– Кто озабоченный? – вздрагивает Паз, вернувшаяся из ванной комнаты, где она чистила зубы, и улегшаяся было на кровать. – Никто, – произношу я одновременно с тем, как Эшли и Джордж отвечают: – Рэнди. Паз потирает свое плечо, и Эшли спрашивает ее: – Что с тобой? – Упала во время репетиции «Балета Шренера». Кристал заставила меня перепрыгнуть через вытянутые руки Шренера, чтобы меня поймал другой партнер. А у него сегодня это не очень хорошо получилось. – Ох. – Ну, я рада, что этот танец – не набор тупых сексуальных шуток, а история битвы с недругами. И, по крайней мере, я не должна взбегать по стене, как это требуется от Джордан. Мне кажется, Кристал была под кайфом, когда сочиняла танцевальные номера на этот раз. – Я даже по-своему радуюсь, что мне не досталась роль Ким, – тихо произносит Джордж. – Монтгомери приходится ходить по каркасу поднятой кровати, ширина которого не больше дюйма. И при этом петь. – Такое впечатление, что у нас здесь скорее «Цирк дю Солей», а не музыкальный театр, – добавляет Паз. – Похоже на полосу препятствий, – смеюсь я. – Лапонька, ногти придется покрыть лаком минимум два раза. – Я показываю кисточкой на ногти Джорджа. – Знаю. Но он быстро сохнет. А до отбоя еще десять минут. – Мы с ним дуем на его ногти, чтобы они быстрее высохли. – А что ты будешь делать завтра, раз тебе не приходится репетировать днями напролет, как это делаем мы? – На уик-эндах мы большей частью сами распоряжаемся своим временем. Вожатые не оставляют нас вниманием, и мы можем, скажем, пойти в домик ИР или покататься на водных лыжах на озере, но ничто заранее не планируется и расписание не составляется. – Хадсон хочет, чтобы мы пошли в поход, вдвоем. – И там он, наверное, примется за тебя. Поцелует, скажет, что хочет побыть с тобой еще и вечером, опять же, наедине, ну и так далее. Думаю, тут у него все это доведено до совершенства. – Наверное, – задумываюсь я. Джордж забирает у меня флакончик с лаком и красит ногти на левой руке. – Да, ты, скорее всего, прав. И тогда я откажу ему и стану задавать сложные вопросы личного характера, чтобы мы смогли стать еще ближе. – Само собой, – одобряет Джордж. – Это опять вроде как план. – Он осторожно докрашивает мизинец, возвращает лак мне и протягивает правую руку. Я начинаю наносить на его ногти второй слой. – А знаешь, у меня тоже будет свидание. Брэд собирается прийти на репетицию в театральный домик, а когда она закончится, мы сможем потусить на лодочной станции или где-то еще. – О! Ты наконец-то хочешь дать ему шанс? – Забавно, но он будто точно знал, что следует сказать мне. – Я всецело сосредоточиваюсь на ногтях Джорджа, но все же чувствую на себе его пристальный взгляд. – Я не наставлял его. Просто он спросил, почему ты так застенчив и не хочешь, чтобы ваши отношения перешли в следующую стадию, ну я и раскололся. А что, не надо было? – Поднимаю глаза и смотрю на него: – Прости. – Дорогой, ну что ты, все хорошо. Рано или поздно мне надо было принять какое-то решение, и когда он признался, что я ему нравлюсь – весь, а не только волосы на теле, – это очень помогло мне. Похоже, он говорил искренне. – Да, это так. – Я возвращаюсь к его ногтям. – Он говорит, ты смешишь его. – Дорогой, я смешу абсолютно всех. – Эй, – свешивается Эшли с верхней койки. – С тобой все в порядке. – Спасибо. Я тоже так считаю. – Значит, ты теперь у нас любовный гуру, – иронизирует Паз. – Ну… в чем-то ты права. Ведь мой план работает, так? Значит, я что-то понимаю в этом деле. – Дорогой, ты понимаешь, что не следует опережать события, – замечает Паз. – Паз, не надо так говорить. Это сразу ударяет ему в голову. – Рэнди, король романтических отношений. – Я возвращаю лак Джорджу. – Звучит неплохо. – Если бы не мои неподсохшие ногти, я вдарил бы тебя подушкой. – А мне ногти сушить не надо. – Эшли спрыгивает с кровати, хватает мою подушку и обрушивает мне на голову. – Да шучу я, шучу. – Я заслоняюсь от нее руками. – Никакой я не король. – Вот и хорошо. – Она кидает подушку на место и смотрит на ногти Джорджа. – Прикольный цвет. – Хочешь? – предлагает ей свой лак Джордж. – Не-а. Он облупится, когда я буду ставить