— Ясно. Скажешь Деду, я жду его дома. — Хорошо. — Пока, — бросила я. Ритка все-таки не удержалась от вопроса: — Как у вас? — Отлично. — Когда ты так говоришь, хочется тебя придушить. — Рита, это зависть. С ней надо бороться. — Иди отсюда, — весело фыркнула она, и я удалилась. Дома я оказалась где-то через час, Сашка лежал в гостиной, поглядывая на телевизор. — Привет, зверь, — крикнула я, он неохотно сполз с кресла и посеменил мне навстречу. — Идем гулять, — порадовала я его, прихватив мячик. Во дворе дома, где жил Дед, а теперь и мы с Сашкой, был небольшой парк, всего-то десяток деревьев, но жильцы им очень гордились. Моя собака парк по неведомой причине терпеть не могла, и мы отправились таскаться по улицам. В чужом дворе побегали за мячиком, познакомились с девочкой Настей и котом, чье имя установить не удалось, Сашка очень весело проводил с ними время, а я сидела на скамейке и размышляла о смысле жизни, типа, вот еще один день прошел, и что? — Жаль, что я не собака, — поведала я Сашке по дороге домой. — Никто не научил дуру предаваться простым радостям. — Сашка посмотрел укоризненно и отвернулся. Входя в квартиру, я услышала, как звонит телефон, и поспешно ответила. Детский голос звучал возбужденно: — Ольга Сергеевна? Это Иван, ну, тот, у кого мобильный украли. — Слушаю тебя, Иван, — улыбнулась я. — Его вернули. Парень позвонил и сказал, что нашел мобильник. А там мой номер забит, домашний, вот он и… — Отлично. Видишь, есть на свете хорошие люди. — Ага. Спасибо вам. — Мне-то за что? Он вроде бы смутился, но повторил: — Спасибо. Мама сказала, я обязательно должен вам позвонить. Я бы и сам позвонил… А что теперь с милицией делать? — Ничего, ты не волнуйся, я все устрою. А что за парень нашел мобильный? — Ну… взрослый уже, зовут Влад. Он его нам домой принес. Мы с ним поболтали немного, хороший парень, он мне компьютер починил. Сказал, если опять что-то сломается, я могу ему позвонить. Я улыбнулась. Прежде всего порадовалась, что телефон мальчишке вернули, но и поведение Влада пришлось по душе. Мы простились с Иваном, и я подмигнула Сашке, который, задрав голову, досуже подслушивал. — Вот видишь, одно доброе дело мы все-таки сделали, так что, если верить оптимистам, день прошел не зря. Я покормила Сашку, размышляя, стоит ли приготовить ужин или обойдется, тут позвонила Ритка. — Слушай, совсем забыла тебе сказать. Сегодня Прохоров народ собирает по случаю десятилетия своей фирмы. Дед намерен его осчастливить своим присутствием и тебя просил быть. Так что давай туда. — Может, Прохоров твой перебьется? — пробубнила я, пытаясь справиться с приступом лени. — Да мне этот Прохоров… Дед просил. — Это святое, — согласилась я, и с ленью было покончено. Я отправилась переодеваться, Сашка побрел за мной в гардеробную, выразив интерес помахиванием хвоста. — Извини, пес, взять тебя с собой не могу. Там соберутся странные существа, которые без восторга относятся к собакам. * * * Прохоров, успешный предприниматель и основатель двух-трех благотворительных фондов, слыл мужиком хитрым, но порядочным. В первом качестве я не сомневалась, второе до сих пор проверить не удалось. Последнее время он всячески обхаживал Деда в связи с одним своим проектом. У Деда на его счет тоже были идеи, так что любовь скорее всего состоится, готовность Кондратьева принять приглашение тому подтверждение. Офис Прохорова, украшенный разноцветными шариками, выглядел исключительно нарядно. Я заметила на стоянке машину Деда и еще два десятка машин, заслуживающих внимания, в светской хронике написали бы: "…принадлежащих видным представителям нашего города". Судя по всему, я тоже "видный представитель", раз два охранника бросились ко мне, показывая, где стоит припарковаться. — Добрый вечер, Ольга Сергеевна, — приветствовал меня тот, что постарше, и кивнул товарищу: — Володя, проводи. В просторном холле, где были накрыты столы, толпились гости, десятилетие отмечали с размахом. Дед мило беседовал с какой-то дамой, рядом, со счастливым видом, пасся Прохоров. Я решила, что могу некоторое время постоять в сторонке, не привлекая к себе особого внимания. Но случилось так, что в тот вечер я стала гвоздем программы. Я тихо-мирно отиралась возле стола с пирожными, болтая с нашими светскими львицами, которым нечем было заняться, пока мужья решают насущные проблемы. Высокая блондинка расписывала мне