающей и переливающейся красоты, служащей пропуском в тот самый сказочный мир принцесс и принцев, о котором она так часто думала, как о несбыточной мечте незаметно выросшей маленькой девочки. Кира неуверенно поднялась, подошла к креслу, потрогала платье кончиком пальца. Как будто лебяжий пух… Может, если надеть его, то превратишься в белую царевну-лебедь? Оглянулась на Жан-Поля, будто желая спросить: так ли это? Но охранник был заточен на практические проблемы. — Может быть, мадемуазель желает, чтобы я отнес драгоценности в сейф? — спросил он. Кира кивнула. Пальцы толщиной с сардельки бережно закрыли коробку. — Всегда к вашим услугам, — сказал Жан-Поль, с достоинством наклонив голову. — Я ночую в отеле, номер двести сорок два. Кира осталась одна. С бешено бьющимся сердцем она приложила к плечам платье. «Мой размер, — заклинала она мысленно. — Мой, я же вижу». Похоже, что так и было. Вспомнила про блестящую лакированную коробку, наклонилась, скинула крышку. Там лежали туфли. Если, конечно, это чудо можно было назвать столь обыденно, и приземленно. Нет — это произведение высокого искусства! Сплошь расшитые серебристым бисером, с остроконечными конусовидными и пирамидальными стразами, на высоченной изящной шпильке, с красной подошвой… Лабутены! Кира потрясенно опустилась на стул и расплакалась. * * * Андрей пришел к обеду, со свежей дневной газетой под мышкой. Повалился в кресло, вытянул ноги, развернул «Голос Лазурного Берега». — Вот здесь прекрасный пассаж, — найдя нужное место, он с выражением зачитал: Впечатляет скромность новой подружки мсье Войтова… прости, тут так написано… утверждавшей в присутствии прессы, что она на самом деле никого не спасала. По версии мадемуазель Киры все было наоборот — и ее, и мальчика спас мсье Войтов, который отказался комментировать столь неожиданное заявление… Впрочем, в это мало кто поверил. Какие причины кроются за маскировкой истинной картины происшествия, мы еще расскажем. Может, обычное кокетство, а может — интересная тайна… — Но почему они не верят? — спросила Кира, которую сейчас волновало совсем другое: как отнесется Андрей к приглашению матери? А вдруг откажется? — Обычное дело. Если уж угодила в желтую прессу красивая история — портить ее прозаичной правдой никто не станет! Присев возле мини-бара, встроенного в комод, Кира открыла его, поглядела на разноцветные, разной формы и размеров бутылки, подумала — не глотнуть ли для успокоения чего-нибудь крепкого. Но так и не решилась — не было у нее такой привычки. Закрыла бар, подошла к креслу и забралась в него с ногами, туго обхватив колени. — Ерунда какая-то, — произнесла задумчиво. Андрей подошел, поправил ей волосы. — Да брось ты. Смотри на это веселей, — он сел в кресло напротив. — Как на игру. Ты бы, подыграла им, подбросила бы что-нибудь эдакое! — Какое еще «эдакое?» — Задвинула бы, например, что проходила подготовку боевых пловцов. Лейтенант Кира Быстрова — российская Никита! Кира невесело рассмеялась. — Это правда! Квартальный отчет переплываю без кислорода. Дебет-кредит с двух рук свожу… А Андрей продолжал развивать идею. — Тренировалась ты, тренировалась, себя не жалела, а потом командовать подразделением пришел новый генерал, лютый гендерный шовинист… в это они вцепятся мертвой хваткой, увидишь… и этот генерал приказал перевести тебя в хозяйственную службу. Вот ведь скотина! Но ты… ты ведь была одной из лучших, у тебя амбиции, у тебя гордость… ты не могла отправиться чистить картошку и варить гречку… и вот ты уходишь из армии… то есть из флота. Точнее, уплываешь преодолев пять километров морем… А? Как? — Это получится ремейк «Солдата Джейн». По-моему, на такую чушь никто не клюнет.