– Я не знала, – изумилась вдова, – он мне никогда об этом не рассказывал. Вы уверены? Коля был отважным человеком. – Папа не мог бояться бабочек! – топнула ногой Марта. – Глупости! – Вы ошибаетесь, – продолжала Ника, – мы прожили с мужем много лет, у него от меня не было тайн. Уж я бы точно знала о страхе перед насекомыми. Я опустила глаза. Ну да! Каменев не таил секретов от супруги. Разве что только пустячки. Он не сообщил Нике, что его биологический отец, маньяк-садист, расстрелян, а мать, которая помогала чудовищу, признали невменяемой. Еще «правдивый» супруг «забыл», что ему уменьшили возраст, солгал, что он купил особняк, который на самом деле ему принадлежал, ни словом не обмолвился о подземелье под домом, не упомянул о том, что был вынужден помогать отцу-преступнику, приводить к нему девушек… Ну ни одной тайны у Каменева от супруги не было! – С какой стати отцу трястись от ужаса при виде порхающей красавицы? – закричала Марта. – Лепидоптерофобия, так называется боязнь бабочек, – произнес Миша, – не очень распространенное явление. Но, как всякий страх, она способна убить человека. А что случилось с Николаем Петровичем? Марта сейчас подробно объяснила, какой подарок приготовила отцу. Теперь представим, как развивались события. День рождения Каменева. Утро. Николай крепко спит, и вдруг раздается звон. Навряд ли спящий удивился, у него сработал рефлекс: звучит сигнал будильника – пора вставать. Именинник открывает глаза и делает то, что мы совершаем каждое утро, когда встаем: поворачиваем голову, чтобы посмотреть, который час. Николай видит коробку. Наверное, он вспомнил, что у него день рождения, взял упаковку, та перестала трезвонить, открылась, вылетели бабочки… Михаил обвел взглядом присутствующих. – Лично я не перевариваю пауков. Поэтому хорошо представляю ощущения Каменева. Он спросонья, мозг еще не работает в полную силу, по мнению Николая – в коробке подарок. Поднимается крышка и… вылетает рой бабочек. Все! Сердечный приступ. И смерть. – Мой муж умер от вида насекомых? – ахнула Вероника. – Похоже на то, – подтвердил Димон. Ника прижала ладони к груди и застыла. Марта сидела с широко открытыми глазами. Мы тоже молчали. Через несколько секунд девушка вскочила, кинулась к Веронике и упала перед ней на колени. – Мамочка! Я не знала! Понятия не имела! Бабочки! Они такие милые! Красивые! Я была от них в полном восторге! Самой хотелось получить такой сюрприз на праздник! Мамуля! Мамочка! Прости! Прости! Прости! Марта уткнулась лицом в юбку Вероники и зарыдала. Мать стала гладить дочь по затылку. – Ты же не знала, милая. И никто не знал! Никто! Ни одна душа! – Я хотела сделать сюрприз, – стонала Марта, – порадовать папу… мамочка. Я очень его любила… обожала… папулечка… Ника протяжно вздохнула. – Значит… Макс умер из-за больного сосуда? – Да, – согласилась Дюдюня, – патологоанатом сразу определил – произошел разрыв аневризмы. Это всегда хорошо видно. В смерти вашего младшего сына никто не виноват. То, что он ушел в мир иной почти одновременно с отцом, трагическое совпадение. – Поняла, – прошептала Вероника. – А Коля испугался до смерти? – Страх – самая сильная эмоция человека, – произнес Миша, – он тесно связан с физиологическими процессами. Управляет этим процессом гипоталамус. Он посылает сигнал гипофизу, тот дает команду надпочечникам на выброс адреналина. Благодаря последнему резко учащается сердцебиение, возрастает приток крови к мышцам. Высвобождение адреналина связано с раскрытием кальциевых каналов. Кальций попадает в клетки сердца, заставляет сердечную мышцу сильнее сжиматься. Пока кальций продолжает поступать, сердечная мышца не может расслабиться. При сильном испуге в кровь может выплеснуться очень много адреналина. И что произойдет? Аритмия, падение давления до критически низкой отметки, потеря сознания, летальный исход. И не следует думать, что это случится лишь с тем, у кого есть заболевание сердечно-сосудистой системы. Нет. Совершенно здоровый с точки зрения кардиолога человек тоже быстро покинет этот мир. – Нет мне прощения, – стонала Марта, ее плечи тряслись, слышались рыдания. – Дорогая, умоляю, не надо, – пролепетала Вероника, – значит, папе так на роду было написано. Это судьба. Перестань рыдать. Пожалей меня. Сядь в кресло. Марта издала стон, потом вытерла лицо юбкой матери, встала и выбежала из комнаты с такой скоростью, что я не смогла проследить за ней глазами. Вероника расправила юбку своего красивого, явно дорогого платья и начала: – Господа, то, что вы рассказали, не должно выйти за пределы этой комнаты. Смерть Коли трагедия для меня и для семьи, но Марта не хотела ничего плохого. Наоборот, ее переполняло желание доставить Николаю Петровичу радость. Коля был прекрасный отец, он никогда не выделял кого-то из детей, не имел любимчиков. Сыновья и дочери получили самое лучшее образование, были устроены на работу, у каждого в кошельке есть кредитка. Отец никому не отказывал ни в деньгах, ни в совете. Но Марта младшая, поэтому Николай проводил с ней больше времени, чем со старшими. Девочка борец за правду. Много усилий пришлось потратить, чтобы внушить ей, что не всегда истину можно людям в лицо бросать. Порой большая доблесть – промолчать. Еще Николая Петровича волновала неустроенная личная жизнь Марты. Остальные наши дети счастливы, а