Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 25 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Нари не могла объяснить, как именно она исцеляла других и понимала их недуги, так же как не могла объяснить, почему видят ее глаза и слышат ее уши. Ее способности были неотъемлемой ее частью, и она давно перестала задаваться вопросом об их природе. В детстве не один год ушел только на то, чтобы понять, насколько она отличается от остальных, и усвоить в процессе парочку болезненных жизненных уроков. Как будто она оказалась единственным зрячим человеком среди слепцов. Но эти способности казались ей настолько органичным продолжением ее самой, что невозможно было воспринимать их как что-то сверхъестественное. Басима повредилась рассудком. Ее разум, живой и искристый, пульсировал под пальцами Нари, но в нем царил разброд. Обречена. Нари стало скверно от того, как быстро она пришла к этому выводу, но девочке было уже не помочь, и Нари могла разве что принести Басиме кратковременный покой. Попутно разыграв красочный спектакль, иначе никто бы ей не заплатил, Нари сняла с лица девочки платок, чувствуя, что та в нем задыхается. Басима зажала край платка в кулаке и потрясла им, уставившись Нари прямо в глаза. Нари улыбнулась. – Можешь оставить себе, если хочешь. Будет весело, обещаю. Она повернулась к толпе и сказала громче: – Вы правильно сделали, что позвали меня. В ней сидит злой дух. Дух силен. Но мы сможем усмирить его, слышите? Оженим этих двоих счастливым браком, – она подмигнула и махнула музыкантам. Шамса ударила в таблу и стала выбивать из старой кожи барабана неистовый ритм. Рана взялась за дудку и протянула Нари тамбурин – единственный инструмент, на котором та могла играть, не выставляя себя на посмешище. Нари начала похлопывать бубном о ногу. – Я спою песню знакомым мне духам, – объясняла она, перекрикивая музыку, хотя редкая южанка не знала, как проходит зар. Тетка Басимы встала у жаровни, разгоняя клубы ароматного дыма над всеми присутствующими. – Когда ее дух услышит свою песню, он встрепенется, и мы перейдем к следующему этапу. Рана заиграла на дудке, Нари ударила в тамбурин. С каждым ударом она встряхивала плечами, и бахрома на ее платке разлеталась в такт музыке. Басима, как завороженная, последовала за Нари. – О духи, к вам взываем! Кланяемся вам и на вас уповаем! – распевала Нари негромко, чтобы не сфальшивить. Настоящие кодии были еще и умелыми певицами, чем Нари не могла похвастаться. – Иа, амир кадим аль хинди! Явись, о великий принц! Она начала с песни об индийском принце, продолжила песней о морском султане и Карине Великой, каждую исполняя на новый мотив. Тексты Нари старательно разучивала, не всегда понимая их значения, – история фольклора мало ее волновала. Чем дольше она пела, тем сильнее Басима погружалась в танец: руки и ноги обмякли, гримаса на лице разгладилась. Ее волосы колыхались на ветру, пока девочка плавно покачивалась, улыбаясь бледной улыбкой, полностью погруженная в себя. Нари дотрагивалась до нее каждый раз, когда подходила близко, прощупывая скрытые области ее рассудка, выманивая их на поверхность, чтобы успокоить бедную девочку. Публика подобралась хорошая, воодушевленная и активная. Несколько женщин встали с мест и, хлопая в ладоши, присоединились к танцу. Люди часто так делали. Ведь зары были не только способом разобраться с назойливыми джиннами, но отчасти и поводом людей посмотреть и себя показать. Мать Басимы с надеждой всматривалась в лицо дочери. Девчонки обхватили доверенные им сокровища и весело скакали, не обращая внимания на недовольство курицы. И музыкантам нравилось играть. В какой-то момент Шамса перешла на быстрый ритм, и Рана последовала ее примеру, выводя на дудке скорбную мелодию, от которой мороз шел по коже. Нари била в тамбурин. Настроение публики оказалось заразительным, и она улыбнулась. Cамое время продемонстрировать кое-что новенькое. Она закрыла глаза и стала напевать себе под нос. Нари не знала имени своего родного языка – того самого, который, видимо, впитала с молоком давным-давно умершей матери. Но в нем она искала разгадку своего происхождения, с детства прислушиваясь к обрывкам разговоров среди приезжих купцов и в многонациональной толпе ученых перед университетом аль-Азхар[7]. На слух язык оказался похожим на иврит, и однажды Нари заговорила на нем с Якубом, но тот категорически не согласился и зачем-то прибавил, что его народ достаточно натерпелся и без ее помощи. Нари знала одно: язык звучал загадочно и эфемерно. Идеальное сочетание для зара. И как ей только раньше не