– Моя версия – он заманил сюда какого-то парня, попавшего на кривую дорожку: насилие, грабежи, проституция, стероиды, рогипнол. – Клара надела белые латексные перчатки. – Не было никакой драки, – сказал Йона. – Не было? – Он сумел бы постоять за себя. Но на костяшках нет повреждений. – Есть повод отправить тело на экспертизу, – проворчала Клара. – Ран, характерных для самозащиты, тоже нет, – продолжал Йона. – Есть. – Клара повернула руки мертвеца, чтобы лучше рассмотреть кожу. – Он не защищался, – спокойно повторил Йона. Клара вздохнула, выпустила руки повешенного и воззрилась на Йону, словно желая увидеть его насквозь. – Откуда вы столько знаете? – Почему я здесь? – ответил Йона вопросом на вопрос. – Вот это вы мне и скажите. – Клара вынула из сумки пластиковый конверт и показала Йоне мобильный телефон старой модели. – Телефон?.. – Телефон. Который мы нашли между подушек дивана… и который принадлежал Фабиану Диссингеру. – Клара включила телефон прямо через конверт. – За два дня до убийства он звонил вот по этому номеру. Узнаете? – Это мой номер. – Один из последних звонков в своей жизни Диссингер сделал на ваш личный телефон. Йона достал свой мобильный и увидел пропущенный вызов. – Рассказывайте, что вам известно, – потребовала Клара. – Теперь мне известно, почему меня вызвали в Германию… – Объясните, почему он звонил вам. – Клара уже теряла терпение. Йона покачал головой: – Фабиан Диссингер не проходил ни по одному из моих расследований. – Говорите правду! – Я понятия не имею, в чем дело. – Понятия, значит, не имеете. Но должна же быть какая-то связь. – Клара сдула с губ прилипший волос. – Должна, – согласился Йона, сделал шаг к повешенному и всмотрелся в его лицо. Один глаз полностью исчез в иссиня-красной массе, но второй был открыт; на слизистой отчетливо виднелись точечные кровоизлияния. Похоже, Клара Фишер нарочно тянула с тем, чтобы предъявить Йоне телефон. Неожиданное появление улики могло бы застать его врасплох, не дав Йоне шансов скрыть возможную связь. – Скажите хоть что-нибудь. – Клара не отрываясь смотрела на него. Над верхней губой, несмотря на царивший в трейлере холод, пробились капли пота. – Я бы хотел присутствовать на вскрытии. – Вы сказали, что драки не было. – Удары наносила только одна сторона… агрессия почти неконтролируемая, но с применением армейских приемов. – До полиции вы служили в армии, в группе особого назначения. Они уже выходили из туалета. Двое техников-криминалистов расстелили на полу мешок для трупов, закрепили на руках убитого бумажные пакеты, после чего перерезали проволоку и сняли крупное окостеневшее тело. Кряхтя под тяжестью мертвеца и давая друг другу короткие указания, они пронесли его вперед ногами в узкую дверь туалета. Когда они укладывали труп в мешок, Йона заметил широкую спину и волосатые плечи Диссингера. – Подождите. Переверните его, – попросил он, подходя к техникам. – Konnten Sie bitte die Leiche auf den Bauch wenden[5], – без особого выражения произнесла Клара. Техники непонимающе глянули на них, но расстегнули мешок, перевернули тело и отошли. При взгляде на спину жертвы у Йоны тяжело заколотилось сердце: кожа от лопаток до самой поясницы была неестественно полосатой, словно человек лежал на камышовой циновке. – Что у него со спиной? – прошептала Клара. Йона не стал надевать перчатки; присев на корточки, он осторожно, кончиками пальцев коснулся горизонтальных шрамов, сотен параллельных полосок, оставшихся от ран, которые то кровоточили, то снова заживали. – Я в курсе, что вы комиссар-легенда, – медленно проговорила Клара. – Но у вас за спиной тюремный срок и условное освобождение. Я собираюсь задержать вас и доставить на допрос, где вы объясните, как… Йона протиснулся мимо нее и вышел из трейлера на солнечный свет. По дороге он, опершись на плиту, случайно сбил бокал и пепельницу, заключенные в пакеты для улик. – Я вас раскрыла, да? – Клара двинулась следом за ним. Йона молча пересек гравийную площадку, оттолкнул техника, который что-то искал в телефоне, и вышел в калитку. – Остановите его, – бессильно сказала Клара ему в спину. Йона прошел мимо двух полицейских в форме. Сейчас он ударил бы любого, кто попытался бы задержать его. Вероятно, полицейские прочитали это у него на лице – они осторожно попятились. Человека, который лежал сейчас в трейлере мертвый, при жизни пороли. Такие же шрамы имелись на спине у брата-близнеца Юрека Вальтера. Его годами хлестали бритвенным ремнем – полоской грубой кожи, служившей для заточки бритвы. Йона еще не знал, что означает такое сходство, но оно, без сомнения, служило сообщением, адресованным ему лично. Добежав до парковки, он сел в машину и развернулся так, что грязь брызнула на дверцу. Выезжая с территории кемпинга, Йона позвонил в уголовную полицию Норвегии. Ему надо было знать, как выглядела спина обнаруженного в Осло осквернителя могил – человека, который держал у себя в морозилке череп Суммы. Глава 13 Из аэропорта Йона на такси отправился прямо в отделение судебной медицины Каролинского института, расположенное в пригороде Стокгольма. В окнах здания из красного кирпича светились электрические адвентовские звезды, на холодных кустах висели черные, покрытые инеем ягоды шиповника. Сегодня Йона не принял лекарство – из-за таблеток голову у него словно заволакивало туманом. Произошедшая много лет назад авария наградила Йону мигренью. Иногда боль вырубала его полностью, а иногда проходила стороной, словно гроза. До сих пор ему помогал лишь “Топирамат”, лекарство для эпилептиков. В коридоре Йона свернул налево и поздоровался с пожилым уборщиком. – Как Синди? – Гораздо лучше, – улыбнулся уборщик. Йона и сам не помнил, сколько раз за годы службы в полиции он стоял в этом коридоре, дожидаясь вестей от Нолена. Сегодня все было несколько иначе: тела, которые им предстояло обследовать, существовали только на фотографиях. На спине у осквернителя могил из Осло не оказалось следов от бритвенного ремня, как у насильника из Ростока. Но незадолго до смерти ему нанесли пять ударов ремнем – обычным кожаным или для правки бритв. Фабиана Диссингера избивали не один месяц. Он неподвижно лежал на животе, удары сыпались на него сбоку. Раны затягивались, под ударами открывались снова, потом снова заживали. В большой прозекторской горели лампы.