— Завтра утром нам предстоит слушать показания обвиняемых, — бесстрастно сказал Ди. — Попрошу вас перед открытием сессии объявить меня исполняющим обязанности вашего помощника, чтобы я смог принять личное участие в допросе в качестве официального лица. Спокойной ночи! Он дал Баню и Цзяо Таю подробные инструкции относительно арестов, и затем слуга провел его в комнаты для гостей позади зала заседаний. Гостиная оказалась обширным, уютно обставленным помещением. Ди опустился в кресло. Рассеянным взглядом он следил за тем, как двое слуг зажигают большой подсвечник на высоком столе у стены и раздвигают шелковый полог кровати розового дерева. Вошел старик с подносом, на котором стояли чайник и тарелочки с холодными закусками, за ним появилась заспанная служанка. Она повесила на красную лакированную спинку кровати чистое ночное платье. Старик разлил чай, зажег ароматические палочки перед висящим на стене большим свитком с изображением пейзажа, затем с пожеланиями добрых сновидений и бесконечными поклонами удалился. Медленно прихлебывая чай, Ди откинулся на спинку кресла. Усталым жестом он приподнял левую руку, достал из рукава бамбуковую трубку и положил ее перед собой на стол. Да, ему следовало бы с самого начала догадаться о возможности подобного приема. Спящая служанка, которую не разбудил даже грохот разбитой Дэном вазы, безмятежное выражение лица убитой — все это должно было навести его на мысль о том, что их обеих усыпили. Никакого необычайного стечения обстоятельств не произошло, и у судьи Дэна не было приступа внезапного помешательства, просто он тоже стал жертвой дозы снотворного порошка, которую Гунь Шань вдул в гардеробную, прежде чем сбежать. К тому моменту, когда Дэн, войдя в гардеробную, смотрел сквозь полуоткрытую дверь на свою жену, та была уже мертвой. Издалека донесся звук деревянной колотушки — мимо здания суда прошел ночной дозор. Через несколько часов наступит рассвет, а поспать так и не удалось. Его взгляд упал на изящный книжный шкафчик из бамбука, стоявший в углу. Судья встал и взял томик в роскошном парчовом переплете. Открыв его, он обнаружил, что это специальное издание сочинений Дэна, выполненное на ценнейшей, светящейся, словно белая яшма, бумаге. С сердитым восклицанием Ди вернул томик на прежнее место и взял наугад другой. Это оказался буддийский трактат. Он задумчиво прочел вслух первые его строки: В муках и слезах рождаемся мы, В муках и слезах проходит жизнь наша. Умереть и более не рождаться на свет — Вот единственный путь избавления От мучений и горя. Ди закрыл книгу. Будучи последователем Конфуция, он не разделял взгляды буддистов, однако же прочитанное им удивительным образом совпадало с его нынешним настроением. Он так и уснул, сидя в кресле с книгой на коленях. Глава 16 Явившийся на рассвете Цзяо Тай застал судью уже на ногах. Пока Ди расчесывал бороду, Цзяо Тай докладывал ему о том, как прошло задержание. — К настоящему времени и Капрал, и Студент уже под замком. Поначалу было похоже, что крупной поножовщины не избежать. Лысый и другие выхватили ножи и приготовились защищать своего Капрала, но тот крикнул, что не желает кровопролития. «Мне конец, — сказал он. — Пусть за главного останется Лысач!» — сказал он и спокойно дал надеть на себя цепи. — У меня есть для тебя еще одно поручение, — проговорил судья. — Возьми у стражников лошадь и съезди к старшей сестре госпожи Дэн за Северные ворота. Выясни, где живут две другие их сестры. На обратном пути купишь два рулона самого лучшего шелка. Вот тебе деньги. Судья вручил Цзяо Таю десять серебряных монет и продолжал: — Если успеешь до конца заседания, то можешь занять место возле меня на судейской скамье и принять участие в слушании дела. Цзяо Тай немедля ретировался — ему не хотелось пропустить разбирательство. Ди выпил чашку горячего чая и направился в кабинет Баня. Престарелый советник сообщил ему, что всю подготовку к утреннему заседанию господин Дэн поручил Ди. — Письменный отчет об обнаружении тела Гэ подготовлен? — спросил судья. Бань передал ему несколько листков. Ди внимательно их прочитал. Он внес лишь незначительные поправки с тем, чтобы подчеркнуть главенствующую роль Баня, начертал подпись, заверил ее печатью и, передавая Баню, сказал: — Порядок слушания будет следующим. После того как господин Дэн официально объявит меня исполняющим обязанности помощника, он сам начнет допрашивать Гунь