Часть 3 из 23 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Идея превосходная! Ты прав, от долгого пути верхом на лошадях все тело у меня затекло.
Оба разделись до пояса, оставшись в одних просторных шароварах. Свою длинную бороду судья разделил на две пряди и завязал в узел на затылке. Бросив шапочки на стол, оба вышли во дворик, и Цзяо Тай крикнул, чтобы им принесли фехтовальные палки.
Судья превосходно управлялся с мечом и отлично боксировал, но бой на палках он начал осваивать лишь недавно под руководством Цзяо Тая: у высшего сословия этот вид состязаний считался недостойным, зато был популярен в среде бродяг и разбойников. Цзяо Тай владел им в совершенстве, поскольку до поступления на службу к Ди промышлял на больших дорогах, о чем красноречиво свидетельствовали многочисленные шрамы на его широкой, покрытой темным загаром груди и длинных, мускулистых руках. Всего год назад он и его названый брат Ма Жун напали на судью в пустынном месте, но недюжинная сила и быстрый ум Ди произвели на обоих столь глубокое впечатление, что они распрощались со своим ремеслом и поступили к нему на службу. Судья Ди успел убедиться в том, что в случаях, когда приходилось иметь дело с опасными преступниками, или в иных сложных ситуациях их помощь просто неоценима. Он смотрел сквозь пальцы на то, что его помощники до сих пор так и не усвоили почтительных манер, их прямота и грубоватость пришлись ему по душе.
— Надеюсь, что управляющий не станет протестовать против нашей забавы, — заметил Ди.
— Пусть только пикнет, я ему голову в брюхо вобью! — задорно воскликнул Цзяо. — И придется ему тогда смотреть на мир через собственный пуп. Атеперь — отбивайтесь! — И он сделал выпад, целя в голову Ди. Тот ловко уклонился и в свою очередь скользящим движением палки вознамерился нанести удар по щиколоткам Цзяо. С легкостью, казалось бы, удивительной для столь могучего человека, Цзяо подпрыгнул и одновременно сделал стремительный выпад в направлении груди судьи, но тот мастерски парировал удар.
Какое-то время тишина нарушалась лишь стуком палок и тяжелым дыханием сражавшихся. Вскоре во дворике собралась небольшая толпа из слуг и официантов. Обрадованные бесплатным развлечением, они смотрели, затаив дыхание, и никто не заметил, как за их спинами дверь, выходящая на улицу, чуть-чуть приоткрылась. Сквозь образовавшуюся щелку своим единственным, лихорадочно горящим глазом на них глядел безобразный человек-скелет. Его худое, подвижное тело было почти незаметно в дверном проеме. Он простоял так довольно долго и затем исчез так же неслышно, как и появился. Когда, наконец, бойцы остановились, их тела блестели от пота. Цзяо Тай бросил мальчику палки и велел проводить их в купальню.
Там они оказались единственными посетителями. В просторном, хорошо проветриваемом помещении находились два больших бассейна с горячей водой, огороженные полированными сосновыми брусьями. Стены тоже были из сосны, что делало воздух в купальне ароматным, словно в лесу. Пол устилали большие черные плиты.
Мощного сложения прислужник в набедренной повязке принял их одежду, повесил ее на перекладину и снабдил обоих маленькими полотняными мешочками со смесью щелока и мякины, а также притащил кадушку с горячей водой. Когда Ди и Цзяо хорошенько намылились, слуга стал поливать их водой.
— Наши купальни должны вам понравиться, — заметил он. — Резервуары выдолблены прямо в скале, на которой стоит здание гостиницы, а вода в них — из подземного источника. Осторожнее, в левом углу камни раскалены так, что можно обжечь ноги.
Оба гостя забрались в воду, а слуга раздвинул одну из перегородок так, чтобы купающиеся смогли насладиться видом зеленых банановых зарослей в небольшом внутреннем саду. Ди и Цзяо довольно долго нежились в горячей ванне. Затем они перешли к низкой бамбуковой скамье, где прислужник хорошенько размял им мышцы и, насухо обтерев, облачил в просторные полотняные рубахи. В свою комнату мужчины вернулись бодрыми и вполне отдохнувшими. Они едва успели накинуть на себя одежду и приступить к чаепитию, как дверь отворилась и в комнату скользнул одноглазый.
— Ба, да это тот самый прохвост из чайной! — воскликнул Цзяо.
— Перед тем как войти, обычно стучат, — сердито буркнул судья, с неприязнью глядя на безобразного гостя.
— Я всего на пару слов, господин... как вас там — Шэнь, что ли?
— Что у тебя за дело?
— Точно такое, как и у вас. Я вор.
— Выгнать? — предложил Цзяо.
