Накинув длинный красный халат, Валерия стала спускаться по лестнице. Через несколько ступенек по ногам потянуло холодным сквозняком. Валерия спустилась еще ниже. Входная дверь была широко открыта. – Кто здесь? – громко крикнула Валерия. На коврик и даже на половицы коридора нанесло сухих осенних листьев. Валерия сунула босые ноги в резиновые сапоги, взяла со шляпной полки большой карманный фонарь и вышла. Спустилась к теплицам, проверила двери, посветила фонариком между растениями. В свете фонаря темные листья стали светло-зелеными. По стеклянным стенам скользили тени и отражения. Валерия обогнула самую дальнюю теплицу. На лесной опушке было черно. Холодная трава шуршала под сапогами. – Вы что-то хотели? – громко сказала Валерия и посветила на деревья. В луче света стволы стали бледно-серыми. За деревьями притаилась тьма. Валерия прошла мимо старой тачки, чувствуя запах ржавчины, и стала переводить конус света со ствола на ствол. Трава в половину ее роста не шелохнулась. Валерия продолжала светить на деревья. И вдруг увидела кое-что там, за стволами, на земле. Как будто бревно, прикрытое серым покрывалом. Свет стал слабее. Валерия потрясла фонарик, возвращая его к жизни, и подошла ближе. Отвела ветку, чувствуя, как колотится сердце и дрожит в руке фонарь. Под покрывалом, похоже, лежало тело, кто-то в позе эмбриона, без руки или даже без обеих рук. Надо поднять покрывало, посмотреть, что там. Надо. Из леса не доносилось ни звука. Под сапогом сломалась сухая ветка, и вдруг опушку залило белым светом. Свет падал сзади, двигался из стороны в сторону, и узкие тени деревьев вместе с собственной тенью Валерии заскользили по земле. Глава 3 Йона Линна медленно подъехал к дальней теплице. Обочины узкой асфальтовой дорожки поросли травой и кустарником. Одна рука Йоны покоилась на руле. Лицо было задумчивым, а в серых, как морской лед, глазах затаилось одиночество. Йона стригся коротко – стоило немного затянуть с походом в парикмахерскую, и светлые волосы начинали торчать во все стороны. Высокий и мускулистый, он имел вид человека, у которого после десятилетий тренировок все мышцы, все сухожилия и связки работают в полном согласии между собой. Темно-серый пиджак, ворот белой рубашки расстегнут. На пассажирском сиденье рядом с Йоной лежал завернутый в бумагу букет красных роз. До поступления в полицейскую академию Йона служил в армии, участвовал в спецоперациях, а специализацию получил в Нидерландах, и самую передовую: нетрадиционный рукопашный бой, новейшие виды оружия и партизанская война в условиях города. За годы службы в полиции Йона раскрыл больше запутанных убийств, чем любой другой комиссар уголовного розыска; равных ему не было во всей Скандинавии. Когда его приговорили к четырем годам тюрьмы, многие сочли приговор стокгольмского суда первой инстанции несправедливым. Йона не стал обжаловать приговор. Он знал, чем рисковал, спасая друга. Прошлой осенью тюремное заключение Йоне заменили на общественные работы. Теперь он служил участковым полицейским в стокгольмском районе Норрмальм и жил в одной из квартир полицейского департамента, на Рёрстрандсгатан, напротив Филадельфийской церкви. Всего через несколько недель Йону снова ждали должность комиссара уголовной полиции и его прежний кабинет в полицейском управлении. Йона выбрался из машины в ночную прохладу. В домике Валерии горел свет, входная дверь была открыта настежь. Свет из кухонного окна падал, рассеиваясь, на голые ветки плакучих берез и прихваченную морозом траву. В лесу что-то хрустнуло, и Йона обернулся. Между стволами прыгал слабый свет, под чьими-то шагами шуршали листья. Все ближе и ближе. Йона осторожно, одной рукой расстегнул кобуру. Из леса вышла Валерия с фонариком в руке. В красном халате и резиновых сапогах, бледная, с мокрыми волосами. – Ты что делала в лесу? – Просто ходила проверить теплицы. – Взгляд у Валерии был странный, словно мысли ее витали далеко отсюда. – В халате? – Ты рано приехал, – заметила Валерия. – Знаю, это невежливо. Я старался ехать помедленнее. – Йона достал букет. Валерия сказала “спасибо” и, взглянув на него большими темно-карими глазами, позвала в дом. В кухне пахло дровяной печью и лавровым листом. Йона заикнулся было, что проголодался, но передумал и стал говорить, что знает – он приехал слишком рано и вовсе не торопится сесть за стол. – Будет готово через полчаса, – улыбнулась Валерия. – Отлично. Валерия положила цветы на стол и подошла к кастрюле. Подняла крышку, помешала, надела очки и, заглянув в поваренную книгу, высыпала в кастрюлю рубленую петрушку и кориандр. – Останешься на ночь? – спросила она. – Если не помешаю. – Я имела в виду, можно ли тебе вино. – Она покраснела. – Я понял. – Ты понял, – чуть улыбнувшись, передразнила Валерия его финский акцент. Достав из верхнего шкафчика два бокала, она открыла бутылку и разлила вино. – Я постелила в гостевой комнате, положила полотенце и зубную щетку. – Спасибо. – Йона взял у нее бокал. Они молча чокнулись, отпили, посмотрели друг на друга. – В Кумле[1] такого не нальют, – заметил Йона. Валерия осмотрела стебли роз, поставила цветы в вазу и посерьезнела. – Не буду ходить вокруг да около, – начала она, теребя поясок старого халата. – Прости, что я тогда такое устроила… – Ты уже извинялась. – Я хотела извиниться, глядя тебе в глаза… поняла, что ты по-прежнему служишь в полиции – и развела детский сад. – Ты решила, что я тебе врал, но я… – Дело не только в этом, – перебила Валерия и покраснела. – Полицейских ведь все очень любят? – Ага. – Валерия попыталась сдержать улыбку, отчего у нее сморщился подбородок, снова помешала в кастрюле, закрыла ее крышкой и убавила жар. – Если что-нибудь нужно – скажи. – Ничего, я только… я хотела уложить волосы и подкраситься к твоему приходу, так что пойду-ка наверх. – Ладно. – Подождешь здесь или поднимешься со мной? – Поднимусь, – улыбнулся Йона.