– Вы узнали что-то о смерти папы? И Макса? – Да, – ответил Димон. – Вы ведь заказывали подарки для отца в одной фирме? – И какое это имеет отношение к смерти папы? – рассердилась молодая женщина. – Некоторое, – ответила я, – сейчас все объясним. Для начала о Максиме. Тут ничего удивительного нет. Вероника Олеговна, вы говорили, что сын последний год жаловался на мигрень? – Голова у него всегда болела, – вздохнула хозяйка дома, – еще со школьных времен. Как завтра контрольная по математике, так у Макса наутро череп раскалывается, его пошатывает. Я протащила подростка по всем врачам, вердикт: здоров. Потом невропатолог сказал: – Мальчик боится контрольной, нервничает, у него происходит зажим в шее, вот тут. И ткнул сыну пальцем в основание черепа слева. – Неприятно? Макс простонал: – Да. Доктор продолжил: – Объясняю примитивно. Страх получить двойку вызывает зажим в шее, спазмируется сосуд, мозг недополучает крови, стартует боль. И, наверное, то же самое происходит при каждой волнительной для мальчика истории. Сын согласился: – Всегда, когда я дергаюсь. Максу выписали успокаивающее, велели ходить в бассейн, на массаж. Ситуация выправилась. Голова у него болела редко. Но в последний год почти каждую неделю он жаловался на мигрень. – В детстве Максима не было современной диагностической аппаратуры, – сказала Ада. – А почему вы его сейчас не отправили на КТ головного мозга? Вероника пожала плечами. – Зачем? И так знаем: спазм от нервов. У томографа сильное излучение, оно провоцирует рак. – Глупости, – не выдержал Коробков, – излучение там крохотное. А вот возможности у аппарата огромные. У Максима была аневризма головного мозга. Наверное, еще с детства, возможно врожденная. Она лопнула. Смерть вашего сына трагедия, но никакой криминальной составляющей там нет. К сожалению, кончина Максима произошла почти сразу за смертью Николая Петровича. Ваш сын умер на половине отца, что породило разные мысли. Но ничего сверхъестественного в этом нет. Максим умер из-за сосудистой проблемы. – Марта, что вы подарили отцу в день рождения? – поинтересовалась я. – Сюрприз, – ответила девушка. – К чему этот вопрос? – Если не трудно, расскажите о подарке, – попросила я и услышала: – Зачем? – Деточка, если детективы просят, значит, им надо, – залепетала Вероника. – Мама, – сердито произнесла дочь, – я не люблю, когда мне задают вопрос и не объясняют свое любопытство! – Мы поговорили с менеджером фирмы «Подарки-подаркисы-подарчонки», – начал Димон, – он объяснил, что вы заказали… – Вот здорово! – подпрыгнула в кресле Марта. – А как же тайна клиента? Я удивленно повторила: – Тайна клиента? Зачем скрывать, что вы купили для отца? Это не данные о здоровье, счетах в банке, не сугубо личная информация. На сайте магазина много откликов восхищенных клиентов, они рассказывают, что приобрели. – Жаль, что вы не понимаете шуток, – остановила меня девушка, – конечно, мне скрывать нечего. Я приобрела для папы потрясающую штуку, называется: «Фейерверк бабочек». – Как он работает? – поинтересовался Димон. – Великолепно, – улыбнулась Марта, – я от такого бы в восторг пришла. Вы ночью, тайком, проходите в комнату того, кого хотите порадовать сюрпризом… Вероника Олеговна вздрогнула. – Дорогая! Ты без спроса проникла на территорию отца? – Ну, мама, – отмахнулась дочь, – всего один раз, только ради сюрприза. Упаковку надо положить на тумбочку. Внутри есть таймер, он зазвонит утром. – Еще лучше! – всплеснула руками хозяйка дома. – Николай не любил рано вставать. – Это же день рождения! – возмутилась Марта. – Продрыхнуть весь праздник? Таймер не остановится, пока человек не возьмет в руки коробку. А он непременно это сделает, потому что захочет понять, откуда и почему идет звук. В тот момент, когда именинник возьмет