— Погоди! — остановил его Ди. Ему стало любопытно. — Коли тебе, приятель, известно, как меня зовут, — сказал он, — то ты должен бы знать и то, что я торговец.
— Хотите, я скажу, кто вы есть на самом деле? — с саркастической усмешкой спросил посетитель.
— Валяй! — добродушно отозвался судья.
— Всю правду?
— Говори, не стесняйся, — ответил Ди. Незнакомец интересовал его все больше и больше.
— Ладно. Начнем с тебя. Борода и надутый вид говорят сами за себя — ты из судейских. Крепкий, сильный — не иначе как был начальником стражи. Наверное, вылетел за избиения или за воровство и подался на большую дорогу. Твой дружок — профессиональный грабитель, это и дураку понятно. Работаете вы на пару. Один, пользуясь тем, что рожа у него внушает доверие и язык без костей, сводит знакомство с неосторожными путниками, а другой отправляет их к праотцам. Теперь вы решили, что пришло время провернуть дельце покрупнее и заявились в город, чтобы обчистить ювелирную лавку. Только должен вам сказать, что у вас тыквы вместо голов и ничегошеньки у вас тут не выйдет. Ребенок и тот сразу догадается, что вы — жулики, — закончил со вздохом незнакомец.
Он выдержал паузу и затем, сделав вид, будто проникся к ним сочувствием, продолжал:
— Так и быть, преподам вам урок, причем, заметьте, даром. Когда сегодня этот верзила зашел в чайную, я даже одним-единственным глазом и то сразу увидел, кто он есть. Как? По сложению, по походке. У него солдатская выправка — значит, наверняка дезертир. А вот когда, бородач, я увидел, как ты дерешься на палках, — к слову, это глупое состязание выдало вас с головой, — я изменил мнение о твоем прошлом. Кожа у тебя чистая да гладкая, но ты далеко не слабак, поэтому я решил, что ты стражник в бегах. И вот еще одна глупость — хотя для вашего разоблачения хватило бы одного этого боя, — вы, пентюхи эдакие, затребовали книгу о Вэйпине и, мало того, у всех на глазах изучали список ювелирных лавок! Теперь поняли, какого вы дурака сваляли? Одного в толк не возьму, зачем тебе борода? Не иначе хочешь походить на судью.
— Этот тип мне надоел, — хладнокровно произнес судья. — Вышвырни его вон.
Цзяо Тай вскочил, но незваный гость оказался проворнее. С быстротой молнии он метнулся к выходу и скрылся, так стремительно захлопнув за собой дверь, что Цзяо ударился об нее головой. С сочным ругательством он распахнул ее, но был пригвожден к месту окриком Ди:
— Погоди! Здесь устраивать потасовку не годится!
Цзяо сел, потирая ушибленный лоб, а судья, чуть заметно улыбнувшись, продолжал:
— Пока что этот мошенник сослужил нам неплохую службу. Он напомнил об одном, чрезвычайно важном для любого следователя моменте: никогда нельзя поддаваться соблазну и упрямо цепляться за одну выстроенную тобой версию. Парень смышленый, очень наблюдательный и безупречно логически рассуждающий. Но его ошибка в том, что, сделав свой вывод, он стал подгонять под него факты, отбрасывая неподходящие. Взять, к примеру, наш с тобой палочный бой. Он должен был бы сообразить, что раз мы столь открыто демонстрируем свое искусство, то, скорее всего, абсолютно уверены в том, что наше положение в обществе ставит нас выше подозрений. Впрочем, кому-кому, а мне не следовало бы так резко критиковать его за это, ведь я сам допустил тот же промах при расследовании убийств из-за золотых слитков у себя в Пэнлае.
— Подонок следил за нами от самого чайного заведения! — продолжал возмущаться Цзяо. — Почему он выбрал именно нас? Неужели считал, что мы поддадимся на шантаж?
— Не думаю. Он, как мне кажется, из тех, кто целиком полагается на свою смекалку, а физического насилия боится смертельно. Ну, хватит о нем. Больше он к нам не явится. Да, к слову, ты только что упомянул о чайной, и я тут же вспомнил обрывок подслушанного там разговора — насчет таинственного самоубийства некоего торговца шелком по имени Гэ. Давай-ка прогуляемся до суда и послушаем, в чем там дело. Дневное заседание должно вот-вот открыться.
— Вы же в отпуске, судья! — укоризненно воскликнул Цзяо.
— Верно, — отозвался Ди с мрачноватой усмешкой. — Однако признаюсь, мне бы хотелось поближе познакомиться с деяниями моего коллеги Дэна, не вступая с ним в прямой контакт. К тому же я сам часто председательствую, и сейчас мне представляется редкая возможность взглянуть на это, так сказать, со стороны. Для тебя это тоже небесполезно, друг мой, так что — вперед!