свет. Не расходуй его понапрасну, пока твои не пришлют тебе еще. – Да, пусть присылают, хотя, может, и другого цвета. Я взял с собой всего два пузырька. Паз смотрит на его руки сверху: – До чего ж красиво! – А ты хочешь? – Ну, если ты предлагаешь… – Паз тоже спускается вниз и становится рядом с Эшли, гораздо ближе, чем требуется. Эшли бросает на нее нервный взгляд и снова забирается на свою койку. – Садись. – Джордж похлопывает по кровати. Паз садится около него и поднимает глаза, словно хочет разглядеть Эшли сквозь верхнюю койку. – Вытяни руки, – велит ей Джордж. – Но до отбоя мы успеем нанести всего один слой. – Ну и хорошо, – кивает Паз. Джордж начинает красить ей ногти, а я встаю и потягиваюсь, чтобы под благовидным предлогом посмотреть на Эшли. Она хмуро листает комикс. Я вскидываю брови, не желая спрашивать, что происходит между ней и Паз – ведь та сидит прямо под ней. Эшли пожимает плечами. Но этот ее жест, конечно же, ничего не проясняет. – Через пять минут отбой, – возвещает Марк, выходя из своей комнаты в пижаме. – Давайте, чистите зубы. Помните: налет на зубах может привести к горловым инфекциям, а я не собираюсь давать отдых вашим связкам лишь потому, что вы не заботитесь должным образом о гигиене рта. Кроме того, ваши зубы должны сверкать в свете софитов. – Ты что, собираешься прочитать нам лекцию о необходимости чистить зубы? – возмущается Монтгомери. – Мы уже вышли из семилетнего возраста. – Вы все кажетесь мне семилетними. Все, кому еще нет тридцати. Мой психотерапевт говорит, это из-за страха перед старением, но мне кажется, просто мой мозг охраняет себя от эмоционального погружения в проблемы моих подопечных. – О, лапонька, ты хочешь сказать, что мы тебе безразличны? – возмущаюсь я. – Если бы я эмоционально погрузился в твои проблемы, Рэндал Капплехофф, то каждую ночь плакал бы перед сном до тех пор, пока твои волосы снова не отрасли бы и ты снова не начал бы хорошо одеваться. – Ты и так много плакал, – слышится из глубины комнаты голос Кристал. – Помолчи, Кристал. Весь домик дружно хихикает. – Да смейтесь, сколько душе угодно, – огрызается Марк. – Через пять минут я выключаю свет. Я ложусь на кровать, а Джордж тем временем заканчивает с ногтями Паз. – Хочешь, я нанесу тебе еще один слой лака? – спрашиваю его я. – Не-а. Это вполне может подождать до завтра. – Он завинчивает крышку флакона и убирает его в шкафчик. – Кроме того, я хочу, чтобы что-то осталось до тех пор, когда ты опять сможешь пользоваться им. Это будет твой лак для того времени, когда ты сбросишь свою masc-у. – О боже, почему мы не называли это так всегда? – мечтательно тянет Эшли. – Грандиозное сбрасывание masc-и. А сейчас ты за-masc-ирован. – Какое-то время она молчит. – И ты хочешь пойти на masc-арад. Или даже на два. – Черт побери, да заткнешься ты наконец? – прикрикиваю на нее я. Но все уже хохочут, и я присоединяюсь к общему веселью. Спустя минуту Марк выключает свет, и мы продолжаем тихо хихикать в темноте. Шестнадцать – Я хочу показать тебе самый лучший вид на наш лагерь, – говорит Хадсон, берет меня за руку и ведет в лес. – О’кей. Долго идти? – Оно того стоит, обещаю. Ты опрыскался средством от насекомых? – Ага. – Молодец. Он идет впереди, и, честно говоря, я не понимаю, куда мы направляемся. В прошлые годы я не имел обыкновения ходить в лес и оказывался там, только когда мы играли по вечерам в шпионские войны: две команды делят между собой всю территорию лагеря, и каждая из них пытается пробраться в «дом» на вражеской территории (обычно это лодочная станция и актовый зал) так, чтобы их не засек кто-либо из команды противника. Во время игры у нас имеются при себе фонарики, и потому совершенно невозможно незаметно красться по открытым местам, вот и приходится пробираться через лес. Мы с Джорджем шутим, что тут и до беды недалеко, но еще никто из нас в лесу не заблудился. Но прогуляться по лесу среди белого дня мне пришлось лишь несколько дней тому назад, и Конни вела нас по довольно легкому маршруту. Хадсон же ведет меня куда-то вверх по холму. И лес здесь гораздо гуще. И кусты тоже. – Это действительно тропа? – спрашиваю я.