она одна. Последний год Коля постоянно ее после ужина к себе уводил, объяснял: надо снизить градус требований к кавалеру, научиться гибкости, умению уступать. Да только не в коня корм. Муж очень любил Марту. А она, хоть и злилась порой на отца, обожала его. Я уже говорила вам, они похожи характерами. О господи! Вероника встала. – Очень вас прошу, никому ни слова. Я никогда не открою правду ни Илье, ни невестке, ни Лизе, ни ее мужу. В противном случае они могут обвинить Марту в кончине Коли. Все переругаются, и случится то, чего боялся Николай Петрович: семья развалится. А он всегда хотел, чтобы мы жили как единый организм. Я обязана сохранить любовь между членами семьи. Ради памяти Коли. Понимаете? – Конечно, – кивнула я, – мы никогда не нарушаем договор. А в нем сказано о сохранении расследования в тайне. Вы наш клиент, мы сообщили вам, по какой причине скончался Николай Петрович и почему ушел из жизни Максим. Как вы, госпожа Каменева, распорядитесь информацией, нас не касается. Только вам решать: открыть кому-либо истину или нет. Дело уйдет в архив. Все. И последнее: Айпетри не существует. Энергетический вампир в доме не живет. На этот счет не волнуйтесь. Дом безопасен для житья. – А вы, случайно, не узнали, кто и почему оборудовал подземелье? – вдруг спросила Ника. Я замешкалась с ответом, на помощь пришла Дюдюня: – Дом, который приобрел Каменев, когда-то давно принадлежал священнику. После большевистского переворота батюшка прикинулся простым мирянином. А его прихожане сделали подземный ход, чтобы тайно ходить к отцу Владимиру, который продолжал служить дома. – А-а-а, – протянула Вероника, – вон оно что! Спасибо. Мне не хочется покидать дом, в котором каждый кирпичик напоминает о любимом муже. Надеюсь, дети будут того же мнения. Глава тридцать восьмая Отъехав от особняка Каменевых, мы с Димоном некоторое время молчали. Я первой нарушила тишину: – Странно. У меня остались вопросы. Первый возник, еще когда мы находились во флигеле покойного Николая. Сейф. Он был пустым, в нем была лишь щепочка – ключ от входа в подземелье. Почему она лежала просто так? – А как она должна была валяться? – удивился Димон. – Вот-вот, именно валяться, – подчеркнула я, – а вещь-то важная. Почему она лежала без коробки? Просто так? Легко ведь потерять «ключ». Коробков откинул спинку сиденья. – Зачем она Николаю? Он небось вниз давным-давно не спускался. По-хорошему ему следовало заложить вход в подвал и жить, не вспоминая о прошлом. – Пыль, – протянула я. – Где? – не понял Коробок. – Вероника говорила, что супруг не любил, когда кто-то входил в его часть дома без приглашения, – уточнила я. – И порядок там он старался поддерживать сам. Серый налет на полках, в коридоре Каменева не особенно смущал. А в сейфе было чисто. – Значит, он просто его не открывал, – резюмировал наш компьютерный гений. – Какой смысл приобретать сейф, если им не пользуешься? – не утихала я. – Нет, там что-то хранилось. Возможно, конверт, из него и выпала деревяшечка. Кто-то взял содержимое несгораемого шкафа, он не заметил, что «ключ» выпал. А пыли нет, потому что она осела на папке или книжке, короче, на том, что хранилось в сейфе. – Остались вопросы, – согласился Димон. – Лично я не могу объяснить, почему сейф открывался с помощью кода, состоявшего из даты рождения Марты. Почему не Вероники? – Мужья редко помнят такую информацию, – засмеялась я. – Любого представителя сильного пола легко нокаутировать простым вопросом. – Каким? – заинтересовался Димон. Я повернула налево. – Сколько лет твоей маме! Услышав эту фразу, большинство мужчин начинает бормотать: «Маме? Лет? Моей? Э… э… э… Ну… где-то чуть больше сорока… наверное». Димон наклонился и открыл бардачок. – Мать не имеет возраста. Мама – это мама. А меня удивила одежда. Понимаешь, о чем я веду речь? – Да! – согласилась я. – Еще одна странность. Димон вынул из бардачка пачку печенья. – Маленькая нестыковка – дверь к большим ошибкам. Надо мне порыться в разных закоулках. – Хорошая идея, – согласилась я, – начинай. – Вроде все ясно, – пробормотал приятель. – Марта решила в очередной раз «порадовать» отца сюрпризом. Она не знала, что он до смерти боялся бабочек. Получается – дочь случайно убила отца. – Приемного, – подчеркнула я. – Который относился к ней, как к родной, – подчеркнул Коробков. – Марта не виновата. Никто в доме не знал о фобии Николая Петровича. – Почему? – спросила я. – По какой причине бизнесмен скрывал от членов семьи неприятие чешуекрылых? – уточнил Дима. Я перестроилась в правый ряд. – Если в дом залетает большой комар, ну, знаешь, такой, с длинными ногами, мне делается жутко. Я кричу: выгоните его! – Да ладно, – рассмеялся Коробков, – ты всерьез? – Ага, – по-детски ответила я, – до одури их боюсь. Посторонним о своем страхе не рассказываю. Но и Рина, и Иван, а теперь и ты в курсе моего страха. Зачем от своих скрывать? Трудно одному фобию тащить, о ней надо сообщить тем, кому доверяешь. И сразу легче станет. Николай молчал. Странно это. – Тань, ты девочка, – засмеялся Коробок, – вам положено визжать и падать в обморок при виде мыши или таракана. Это даже забавно, все просто посмеются. А Николай – мужик. Ну, представь, что я стал бы истерить при виде мухи? Твоя реакция? – Сниму тапок и устраню причину твоего ужаса, – ответила я.