За конторкой управляющий в поте лица готовил расчет для четверых отбывающих торговцев. Голова его была обвязана полотенцем, и он старательно щелкал костяшками счётов. Однако, несмотря на занятость, он не упустил случая заметить Шэню, что, будь на то желание господина, специально оборудованная площадка для фехтования позади храма Бога войны всегда к его услугам.
— Благодарю, — сдержанно ответил Ди, — но предпочитаю довольствоваться удобствами, предоставляемыми вашей гостеприимной гостиницей.
Они вышли на улицу. Продвигались медленно, потому что дневная жара несколько спала, и толпа сделалась гуще. Правда, когда они пересекли открытую площадку перед судом, у ворот никого не оказалось. Очевидно, судебное заседание началось, и все желающие уже собрались в зале для заседаний.
Они прошли под каменной аркой ворот с неизменным гонгом для оповещения о начале слушания. Четверо сидевших на скамье стражников проводили их безразличными взглядами. Они торопливо пересекли пустую приемную и оказались в сумеречном зале. Издалека доносился монотонный голос: зачитывали заключение по рассматриваемому делу.
Ди и его помощник остались стоять возле входа, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Поверх голов они увидели возвышение с покрытым алой тканью столом. За ним восседал судья Дэн в роскошном судейском облачении из переливающейся зеленой парчи и в высоком черном головном уборе с загнутыми краями, торчащими по обе стороны головы наподобие крыльев.
Изредка подергивая жиденькую бороду, Дэн, казалось, был целиком поглощен изучением лежавшего перед ним документа. Возле его кресла, спрятав руки в широкие рукава, стоял советник Бань. За более низкими столиками по обе стороны от судьи расположились два писца. Позади того, что справа, стоял явно старший по рангу седовласый человек и громко зачитывал текст показаний. Стену за возвышением закрывал тяжелый темно-фиолетовый занавес с затейливо вытканным на нем символом проницательности — золотым единорогом.
Судья Ди продвинулся вперед и смешался с толпой. Он приподнялся на носках, и ему стали видны четыре стражника. С цепями, клещами, дубинками и прочими принадлежностями своего вызывающего ужас ремесла, они стояли неподвижно перед возвышением, лицом к присутствующим. Чуть поодаль, поигрывая тяжелым кнутом, стоял их начальник — приземистый человек с курчавой жидкой бородой и свирепым лицом.
Как обычно, вся обстановка в зале суда была рассчитана на то, чтобы внушить трепет перед всемогуществом закона и роковыми последствиями для того, кто посмеет его нарушить. Любой — будь то бедняк или богач, старец или юнец, преступник или жертва — обязан был преклонить колени, беспрекословно сносить грубые окрики стражей и по приказу судьи мог быть тут же подвергнут жестоким пыткам или избиению плетьми.
Согласно закону каждый представший перед судом считался виновным до тех пор, покуда не предъявит убедительных доказательств своей непричастности к преступлению.
— Мы пропустили совсем немного, — шепнул Ди своему спутнику. — Писец зачитывает новое установление одной из торговых гильдий и, кажется, уже добрался до последнего параграфа.
Вскоре писец действительно умолк, и судья, подняв голову, провозгласил:
— Вы только что выслушали представленный гильдией мастеров по металлам и утвержденный нами устав. Возражений нет? — Он обвел взглядом аудиторию, и Ди поспешно пригнулся. Возражений не последовало, и Дэн объявил новый устав принятым.
Тяжелым молотком из полированного бруска каменного дерева, красноречиво называемым «Внушающий ужас», он ударил по столу, тем самым объявляя о начале следующего разбирательства. Вперед выступил здоровяк средних лет, с заметным брюшком, в белом траурном одеянии и опустился на колени.
— Ближе! — рявкнул начальник стражи, и проситель придвинулся к самому подиуму.
— Кто это? — тихо спросил Ди, толкая в бок соседа.
— Не узнал, что ли? — отозвался тот. — Это банкир Лэн Цзянь. Он компаньон старого Гэ Чжиюаня, того самого торговца шелком, который прошлой ночью покончил с собой.
— Понятно. А почему на нем белая одежда?
— Откуда ты такой взялся, что ничего не знаешь? Он носит траур по младшему брату, знаменитому рисовальщику Лэн Дэ. Две недели прошло, как тот умер. Слабые легкие его в конце концов доконали.
Ди понимающе кивнул и стал внимательно вслушиваться в то, что говорил Лэн Цзянь.
— В соответствии с указаниями вашей чести, мы с утра в поисках тела обшарили речное дно на протяжении двух ли[1] вниз по течению, но обнаружили лишь его шапочку. В интересах семьи покойного я заинтересован как можно быстрее привести в порядок его дела. И потому осмеливаюсь настаивать на рассмотрении поданного утром прошения о том, чтобы ваша честь официально признали моего компаньона умершим и тем самым наделили меня правом совершать сделки и подписывать документы от имени почившего. Масса вопросов ждет немедленного решения, в противном случае благосостоянию семьи усопшего будет нанесен значительный ущерб.
