В этом нельзя было ошибиться. Это было в том, как ее глаза потеплели, как ее голос стал мягче, как ее улыбка угрожала расколоть ее лицо. Она и Джонни были настоящими. Прямо тогда у меня в животе возникло странное томительное чувство. Для меня это было в новинку — всегда быть кем-то, кто перерезает ниточки, прежде чем они успевают меня запутать. Но я с ослепительной ясностью осознала, что хочу того, что было у них. Я хочу того, что было у Рейна и Саммер, что было у Волка и Джейни, что было у Кэша и Ло, что было у Мейз и Репо, что было у Дюка и Пенни, что было у Ренни и Мины и что, как я представляла, было у Алекс с Брейкером и Элси с Пейном. Я хочу этой любви «не могу представить жизни без тебя». Я хочу той любви, которая все еще может придать Амелии такой вид даже после двух детей и лет, проведенных вместе. Я хотела этого. С Лазарусом, добавило мое сердце. Не забегай вперед, вмешался мой мозг, ты можешь любить его, но он пока не любит тебя. — По шкале от одного до десяти, насколько сильно ты хочешь употребить сегодня? На это я пожала плечами. — Я больше никогда не хочу употреблять. Но это желание, возможно, сильнее, чем было с тех пор, как я активно бросала. Пятерка? Шесть, прежде чем вы, ребята, все появились. — Ну, шесть — это не так уж плохо, — сказала она, пожимая плечами. — И может показаться, что твое поведение с уборкой было чрезмерным, но это нормально — найти такой костыль, на который можно опереться. Это не вредно для здоровья. Но я действительно думаю, что тебе нужно найти кого-то, кроме Лаза, на кого ты могла бы опереться, когда у тебя будет плохой день. Я не думаю, что мне нужно говорить тебе, что он не единственный, кто у тебя будет. И будут времена, когда Лазарус не сможет быть рядом. Я, конечно, всегда рядом, и буквально любая из этих женщин сделает для тебя все, что угодно, если тебе это понадобится, затащит тебя в Хейлшторм и научит самообороне, отвезет в город выпить кофе или пройтись по магазинам, потренируется с тобой в стрельбе по мишеням. Все, что угодно, лишь бы отвлечь твой разум от других вещей. — Это довольно невероятная вещь, этот женский клуб. Я никогда не видела, чтобы такое большое количество очень разных женщин так хорошо ладили друг с другом. И было удивительно, как им всем удавалось обыгрывать друг друга. Также многое говорило о каждой из них то, что они с такой готовностью раскрывали свои объятия любой новой женщине, которая появлялась рядом, принимали ее в свои ряды, помогали ей акклиматизироваться. Несмотря на то, что я была для них практически незнакомкой, они знали, что я испытываю трудности, и просто пришли. От одной мысли об этом слезы подступили к моим глазам. Я усиленно моргала, защищаясь от них, не желая открывать эти шлюзы, потому что, учитывая, насколько взвинченной я себя чувствовала, я знала, что это приведет к безобразным соплям и беспрерывному плачу, а это никому не было нужно. — Некоторые девушки ведут такой образ жизни, как Ло и Джейни и, в некотором смысле, Мэйз. Но для остальных из нас, нормальных цыпочек, действительно полезно иметь их рядом, чтобы помочь нормализовать ситуацию, которая в остальном совсем не нормальна. Все они действительно лучшие женщины, которых я когда-либо встречала. Я в этом не сомневалась. И хотя часть меня чувствовала себя аутсайдером, чувствовала себя кем-то, кого, возможно, они сочтут незваным гостем, мне действительно понравилась идея иметь такую систему поддержки. Амелия была права; было бы полезно иметь таких людей рядом, чтобы позвонить им в плохой день, и они смогут просто помочь мне выбраться из дома и из моей собственной головы. Это займет некоторое время, но я почти уверена, что смогу дойти до того момента, когда будет естественно снять трубку и позвонить