преимущества отдыха на Мальдивах, пока вдруг не поперхнулась, как-то странно взглянув на меня. Физиономию ее украсила кривая ухмылка, и мысли о Мальдивах даму оставили, хотя она изо всех сил цеплялась за них. Размышлять над происшедшей с ней метаморфозой мне не хотелось, а дама, улыбнувшись еще раз, от меня отчалила. Зато буквально через десять минут я стала магнитом для публики, женской ее части, вне всякого сомнения. Дамы волной прибивались и откатывали, некоторые продолжали тесниться рядом, хитро переглядываясь. Чем объяснить мою тогдашнюю бестолковость, не знаю, но я пребывала в неведении до тех пор, пока рядом не возникла Ритка. — Прохоров сегодня идет вторым номером, — хихикнула она. — Ты произвела фурор. — Не скажешь, чем я так полюбилась дамам? — проявила я живой интерес. Ритка вроде бы удивилась. — Ничего себе. Я-то думала, ты сделала это нарочно. — А что такого я успела сделать? — не поняла я. — Ну, родная… Чтобы отсидеться в сторонке, ты выбрала явно не то платье. Тут до меня дошло. Я с прискорбием перевела взгляд на свой живот. В самом деле, платье, пожалуй, тесновато. — Заметно? — Судя по оживлению в зале, более чем, — вновь хихикнула Ритка. — Одна дура уже поспешила поздравить Деда. Тот до сих пор давится, должно быть, от счастья. — Вот черт, — покачала я головой. — Брось, какая разница. Неделей раньше, неделей позже… Людям свойственно посудачить. Конечно, Ритка права. И злиться я могла разве что только на себя. В самом деле, если хотела сохранить свое интересное положение в тайне, платье следовало выбирать осмотрительнее. Рядом возник Дед и бодро мне улыбнулся. Если и давился от счастья не так давно, то теперь выглядел молодцом. Голова гордо вскинута, глаза горят, с блуждающей улыбкой он поглядывал по сторонам, точно предлагал позавидовать нашей радости. Общественность ответила умилением. Благая весть и до мужиков докатилась, и видные представители нашего города при прощании приложились к моей ручке. В целом композиция напоминала избитый сюжет "Волхвы, дары приносящие", в качестве даров следовали заверения в уважении и вечной дружбе. С приема мы удалились рано, что было встречено пониманием и хитрым подмигиванием. Дед, точно крейсер, рассекал толпу, ведя меня под руку, подозрительно похожий на новобрачного. Я решила, что происходящее пришлось ему по душе. Домой мы отправились на моей машине. — Как ты себя чувствуешь? — душевно спросил он. — Я что, с утра на здоровье жаловалась? — огрызнулась я. — Или ты имеешь в виду мое душевное состояние? — Чего ты злишься? — буркнул он и обиженно отвернулся. Я думала, на этом мы и закончили, но дома, заварив чая и протягивая мне чашку, он вдруг сказал: — Когда ребенок родится, в графе "отец" должно быть имя. Ты думала об этом? Я тяжко вздохнула. — Куда спешить? Дед нахмурился, очень внимательно посмотрел на меня. — Ты ведь все решила, верно? — Верно, — вяло кивнула я. — И ты не передумаешь? — Этот вопрос дался ему нелегко, взгляд стал настороженным, и отеческая улыбка сползла с лица. Он не дождался моего ответа, а может, боялся его услышать, и бодро продолжил: — В создавшейся ситуации я считаю правильным, если у ребенка будет мое имя. Так лучше для всех. Для него в первую очередь. Ответить на это мне было нечего. Наверное, он прав. В самом деле лучше. Для ребенка, для меня. И для Деда. Он хотел, чтобы я была рядом, а я хотела покончить с прошлым. С любовью к одному человеку, которая не принесла ничего, кроме боли, и любовью к другому, которая все еще больше запутала. Дед ничего не сказал, но я знала: стоит мне захотеть, и он женится на мне. Он будет хорошим отцом, в этом я не сомневалась. И, наверное, хорошим мужем. Даже если не оставит былых привычек менять баб каждый календарный месяц, меня это давным-давно не волнует. Словом, будет у нас образцово-показательная семья. Но счастьем почему-то и не пахло. Должно быть, все дело во мне, я просто не умею довольствоваться тем, что дает мне жизнь. Вроде бы и дает немало, да все не впрок. Вот ведь незадача. Благая весть разнесется по городу, и, разумеется, Тимур очень скоро узнает… Как он отнесется к известию? Меня это действительно волнует? И мешает дать ответ Деду прямо сейчас: мол, да, ты, как всегда, прав и это для всех наилучший выход? Конечно, лучший. Только я не верю, что все кончилось. Не могу поверить. Дед положил руку на мое плечо, легонько его сжал.