Андерсон открыл приложение – и выдал свой адрес. Теперь Андерсон знал, что у Стеллана есть его адрес. “Don’t fuck with me”[7], подумал Стеллан. Ответ Андерсона оказался столь же неожиданным, сколь и быстрым. “Ты зря сделал это. Чтобы снова завоевать мое доверие, тебе придется снять на видео, как ты перерезаешь себе оба пяточных сухожилия”. Письмо пришло одиннадцать дней назад. Стеллан притворился, что счел ответ Андерсона шуткой, но понял, что Андерсон – безумец. Он попытался, не поднимая шума, устраниться из сделки, сослаться на возникшие затруднения. – Поздно, – ответил Андерсон. – В каком смысле? – Я собираюсь навестить тебя… “Андерсон, прости меня, – написал Стеллан. – Я не хотел…” Он остановился: вентилятор компьютера вдруг закрутился быстрее. “Ты у меня на крючке”, – ответил Андерсон. В следующую секунду экран погас. В комнате стало темно. Компьютер снова включился, зажужжал жесткий диск, экран мигнул, соединение восстановилось, и Стеллан вдруг увидел на экране самого себя. Андерсон каким-то образом контролировал его компьютер. Он активировал камеру и теперь видел Стеллана: вот он сидит за столом, с голым торсом, возле клавиатуры кружка с кофе. Чувствуя, как колотится сердце, Стеллан покинул Даркнет, вошел в установки системы, отключил соединение и попытался удалить Tor со своего компьютера. После того случая Стеллан не заходил в Даркнет. Гнетущее чувство, что за ним наблюдают, что его видят, усиливалось с каждым днем. Ворота на Херрестадсгатан, 18, были еще открыты. Руллоф, как всегда, задрал лапу на столб. Стеллан провел его мимо инженерного бюро “Йеппсон” и голубого брезентового ангара со старым рейсовым автобусом. Ведя Руллофа на поводке, Стеллан прошел по мокрой траве мимо большого серебристого здания и оказался возле узкого, длинного строения из бледно-желтого кирпича с железной лестницей. Здание все еще украшала вывеска автомастерской, хотя мастерская закрылась и предприятие вычеркнули из базы данных. Стеллан привязал собаку к основанию импровизированного дорожного знака, опустился на колено и потрепал Руллофа за ушами. Мол, скоро вернусь. Войдя в помещение, Стеллан зажег люминесцентные лампы на потолке; трубки щелкнули, мигнули, и белый свет разлился по грязным верстакам и толстой обшивке. Цементный пол покрывали масляные пятна, от станков, стоявших здесь раньше, остались дыры в полу. Когда-то здесь была мастерская. Когда она обанкротилась, отсюда вывезли все, что можно продать. Стеллан уже почти добрался до потайной стены, как вдруг на улице заворчал Руллоф. Стеллан отпер дверь чулана, где хранилось все для уборки, выволок оттуда мощный пылесос, снял со стены календарь с голыми полицейскими, сунул в скважину длинный ключ и толкнул бронированную дверь. В потайной комнате он уже успел устроить три клетки с сеткой-рабицей, закрепленные дюбелями на бетонном возвышении. В клетках имелись только простые кровати из “Икеи” и три пластмассовых горшка. На матрасах лежали квадратики теней от сетки. Микроскопическая кухня вмещала в себя раковину и плиту, душ-лейку, который надо было прикручивать к крану, микроволновку и крошечный холодильник. Безопасности ради Стеллан решил сначала демонтировать клетки, а уж потом поджигать мастерскую. Подойдя к крайней клетке, он воткнул лом между кирпичной кладкой и стойкой каркасной стены, поднажал. Потом он зальет все дизелем (позаимствованным из автобуса “Йеппсона”), а пожар устроит при помощи одного из обогревателей. Недвижимость не была застрахована на полную стоимость, но теперь уже нет времени звонить и требовать изменить условия. Стеллан сломал и отбросил в сторону засов. Звякнул телефон; Стеллан повесил лом на сетку и