любой из них. И, честно говоря, мне стало интересно научиться Крав-маге. — Давай, пойдем вернемся туда и посмотрим, что они запланировали на остаток дня. И мы это сделали. И у них было многое запланировано. И, хотя и ненадолго, я перестала беспокоиться о Лазарусе. Пока всем девушкам в конце концов не пришлось расходиться по домам к своим мужьям, детям или бойфрендам. Я забралась в постель, и, после короткой передышки, беспокойство вернулось сильнее, приливной волной, которая подхватила меня и потянула под воду, не давая мне вздохнуть, пока где-то в самые темные часы ночи дверь в спальню Лазаруса со скрипом не открылась, и он вошел. Я не спала, поэтому не выключала свет. И как только он вошел, я увидела, что он весь в крови. Покрыт ею. Не было похоже, что и капля этого была его собственной. Глава 15 Лазарус — Ты хотя бы сказал ей, что уезжаешь? — спросил Паган, когда я вышел в общую комнату, неся свои ботинки, потому что не хотел разбудить ее своим топаньем. Я знал, что должен был это сделать. Это было «правильным» поступком. Но в то же время, это только ухудшило бы ее положение. Если я улизну, пока она спит, это дало бы ей добрых шесть или восемь часов блаженной неосознанности, где ей не пришлось бы беспокоиться о себе до тошноты или терзаться чувством вины. Ее разум, ее тело, им нужен был гребаный перерыв. Часть меня хотела отложить это, дать ей пару дней на выздоровление, чтобы чувствовать себя более комфортно в комплексе и среди моих людей, прежде чем я исчезну от нее. Но другая часть меня осознавала, что это была всего лишь одна ночь. Мне просто нужна была одна ночь вдали от нее, чтобы разобраться с ситуацией раз и навсегда, и тогда мы могли бы пойти прямо вперед и попробовать наши отношения по-настоящему, без этих ублюдков, нависающих над нашими головами. Я также был почти уверен, что, если я не сделаю этого сразу, Эдисон пойдет дальше и возьмет дело в свои руки. Он стоял, прислонившись к стене рядом с дверью, задрав ногу, опустив голову, и казался непринужденным, но все в нем было напряжено. Он хотел крови. Я тоже хотел. А Паган, ну, он всегда хотел крови, но особенно в такой ситуации. — Нет, — мой тон был немного резким, когда я сел, чтобы завязать ботинки, мои руки были так напряжены, что для такой бессмысленной задачи потребовалось настоящее усилие. Я понял, что был зол. Я, как правило, не злился. Я особенно старался не злиться, когда вступал в какую-то драку. Злость была хорошим способом гарантировать провал. Однако это была единственная ситуация, когда я не думал, что будет иметь значение, сколько времени я потрачу впустую, я всегда буду горячиться по этому поводу. Это ужасно, что гребанный Санни намеренно причинил ей боль во время терапии, и все они сговорились превратить ее в наркоманку, шантажом заставить работать на них. Но явиться потом и наложить на нее свои лапы? Со мной такое не пройдет. Ни за что на свете они не смогут спать всю ночь, думая, что им сошло с рук это дерьмо. — Парни и девчонки знают, в чем дело, — добавил я, когда все, что сделал Паган, это поднял бровь, разжимая и сжимая кулаки, пытаясь ослабить струпья на костяшках пальцев после его последнего боя. — Они будут присматривать за ней. — Мы закончили болтать? — зарычал Эдисон, когда я двинулся, чтобы встать, снимая часть напряжения с моих плеч. — У нас есть несколько гребаных рук, которые нужно сломать на тысячу гребаных кусочков. — Просто подождем, когда Джейни перезвонит мне по поводу некоторых адресов. Мы собираемся начать с Криса, затем отправимся в дом отца и оставим ублюдка, который поднял на нее руки, напоследок. Так что мы можем не торопиться, черт возьми. Пятнадцать минут спустя у меня в кармане завибрировал телефон с тремя разными адресами, и мы все молча