упаковку, она откроется, из нее вылетит много-много очень красивых ярких бабочек. Они начнут порхать вокруг именинника. Представляете, как это здорово? Прикиньте, какой бешеный восторг испытает человек! Марта зааплодировала. – Да, да, я прекрасно знаю, что папа не любит, когда меняется распорядок его жизни. Ох, никак не научусь говорить о нем в прошедшем времени. Но у отца был праздник! День рождения не должен стать одним из цепочки скучных будней! Праздник! Фейерверк! Бабочки! Марта перевела дух. – Или я не права? На короткое время в комнате повисло молчание, потом Коробков произнес: – Все люди разные. Одни хотят веселья, другим оно претит. Вы в восторге от всего оригинального, а Николай Петрович – нет. Радовать другого своими радостями нельзя. Вы, например, обожаете помидоры, а я их не ем из-за аллергии, но не рассказываю никому об этом. Вы пристаете ко мне: «Слопай салатик из томатов», я отказываюсь без объяснения причины. Вы хотите меня порадовать, помидоры же это так вкусно! Подсовываете мне салат с ними. Я его проглатываю и умираю. Повторяю: ваши радости – они только ваши, не стоит их другим навязывать. Марта заморгала. – Вы хотите сказать… – В отчете эксперта, который осматривал спальню Николая Петровича, есть упоминание об обнаруженных мертвых чешуекрылых, ярких, крупных. Нашли две штуки глубоко под кроватью. У меня сей факт вызвал удивление. На дворе октябрь, какие бабочки? Если бы у нас сейчас был июнь-июль, вопросов не возникло бы. Но поздней осенью эти насекомые не летают, живут они недолго, от одного до двадцати двух дней. Значит, предположить, что порхающие прелестницы сохранились в комнате с лета, нельзя. – Почему? – рассердилась Марта. – И чем вам не угодили бабочки? По какой причине вы так долго обмусоливаете мой подарок? Я решила вступить в разговор: – Коробков уже объяснил, что срок жизни бабочек короток. До октября им в комнате не дожить. Вероника Олеговна, ваш муж обрабатывал участок от клещей и мух? – Да, да, непременно, – подтвердила вдова, – обычно морильщики начинают ездить в мае, а заканчивают в начале сентября. Коля же вызывал их с апреля по ноябрь. И не один раз в месяц, как положено, а три. – Вам это не казалось странным? – вставила свой вопрос Дюдюня. – Желание мужа – закон, – отрезала Вероника Олеговна. – Николай Петрович велел, я делала. Один раз морильщик решил поспорить с мужем, заявил: – Бессмысленно работать в апреле и октябре. Эти месяцы можно пропустить. И три раза в месяц это слишком, за глаза одного хватит. Вижу, вы на протяжении многих лет нас вызываете. Такие клиенты уже вне зоны риска. Хватит одного распыления препарата за сезон. Зачем зря деньги тратить? Коля его выслушал и велел: – Работайте по привычному графику. Илья тогда сказал: – Папа, может, и правда снизить градус опрыскиваний. Раз, ну два за лето достаточно. Чего ты так насекомых боишься? Николай Петрович вспыхнул: – Лично я ничего и никого не опасаюсь, волнуюсь за маму. У Ники слабое здоровье, не дай бог, клещ ее тяпнет. Пироплазмоз очень серьезное заболевание. Муж меня любил. – И на окнах у вас москитные сетки, – заметила Дюдюня, – октябрь к концу идет, надо снимать защиту. – Они у нас круглый год, – пояснила Марта. Димон набрал в грудь воздуха. – Вероника Олеговна, ваша единственная подруга Люся рассказала нам, что Николай Петрович панически боялся бабочек. Вот, послушайте. Коробков нажал на экран своего айпада, оттуда донесся голос спасительницы от энергетических вампиров. Когда он затих, Димон сказал: – Да, муж вас любил, но постоянное опрыскивание участка, круглогодичное нахождение на окнах москитных сеток он проповедовал не из-за горячего чувства к вам и опасения за ваше здоровье. Николай Петрович панически боялся бабочек, до ужаса! Глава тридцать седьмая