взглянул на дисплей. С незнакомого номера пришло сообщение: “Облей себя бензином и…” Стеллан, не дочитав, швырнул телефон в стену. Как Андерсон добыл его номер?! Шепча: “Что же это такое?”, он принялся топтать телефон. Черт с ними, с клетками. Они все равно сгорят в общем пожаре, и его, Стеллана, не раскроют. Свет вдруг погас. Наверное, предохранитель полетел. Стеллан на ощупь двинулся к выходу, споткнулся о бумажный мешок, из которого посыпались шурупы, металлические уголки и прочая мелочь. Потянув бронированную дверь, Стеллан вышел в чулан и двинулся дальше, в мастерскую, где царила темнота. В окна, не заставленные фанерой, просачивалось тусклое ночное освещение, и Стеллан увидел, что электрический щиток со старыми фарфоровыми предохранителями открыт. Снаружи залаял Руллоф. Пес возбужденно рвался с поводка, рычал и снова лаял. За окном мелькнула тень. Кто-то ходит вокруг здания. Сердце у Стеллана заколотилось так, что стало больно в глотке. Он, не отрываясь, смотрел на дверь, не зная, что предпринять. За спиной качнулась цепь сломанной лебедки. Стеллан обернулся, никого не увидел. Он двинулся было к двери, но за спиной раздались быстрые шаги, а потом в голове у Стеллана что-то хрустнуло. Висок обожгло болью, и Стеллана шатнуло в сторону. Ноги подкосились, он обрушился на пол и услышал собственный хриплый стон. Спина напряженно выгнулась, тело задергалось. Кто-то схватил его за ногу и потащил за собой. – Я не хотел… – выдохнул он и сморгнул кровь с глаз. Нападавший что-то крикнул и пнул его ботинком по губам. Потом еще несколько пинков, и Стеллан потерял сознание. Когда он очнулся, все его лицо было мокрым и горячим. Лежа на боку, Стеллан попытался поднять голову. Мужчина, перевернув старый письменный стол, двинулся к Стеллану с ржавой пилой в руке. Подошел, пнул Стеллана в живот. Стеллан захрипел в бетонный пол. Надо выползти отсюда, отвязать Руллофа. Мужчина обошел Стеллана, несколько раз пнул в поясницу. Потом взял за затылок, приставил зазубренное полотно к его шее и начал пилить. Стеллан услышал, как изменился звук, и успел подумать: как невыносимо больно. Потом настало небытие. Глава 17 Йона и Нолен молча стояли в лифте, не глядя друг на друга. Пол был мокрым от растаявшего снега. Слышалось только посвистывание тросов; лифт поднимался на восемнадцатый этаж, где располагался зал совещаний. Натан Поллок из Отдела расследований уже созвал первую планерку. Он отвечал за отслеживание жертв, так или иначе похожих на двух первых. Лицо у Йоны было серьезным и сосредоточенным, воротник пальто перекосился. Теоретически не исключено, что Юрек Вальтер все-таки выжил после выстрелов Саги. Надо выяснить это раз и навсегда. До сих пор Йоне удавалось подавлять тревожное ощущение приближающейся катастрофы: ведь выбор жертв не был характерен для Вальтера. Ни выбор жертв, ни modus operandi. Юрек избегал лишнего насилия. Он делал лишь то, что позволяло ему добиться своего. Обе жертвы – и в Германии, и в Норвегии – были как-то связаны с Йоной, а вот связи с Юреком Вальтером не прослеживалось. То, что убитого в ростокском кемпинге пороли, ни о чем, по сути дела, не говорило. Он мог быть мазохистом, мог наносить себе повреждения самостоятельно или пострадал в тюремной психиатрической клинике от рук других пациентов. Неизвестно даже, действительно ли его пороли бритвенным ремнем. Может быть, у Йоны просто разыгралось воображение. А у человека из Осло вообще было лишь несколько отметин на спине. Они могли появиться и во время драки, стоившей ему жизни. Сделав над собой усилие, Йона стал слушать рассказ Нолена о том, что его ассистент Фриппе теперь играет в гольф с его, Нолена, женой.