приходило это в голову? Надиктуй она сейчас хоть список покупок, никто бы ничего не заметил, но Нари решила придерживаться настоящих текстов обрядовых песен и стала переводить арабские слова на свой родной язык. – Сах, афшин а дэв, – затянула она. – О воитель джиннов, призываем тебя! Явись, упокой огонь в ее мыслях. – Она прикрыла глаза. – Приди ко мне, о воитель! Вэк! Капля пота выступила у нее на виске. В давке, вблизи жаркого треска огня, стало невыносимо душно и неуютно. Не поднимая век, она раскачивалась под музыку. С каждым движением платок у нее на волосах трепетал и обмахивал ей лицо. – О славный хранитель, приди и защити нас. Не дай в обиду Басиму… Услышав чей-то удивленный вздох, Нари вздрогнула и открыла глаза. Басима прекратила танцевать. Она застыла и не сводила остекленевшего взгляда с Нари. Даже Шамса занервничала и на секунду сбилась с барабанного ритма. Не желая терять внимание публики, Нари ударила тамбурином по бедру, про себя молясь, чтобы Шамса догадалась подыграть ей. Она улыбнулась Басиме и подхватила жаровню с благовониями в надежде, что сладкий запах снимет напряжение с девочки. Кажется, пришло время закругляться. – О воитель, – пропела она чуть тише, снова переходя на арабский, – ты ли дремлешь в мыслях нашей милой Басимы? Басиму передернуло. По ее лицу градом катил пот. Подойдя ближе, Нари заметила, что отрешенное выражение сошло с лица девочки, и теперь в ее глазах читался странный испуг. Нари в замешательстве взяла девочку за руку. Басима моргнула, прищурилась и посмотрела на Нари с каким-то почти звериным любопытством. КТО ТЫ? Нари побледнела и выпустила ее руку. Девочка даже не пошевелила губами, но вопрос был слышен так отчетливо, будто ей выкрикнули его прямо в ухо. Секунда – и все прошло. Басима помотала головой и продолжила танцевать как ни в чем не бывало, с тем же отсутствующим видом. Нари испуганно отошла от нее на несколько шагов. Ее прошиб холодный пот. Рана встала у нее за плечом. – Нари?
– Ты это слышала? – прошептала она. Рана подняла брови. – Что слышала? Не будь дурой. Нари, чувствуя себя глупо, помотала головой. – Ничего. Повысив голос, она обратилась к толпе: – Воздадим хвалу Всевышнему, – провозгласила она, стараясь не запнуться. – Тебя благодарим, о воитель. Она подозвала девочку с курицей в охапке. – Прими наши подношения и поладь с нашей милой Басимой. Трясущимися руками Нари подняла курицу над побитой каменной чашей и шепотом произнесла молитву, после чего перерезала птице горло. Кровь прыснула в чашу и забрызгала Нари ноги. Тетка Басимы унесла птицу, чтобы зажарить на ужин, но и работа Нари была еще не окончена. – Сок тамаринда для нашего гостя, – предложила она. – Ведь джинны любят кисленькое. Она выдавила улыбку, пытаясь унять нервы. Шамса поднесла ей стакан темного сока. – Ты в порядке, кодия? – Бог милостив, – ответила Нари. – Просто устала. Вы с Раной не разнесете еду собравшимся? – Да, конечно. Басима все еще качалась из стороны в сторону, с полуопущенными веками и сонной улыбкой на лице. Нари взяла ее за руки и бережно усадила на землю, кожей чувствуя пристальное внимание публики. – Выпей, дитя, – сказала она, протягивая напиток. – Это ублажит твоего джинна. Басима выхватила стакан, пролив себе на лицо добрую половину содержимого. Девочка кивнула на мать и издала тихий гортанный звук. – Конечно, хабибти[8]. Нари успокаивающе погладила Басиму по волосам. Девочка по-прежнему была не в себе, но ее ум хотя бы перестало лихорадить. Одному Богу было известно, надолго ли ее хватит. Нари подозвала мать Басимы и попросила их взяться за руки. В глазах женщины стояли слезы. – Она поправится? Джинн оставит ее в покое? Нари подумала. – Я успокоила их обоих, но джинн силен и, похоже, сопровождает ее с рождения. Она такое хрупкое создание… – добавила она, стиснув руку Басимы. – Ей было проще подчиниться его воле. – Что это значит? – спросила мать срывающимся голосом. – Состояние вашей дочери в руках Всевышнего. Но джинн будет оберегать ее и дарить ей богатую внутреннюю жизнь, – соврала она, надеясь хоть как-то утешить женщину. – Не отказывайте ни в чем ни ему, ни ей. Пусть Басима поживет пока с вами и вашим мужем, придумайте для нее какое-нибудь занятие… – Она… когда-нибудь заговорит? Нари отвела взгляд. – На все воля Божья. Уклончивый ответ Нари заставил женщину тяжело сглотнуть. – А джинн? Нари решила обойтись без замысловатостей. – Пусть пьет каждое утро сок из тамаринда, это ублажит джинна. И водите дочь купаться на реку в первую джуму[9] каждого месяца.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!