Он моргнул и посмотрел на нее ярким внимательным взглядом. – Так ты все-таки можешь исцелять других? – спросил он глухо. – Как? – Я не знаю, – сказала она честно. – Распознавать недуги мне проще, чем их лечить. Или по нехорошему запаху, присущему болезни, или по тени, что ляжет на больной орган. – Она замолчала, подбирая слова. – Сложно объяснить. Я хорошо принимаю роды, потому что чувствую, в каком положении лежит младенец. А когда я кладу руки на человека… я как бы желаю ему здоровья… представляю, как его организм исцеляет сам себя. Иногда получается. Иногда нет. За время ее рассказа его лицо успело принять грозовое выражение. Он скрестил на груди руки, и дымчатая ткань обтянула его мускулистые руки. – И если кто-то не поправляется… им ты возвращаешь деньги, я надеюсь? Она рассмеялась, а потом сообразила, что он спрашивает на полном серьезе. – Конечно. – Это невозможно, – заявил он. Он вскочил на ноги и стал расхаживать с грацией, выдающей его инфернальную природу. – Нахиды не стали бы… с человеком. Пока он отвлекся, Нари улучила момент, схватила с земли бурдюк и выдернула пробку. Вода оказалась вкусной, свежей и сладкой. В жизни она не пила такой чудесной воды. Дэв повернулся к ней. – И с такими способностями ты просто живешь обычной жизнью? – поинтересовался он. – Ты никогда не задавалась вопросом, откуда в тебе это? Око Сулеймана… Ты могла бы свергать тиранов, а вместо этого крадешь у бедняков! Такие слова возмутили ее. Она отбросила бурдюк. – Я не краду у бедняков, – отрубила она. – И ты ничего не знаешь о моем мире, так что не тебе и судить. Сам поживи на улицах с пяти лет и поговори на языке, которого никто не понимает. Потом пусть тебя вышвырнут из всех сиротских домов за то, что ты предсказываешь, кто из детей следующим умрет от чахотки, и говоришь настоятельнице, что у нее в голове сгущается тень. – Поддавшись воспоминаниям, она разразилась гневной тирадой. – Я делаю все, чтобы выжить. – И меня призывать тоже нужно было для того, чтобы выжить? – спросил он, так и не чувствуя за собой вины. – Нет, это было нужно для дурацкого обряда. Она замолчала. Не такого уж, как оказалось, и дурацкого. Якуб был прав, предупреждая ее об опасностях чужих обычаев. – Одну из песен я пропела на дивастийском – я понятия не имела, что все так обернется. Это признание не избавило ее от чувства вины перед Басимой, но она продолжала: – За исключением того, что умею я, мне никогда не приходилось сталкиваться со сверхъестественным. Ни с магией, ни уж точно с кем-то вроде тебя. Я не верила, что все это существует. – А вот это глупо. В ответ на ее негодующий взгляд он только пожал плечами: – Разве твой собственный дар – недостаточное доказательство? Она покачала головой. – Ты не понимаешь. И как ему было понять? Он не прожил ее жизнь, не знал этого вечного водоворота дел: все, что угодно, лишь бы удержаться на плаву, подмазать все колеса. У нее никогда не бывало свободного времени. В жизни имели значение только монеты в ее кулаке – единственная реальная сила, которой она обладала. К разговору о монетах… Нари огляделась. – При мне была корзина, где она? – Видя недоумение на его лице, она всполошилась. – Только не говори, что мы оставили ее на кладбище! Она вскочила на ноги и поискала вокруг, но увидела только ковер, расстеленный в тени раскидистой пальмы. – Мы спасались от верной смерти, – парировал он. – Думаешь, стоило задержаться и пересчитать твой багаж? Нари схватилась за голову. Целое состояние утрачено в одну ночь. И не исключено, что в придачу ей придется расстаться и с тем, что хранилось в тайнике у нее дома. Она начала волноваться не на шутку. Нужно было возвращаться в Каир. Когда ее хватятся и слухи о заре разлетятся, хозяин недолго думая перевернет ее комнату вверх дном. – Мне нужно вернуться, – заявила она. – Пожалуйста. Я не хотела вызывать тебя. Нет, я благодарна, что ты спас меня от гулей, – добавила она, решив, что немного лести не повредит. – Просто я очень хочу домой. Его лицо омрачилось. – Ты попадешь домой, не сомневайся. Только не в Каир. – Что это значит? Но дэв развернулся и отошел в сторону. – Тебе нельзя возвращаться в мир людей. Он устало опустился на ковер под сенью пальмы и стянул сапоги. Он как будто постарел за время их недолгого разговора. На его лице отпечаталась усталость. – Во-первых, это против наших законов, да и во?вторых, ифриты, скорее всего, идут по твоему следу. В Каире ты не протянешь и дня. – Это не твоя проблема! – Моя. – Он прилег и сложил руки под головой. – К сожалению, теперь ты моя проблема. По ее позвоночнику пробежали мурашки. Настойчивые вопросы о семье, нескрываемое разочарование в лице, когда он узнал о ее даре. – Что тебе известно обо мне? Ты знаешь, откуда у меня эти способности? Он пожал плечами. – Есть кое-какие подозрения. – Какие именно? – нажала она, когда он замолчал. – Расскажи. – Если расскажу, прекратишь донимать меня? Нет. Она кивнула. – Да. – Я подозреваю, что ты – шафит. На кладбище он тоже называл ее этим словом. Но оно по-прежнему ни о чем ей не говорило. – Что такое шафит? – Так мы зовем своих полукровок. Это бывает, когда представитель моей расы… позволяет себе лишнее по отношению к твоей. – Лишнее? – ахнула она, догадавшись о скрытом смысле его слов. – Хочешь сказать, во мне течет кровь дэва? И я такая же, как ты? – Не поверишь, но для меня это тоже не самая радужная перспектива. – Он неодобрительно прицокнул языком. – Ни за что бы не подумал, что Нахид способен на такое прегрешение. Нари окончательно запуталась. – Что значит Нахид? Кажется, Басима назвала меня так, правда? На его скулах заходили желваки, и что-то сентиментальное промелькнуло у него в глазах. Момент был мимолетным, но Нари обратила внимание. Он покряхтел и наконец ответил: – Это родовое имя. Нахиды – это род дэвов-целителей. Дэвов-целителей? Нари разинула рот, но даже не успела ничего спросить, когда он замахал на нее руками. – Нет. Я поделился своими предположениями, а ты обещала оставить меня в покое. Мне нужно отдохнуть. Вчера пришлось много колдовать, и я хочу набраться сил, если по твою душу снова заявятся ифриты. Нари поежилась, и ее рука непроизвольно потянулась к шее. – Что ты намерен со мной делать? Он недовольно хмыкнул и полез в карман кафтана. Нари подскочила, испугавшись, что он полез за оружием, но он вынул из кармана чистую одежду, которая даже не должна была помещаться в кармане такого размера, и, не открывая глаз, швырнул в ее сторону. – У подножия утеса есть пруд. Сходи искупайся. От тебя разит гаже, чем от других людей. – Ты не ответил на мой вопрос. От неуверенности в его голосе у нее упало сердце. – Потому что я пока не знаю. Я позвал на помощь. Будем ждать. Вот только второго джинна и его джиннских советов ей сейчас не хватало. Нари подняла брошенную одежду. – Не боишься, что я убегу?