Шаня. Я позволю себе вмешаться лишь в том случае, если Гунь Шань начнет путаться в показаниях. Допрос госпожи Гэ я буду проводить сам, а затем господин судья Дэн и я, мы оба, выслушаем показания банкира Лэн Цзяня. Вот вам два чека на триста пятьдесят ямбов каждый. Это примерно две трети тех денег, которые присвоил себе Лэн из капитала Гэ. В обоих чеках обозначьте в качестве получателя наследников господина Гэ, ибо эти деньги по всей справедливости следует вернуть его семейству. Затем судья Ди достал из рукава тяжелый сверток, который Цзяо Тай извлек из одежды, сброшенной Гунь Шанем. Развернув его, он продолжал: — Здесь четыре слитка золота. По стоимости они равны двумстам ямбов. Их Гэ держал про запас, а Гунь Шань выкрал. Это золото тоже следует возвратить семейству Гэ. Еще триста ямбов оставлены Лэном на хранение в золотых дел лавке под названием «Небесный Дождь». Конфискуйте их, чтобы в свое время также передать в руки наследников убитого. Бань написал соответствующие расписки в получении чеков и золота и, вручая их Ди, с благодарной улыбкой заметил: — Удивительно! За столь короткий отрезок времени вы сумели найти и виновного, и деньги. Как вам это удалось? — Просто помог случай, — уклончиво отозвался Ди. — У вас найдутся для меня приличное платье и судейская шапочка? Советник отдал распоряжение, и вскоре один из его помощников явился с платьем из синего атласа с узором и бархатным головным убором с золотым жгутом — знаком высокого сана. Облачившись в это приличествующее случаю одеяние, судья Ди проследовал в свои покои, куда попросил принести скромный завтрак. Потом он вышел в сад камней позади гостевых покоев и, заложив руки за спину, стал медленно прогуливаться. Он чувствовал себя утомленным. На душе у него было тревожно. Наконец, три удара медного гонга возвестили о скором открытии заседания суда. В своем кабинете позади зала заседаний его уже ожидал судья Дэн в полном судейском облачении: зеленом платье и черной судейской шапочке с крылышками. Проследовав через украшенный единорогом занавес, они вместе вышли в зал и поднялись на судейский подиум. Дэн настоял на том, чтобы Ди занял место по правую руку от него. Новости о находке в доме Гэ Чжиюаня, о задержании госпожи Гэ и других арестах, очевидно, успели облететь весь город. Зал был забит до отказа, те же, кому не досталось места внутри, теснились и толкались в дверях. Удостоверившись в присутствии всех должностных лиц, судья Дэн стал заполнять официальную бумагу, подтверждавшую полномочия Ди в качестве его помощника. Рука судьи, державшая кисточку, на мгновение застыла в воздухе. — Какой срок вы намерены пользоваться своими новыми правами, Ди? — спросил он. — Всего один день, — коротко отозвался тот. Дэн скрепил свою подпись печатью. То же самое сделал и Ди. Затем по письменному распоряжению Дэна в зал доставили Гунь Шаня. Преступника вели под руки, нога его была в лубке. Исхудалый, ослабевший, он выглядел как оживший мертвец. Ди невольно вспомнилось, как при первой их встрече Цзяо Тай метко сравнил его с едва вылезшим из личинки мерзким насекомым. После формальных вопросов о полном имени и роде занятий Дэн огласил предъявляемое ему обвинение в двойном преступлении — убийстве и грабеже. Гунь Шань полностью признался в содеянном. В своем рассказе он точно следовал указаниям Ди. Он слегка сбился всего лишь один раз, но Ди тут же умелыми наводящими вопросами исправил положение. Гунь Шаню дали выслушать запись его показаний, он согласился, что все верно, и подтвердил это, вместо подписи оставив на документе отпечаток большого пальца. Судья Дэн объявил его виновным в вышеназванных преступлениях и приговорил к смертной казни через отсечение головы. Гунь Шаня увели. Отныне ему предстояло ожидать утверждения приговора. Согласно закону все смертные приговоры передавались в столичный суд, поскольку лишь он обладал правом определять меру и способ наказания. В зале поднялся невообразимый шум: одни осыпали бранью преступника, другие громко выражали свое восхищение и сочувствие Дэну. Ударом «Внушающего ужас» судья Дэн призвал всех к тишине. — Теперь прикажите, пожалуйста, привести госпожу Гэ, — шепнул Ди на ухо Дэну. Тот отдал распоряжение, и вскоре перед судьями в сопровождении надзирательницы предстала госпожа Гэ. Волосы ее были стянуты на затылке в простой узел, сколотый зеленым яшмовым гребнем. Других украшений на ней не