— Пройдемте со мной, джентльмены; коридор всего в нескольких ярдах в том направлении. * * * Верзила остановился в нерешительности у входа в коридор. Он не боялся ни пространства, ни падения. Но за свою жизнь он привык преодолевать препятствия при марсианском или еще меньшем тяготении. А тут нормальное земное псевдополе, и коридор кажется ярко освещенной дырой, уходящей, по-видимому, прямо вниз, хотя на самом деле (сознание говорило это Верзиле) он параллелен близкой поверхности спутника. Лейтенант сказал: — Эта линия ведет к помещениям инженеров. Если бы мы двигались с той стороны, «низ» казался бы нам в противоположном направлении. Мы можем поменять «верх» и «низ» местами с помощью контроля аграва. Он увидел выражение лица Верзилы и сказал: — Привыкнете. Через какое-то время это становится второй натурой. Он ступил в коридор и не опустился ни на дюйм. Как будто стоял на невидимой платформе. Он небрежно спросил: — Поставили шкалу на ноль? Верзила сделал это, и мгновенно сила тяжести исчезла. Он ступил в коридор. Лейтенант резко повернул кнопку своего прибора и начал опускаться, набирая скорость. Лаки последовал за ним, и Верзила, который предпочел бы упасть под двойной силой тяжести и расплющиться в лепешку, чем не сделать того же, что Лаки, глубоко вдохнул и тоже начал падать. — Снова вернитесь к нулю, — крикнул лейтенант, — и начнете двигаться с постоянной скоростью. Привыкайте. Периодически они пролетали мимо светящихся надписей «Держитесь этой стороны». Один раз мимо них промелькнул человек (он и правда падал) в противоположном направлении. Он двигался гораздо быстрее них. — Бывают ли столкновения, лейтенант? — спросил Лаки. — Нет, — ответил лейтенант. — Опытные люди следят за теми, кого перегоняют или кто перегоняет их, и легко замедляются или ускоряются. Конечно, иногда парни сталкиваются нарочно. Грубоватая игра, и может закончиться сломанной ключицей. — Он быстро взглянул на Лаки. — Наши парии играют грубо. Лаки ответил: — Понимаю. Командующий предупредил меня. Верзила, который смотрел вниз в хорошо освещенный туннель, возбужденно воскликнул: — Эй, Лаки, забавно, когда привыкнешь! — И повернул ручку своего прибора. И начал опускаться быстрее. Его голова поравнялась с ногами Лаки, потом ушла еще ниже. Скорость Верзилы возрастала. Неожиданно лейтенант Невски тревожно крикнул: — Перестаньте, глупец! Переключите назад! Лаки властно приказал: — Верзила, медленнее! Они догнали Верзилу, и лейтенант гневно объяснил: — Никогда этого не делайте! В коридоре множество препятствий и перегородок, и вы разобьетесь об одну из них, считая себя в безопасности. — Эй, Верзила, — сказал Лаки. — Держи v-лягушку. Это придаст тебе чувство ответственности. — Ну, Лаки, — смущенно ответил Верзила, — я просто позабавился немного. Пески Марса, Лаки… — Хорошо, — сказал Лаки. — Вреда ты не причинил. — И Верзила сразу просиял. Он снова посмотрел вниз. Спуск с одинаковой скоростью совсем не то, что свободное падение в пространстве. В космосе кажется, что ничего не движется. Космический корабль может идти со скоростью в сотни тысяч миль в час, и все равно в нем будет ощущение неподвижности. Отдаленные звезды никогда не движутся. Здесь все было пронизано движением. Мимо мелькали огни, отверстия, различные приспособления на стенах коридора. В космосе не бывает «верха» и «низа», здесь тоже их не было, и это казалось неправильным. Когда Верзила смотрел «вниз», мимо своих ног, ему казалось, что «низ» там, и все было в порядке. Но когда он взглянул «наверх», у него мгновенно возникло ощущение, что «верх» это на самом деле «низ» и что он, стоя на голове, падает «вверх». Он быстро посмотрел себе под ноги, чтобы избавиться от этого ощущения. Лейтенант сказал: — Не слишком наклоняйтесь вперед, Верзила. Аграв направляет ваше падение, но если вы слишком перегнетесь, начнете вертеться. Верзила выпрямился. Лейтенант сказал: — Ничего опасного во вращении нет. Всякий, кто привык к аграву, тут же может остановиться. Но для начинающих это трудно. Мы начинаем замедляться. Поставьте шкалу на минус и держите так. Примерно минут пять. Говоря это, он замедлил свой полет и двинулся мимо них. Теперь ноги его висели на уровне глаз Верзилы. Верзила передвинул шкалу, отчаянно пытаясь сравняться с лейтенантом. И тут появились «верх» и «низ», только неправильные. Он определенно стоял на голове. Он крикнул: — Эй, у меня кровь отливает от головы. Лейтенант резко сказал: — Вдоль коридора есть опоры. Как можно быстрее зацепитесь за одну из них ногой. Сам он поступил именно так, и тут же его голова и ноги поменялись местами. Он продолжал поворачиваться, но остановил вращение, взявшись рукой за опору. Лаки последовал его примеру, и Верзила, широко расставив свои короткие ноги, наконец, умудрился поймать одну опору. Он резко повернулся и сильно ударился локтем о стену, но все же сумел остановиться. Теперь он снова оказался головой вверх. Он не падал, а поднимался, как будто им выстрелили из пушки, и поднимался все медленнее под действием силы тяжести. Когда скорость их совсем уменьшилась, Верзила, беспокойно глядя под ноги, подумал: «Мы опять начнем падать». Коридор опять показался ему бездонным колодцем, и мышцы живота у него напряглись. Но лейтенант сказал: — Переключите на ноль. Они перестали замедляться. Спокойно двигались наверх, как в ровном медленном лифте; наконец показалось пересечение; лейтенант, ухватившись за опору, легко остановился. — Помещения инженеров, джентльмены, — объявил он. — И комиссия по встрече, — негромко добавил Лаки Старр. В коридоре их ждало не менее пятидесяти человек. Лаки сказал: — Вы говорили, они любят грубую игру, лейтенант. Похоже, они хотят поиграть сейчас. Он твердо шагнул в коридор. Верзила, ноздри которого раздувались от возбуждения, довольный, что он снова на прочной поверхности, крепко сжал аквариум с v-лягушкой и встал рядом с Лаки, глядя на ожидающих жителей Юпитера-9. Глава четвертая Посвящение! Лейтенант Невски, положив руку на рукоять бластера, постарался, чтобы голос его звучал властно: — Эй, парни, что вы тут делаете? Кое-кто что-то забормотал, но большинство молчали. Все смотрели на стоявшего впереди, как будто ждали, чтобы он заговорил. Предводитель улыбался, лицо его расплывалось в добродушном выражении. У него были прямые, с пробором посередине волосы светло-оранжевого цвета. Скулы широкие, он жевал резинку. Костюм из синтетической ткани, как и у всех, но, в отличие от остальных, у предводителя рубашка и брюки были украшены большими и массивными медными пуговицами. Четыре на передке рубашки, по одной на каждом из карманов и по четыре вдоль каждой брючины — всего четырнадцать. Никакой прагматической цели у этих пуговиц не было — всего лишь украшение. — Ну, хорошо, Саммерс, — обратился лейтенант к этому человеку, — что здесь делают эти люди?