Судья Дэн помолчал, затем, сурово сдвинув брови, заговорил:
— Буквой закона пренебрегать нельзя. Закон же предусматривает, что факт самоубийства может быть зафиксирован лишь после осмотра тела судебным лекарем... Утром мы услышали от вас лишь краткий рассказ о случившемся, — продолжал Дэн после недолгого раздумья. — Теперь попрошу изложить все подробно. Возможно, суд обнаружит обстоятельства, которые позволят подойти к этому делу особо. Мне известно, что у Гэ были обширные торговые связи, и согласен уладить формальности, но только в рамках закона.
— Ваш покорный слуга безмерно благодарен за столь милостивое к нему отношение, — отвечал банкир. — На ужин, во время которого произошел этот трагический случай, нас пригласили неожиданно. Месяц назад господин Гэ посетил известного предсказателя Бянь Хуна. Он желал справиться о наиболее благоприятном дне для закладки своего летнего дома в южном пригороде. Бянь составил гороскоп и предупредил, что в пятнадцатый день этого месяца — то есть вчера — его жизнь подвергнется опасности. Господина Гэ это сильно встревожило, он захотел узнать больше, но Бянь подробностей не знал, лишь дал понять, что угроза будет исходить от кого-то из близких ему людей и вероятность несчастья возрастет к полудню.
Господин Гэ, будучи от природы очень впечатлительным, впал в тревогу, и у него возобновилась застарелая болезнь желудка. По мере приближения роковой даты, он стал терять аппетит и был вынужден ежедневно принимать лекарство, потому что у него начались боли в животе. Я очень беспокоился, и вчера, начиная с раннего утра, велел его личному слуге регулярно сообщать мне о состоянии хозяина. По его словам, все утро тот пребывал в раздражении, отказывался покидать дом и даже не вышел в сад на ежедневную прогулку. Днем, однако, я получил известие, что его настроение значительно улучшилось.
Когда полуденный час миновал и ничего страшного не произошло, он воспрял духом, и госпожа Гэ убедила супруга позвать на ужин друзей, чтобы отвлечься от грустных мыслей и повеселиться. Кроме меня были приглашены советник вашей чести, господин Бань Юдэ, и глава гильдии торговцев шелком.
Ужинали в садовом павильоне. Он расположен в самом конце сада, на небольшом выступе над самой рекой. Гэ был в отличном расположении духа и весело заметил, что, видно, даже такие знаменитые предсказатели, как Бянь Хун, иногда ошибаются. Где-то в середине ужина он вдруг побледнел и сказал, что у него, похоже, снова начинается приступ. Я возразил в шутку, что у него просто нервишки пошаливают. Он рассердился, обозвал нас всех бессердечными и быстро удалился, пробурчав, что ему нужно принять лекарство...
— Как далеко от павильона до дома? — прервал его судья Дэн.
— Сад довольно обширен, ваша честь, но засажен в основном декоративными кустарниками, так что и дом и мраморная терраса вокруг него отлично просматриваются из павильона. Именно на террасе мы все и увидели его снова. Из раны на лбу по лицу струилась кровь. Беспорядочно размахивая руками, он, что-то выкрикивая, сбежал с террасы и по тропинке устремился к нам. Оцепенев от ужаса, мы безмолвно следили за его приближением, как вдруг он резко изменил направление, прямо по траве бросился к мраморной ограде, перешагнул через нее и кинулся в реку.
Тут рассказчик умолк. Видно было, что он словно заново переживает случившееся.
— Что произошло, пока Гэ был в доме? — спросил Дэн.
— Вот-вот! Это и есть самое существенное! — шепнул Ди, толкая в бок Цзяо.
— Госпожа Гэ рассказала, что муж вбежал в спальню и вне себя от возбуждения стал жаловаться на черствость друзей, которые не желают понимать, насколько ему плохо.
Жена пыталась успокоить его и пошла за лекарством. Вернувшись, она нашла супруга в невменяемом состоянии. Он топал ногами и отказывался принимать лекарство. Затем внезапно повернулся и бросился вон из комнаты на террасу. Больше она его не видела. Надо сказать, что от спальни к террасе ведет узкий, с низким потолком коридор. Он был устроен уже после завершения строительства дома, когда господин Гэ пожелал, чтобы можно было выходить на террасу прямо из спальни. Я думаю, что в состоянии крайнего возбуждения господин Гэ, пробегая по коридору, ударился головой о верхнюю перекладину двери, после чего лишился остатков разума и в припадке безумия покончил с собой.