было. Ненапудренная, ненакрашенная, в строгом белом одеянии, она казалась воплощением скромности и добропорядочности. Когда она медленно опустилась на колени, судья Ди со смутной тревогой подумал, уж не ошибается ли он в своих выводах. После обычных вопросов об имени и положении Дэн объявил, что дальнейший допрос будет проводить судья Ди. — Прошлой ночью, — начал Ди, — в вашем присутствии под полом спальни было обнаружено тело вашего мужа. Советник Бань и я готовы свидетельствовать, что вам об этом было известно. Прежде чем суд предъявит вам обвинение, мы желаем выслушать вашу версию того, как ваш супруг покинул садовый павильон и вошел в дом. Госпожа Гэ подняла голову и заговорила тихим, отчетливым голосом: — Ваша покорная слуга признает себя виновной. Она повинна в том, что не сообщила немедленно всей ужасной правды. Я уповаю на то, что суд учтет то обстоятельство, что перед ним всего лишь слабая невежественная женщина, не искушенная в происходящем во внешнем мире, ибо вела жизнь уединенную. Она смолкла, и в зале раздались сочувственные возгласы. Судья Дэн ударил молотком по столу, шум прекратился, и госпожа Гэ возобновила свою речь. — Если бы вы только знали, сколько ночей я провела без сна, снова и снова переживая события той страшной ночи! Я вошла в спальню, чтобы проверить, не позабыли ли слуги выложить на постель свежее ночное одеяние для своего господина. Помню, я стояла у стола и вдруг поняла, что в комнате есть еще кто-то. Я обернулась, полог у кровати раздвинулся и оттуда выпрыгнул человек. Я хотела закричать, но он вытащил длинный нож... я замерла от страха и смогла лишь простонать. Он подошел вплотную... — Опишите этого человека! — потребовал Ди. — Его голова была обвернута тонкой синей кисеей, ваша честь. Высокий и худой... Я была так напугана, что даже не помню точно, во что он был одет. Кажется, в синий кафтан и широкие шаровары, так, как обычно одеваются простые люди. Судья кивнул, и женщина продолжала: — Человек нагнулся ко мне и прошипел: «Только пикни — и тебе конец». Он приставил нож к моей груди и хрипло сказал: «Скоро сюда войдет твой муж. Заговори с ним, делай, что скажет». И в это время в коридоре, ведущем с террасы, послышались шаги. Человек метнулся к двери и стал ждать, прижавшись к стене. Вошел муж и только раскрыл рот, чтобы что-то сказать, как мужчина ударил его ножом в спину... Госпожа Гэ закрыла лицо руками и горько зарыдала. По знаку Ди к ее губам поднесли чашку с крепким чаем. Она жадно выпила все до капли и снова заговорила: — Должно быть, я потеряла сознание. Когда опомнилась, мужа не было, на стуле лежали лишь его платье и шапочка. Тот страшный человек надел все это на себя. О, это жуткое лицо в вуали — и одежда моего дорогого супруга! И еще кровь, столько крови! Кисея на его лице была мокрой от нее! «Твой муж мертв, — просипел человек. — Он покончил с собой, поняла? Если когда-нибудь проговоришься, я тебе перережу горло!» Он грубо вытолкнул меня в коридор. Не помню, как я добралась до малой опочивальни. Не успела я сесть, как снаружи из сада до меня донеслись громкие крики. Слуги кричали, что мой супруг утонул, что он бросился в реку. Клянусь, я хотела рассказать, как все было на самом деле, ваша честь, очень хотела! Но всякий раз, когда я уже была готова явиться в суд, передо мною снова и снова возникала эта жуткая, вся в крови маска... и я не решалась. Знаю, я виновата, ваша честь, но мне было так страшно... Женщина опять разразилась рыданиями. — Можете встать и отойти в сторону, — произнес судья. Надзирательница помогла госпоже Гэ подняться. Та осталась стоять слева от подиума, у стола одного из писцов, смотря прямо перед собой невидящим взглядом. Судья Ди вновь наклонился к Дэну: — Теперь вызовите Ся Ляна. Два стража подвели Студента к судейскому столу. В синей куртке и отвисших широких штанах, тот старался выглядеть независимо, точно так же, как при первой их встрече в «Фениксе». Юноша взглянул исподлобья на судей и, узнав в одном из них Ди, словно окаменел. Затем он перевел взгляд на госпожу Гэ. Она смерила его безразличным взглядом. — Имя, род занятий! — прозвучал голос судьи. — Меня зовут Ся Лян, — безмятежно ответил юнец. — Я выпускник городской школы. — Не смей причислять себя к образованным людям! — прогремел Ди. — Ты позоришь свое сословие и свое семейство, ибо совершил гнусное преступление! Только сейчас эта женщина во всем нам призналась!