вышли в гараж, забрались во внедорожник и уехали. Меня не удивило, что Крис и Митчелл жили в одном и том же районе с раскинувшимися мини-особняками, у которых почему-то были преимущественно зеленые лужайки даже в разгар зимы. Каждый дом был расположен далеко от улицы, многие с закрытыми подъездными дорожками из дорогого камня. У всех был безупречный вечнозеленый ландшафт, наружное освещение и дорогие автомобили. Крис жил на угловом участке. Дом находился на меньшем конце улицы, но был новее, чем многие дома вокруг него, с его идеальной белоснежной штукатуркой с каменными вставками, большим панорамным окном, через которое можно было видеть парадную лестницу с люстрой, которая, вероятно, стоила годовой зарплаты тому, кто работает с минимальной зарплатой. У него не было ворот, а перед гаражом на две машины был припаркован черный, обтекаемый Лексус. Мы проехали по району, осваиваясь с окрестностями, заодно проехав мимо дома Митчелла. Его дом был почти в два раза больше, чем у его сына, что имело смысл, поскольку именно он получал по пятьсот долларов в месяц с каждого клиента. Я был уверен, что у него их были сотни. Его дом был с изогнутой каменной подъездной дорожкой и воротами. Сам дом был двухэтажным, с фасадом из нетронутого темно-красного кирпича с белокаменными вставками. Через окно над входной дверью была видна широкая лестница в форме подковы, ведущая на второй этаж. — Жить на широкую ногу за счет страданий других людей, — прогрохотал голос Эдисона в безмолвной машине, когда я проехал на ней квартал и припарковался на главной улице рядом с закрытой, но работающей мастерской механиков, чтобы никому вокруг не показалось подозрительным увидеть незнакомую машину. — Выдвигаемся, — мы все одновременно потянулись к нашим дверям, выходя на ночной воздух, чувствуя, как он покусывает нашу незащищенную кожу, когда мы начали быструю пятиминутную прогулку к дому Криса. — Нет, — сказал Паган, качая головой, когда мы двинулись к боковой двери, указывая вместо этого на вход, который был со стороны гаража. Эдисон полез в задний карман своих джинсов, достал то, что почти любой узнал бы как набор отмычек, наклонился и принялся за работу. Имея очень слабое представление о его прошлом, мне оставалось только гадать, был ли он кем-то, кто занимался взломами. Казалось, это не соответствовало его характеру. Казалось, у него был довольно ориентированный на север моральный компас. Возможно, это был просто навык, который он приобрел, чтобы врываться в дома сутенеров-насильников и выбивать из них все дерьмо, которое они когда-либо любили. Это, казалось, подходило больше. Все двадцать секунд прошли в напряженной тишине, мы были сверхчувствительны к каждому ночному звуку, настороже ко всему, что могло бы намекнуть на то, что кто-то видел или слышал нас. Но затем дверь распахнулась, и Эдисон шагнул внутрь, не оставив нам с Паганом ничего другого, как последовать за ним. Было по меньшей мере три часа ночи, и в доме царила тишина, когда Эдисон открыл внутренний замок и впустил нас в холл с гладкими темными деревянными полами, нейтральным цветом стен и тремя дверями по бокам. Одна была санузлом, другая — прачечной, а третья — подсобным помещением. Эдисон отступил, признав, что, хотя мы были на равных в MК, это была моя месть, и дав мне понять, что он был рад выполнять приказы. Даже если его кровожадность все еще была пьянящей, осязаемой вещью в воздухе вокруг нас. Я дернул подбородком в сторону лестницы, слегка поморщившись от того факта, что вся она была из твердой древесины — никакого коврового покрытия, которое приглушало бы стук наших ботинок по поверхности. Я молча молился, чтобы Крис крепко спал, когда мы все поднимались наверх, половицы скрипели от нашего присутствия.