На Хратгоаре не будет дворцов и сложных дворцовых ритуалов. Заговоров. Политической целесообразности… они ценят силу. И силе покорятся. – Когда? – Осенью. Следующей. Мне надо кое-чему научиться. А ей – отдохнуть, чтобы больше не замерзала от собственных мыслей. Рука и сейчас холодная. Ледяная просто рука забралась под рубашку. – А мне? – Если захочешь. Провоцируешь? – Греюсь. Взгляд честный. Невинный даже. Безумная женщина. – И родинки проверяю. У тебя раньше много родинок было. Вдруг исчезли? Как ты тогда без родинок? Повод был серьезным. – Женщина, если ты не остановишься… – …ты опять сбежишь. – Меррон убрала руку и отодвинулась. – Извини. Все-таки запомнила. И вышло-то донельзя глупо: Дар просто не хотел спровоцировать очередной приступ. Оправдаться? Он не умеет. Да и не ждет Меррон оправданий, отворачивается. – Я что-то… мне просто показалось, что ты… то есть я слышу, что ты… Она забралась под одеяло. – Меррон… а это уже непорядочно. Одеяло подождет. И лучше, если на полу. – Сначала дразнить, потом прятаться… У нее сердце колотится как ненормальное. И сама дрожит, будто и вправду вот-вот замерзнет. – Я не прячусь! – Ага… На шее нервно пульсирует жилка. А от кожи пахнет все тем же земляничным вареньем. – Не шевелись. – Почему? – Потому что я так сказал. Жена должна быть послушна мужу… А Дару надо убедиться, что он не причинит боли. И вспомнить ее тело. Угловатое. Нервное. Откликающееся на прикосновения. Ямка под ключицей. И нежная маленькая грудь. Шрам, которого не было. Пушок на животе… …спешить некуда. Замечательно, что больше некуда спешить. – …и я слышала, что на юге в моде круглые воротнички. – Леди Шарлотта обладала уникальным умением часами говорить об исключительно важных вещах. – Но, помилуйте, как это может быть красиво? Треугольный вырез и круглый воротничок? Она была искренна в этом своем недоумении. И утомительна до невозможности. – Квадратный и только квадратный, чтобы подчеркнуть изящество шеи… Тисса вздохнула. Согласившись с необходимостью несколько обновить гардероб, она рассчитывала, что с нее снимут мерки и только. – И все-таки взгляни на эти ткани… – Шарлотта, взяв дело в свои руки, не собиралась отпускать жертву так легко. – Бархат… или вот муар… атлас… Красивые ткани. Темные. Не черные, но… почти. – Какой-нибудь очень простой фасон, который при случае… Нет, эта женщина вовсе не зла, скорее предусмотрительна и привычна к реалиям мира, которые она пытается донести до Тиссы и нашей светлости. Темное платье не будет лишним. Всегда кто-то умирает… завтра, послезавтра… когда-нибудь. Тем более что в Ласточкином гнезде почти готовы проводить его светлость в последний путь. …хотя, конечно, венки из можжевельника и падуба следовало бы заказать заранее. …и траурные ленты присмотреть, не говоря уже о том, чтобы выкрасить достаточно полотна для драпировки зала, а то потом будут говорить, что их светлость не уважают мужа. …бальзамировщика хорошего опять же найти не так-то просто, а вряд ли в ближайшем времени удастся доставить тело в семейную усыпальницу Дохерти… – Мы подумаем. – Я сдерживаюсь, потому что ссора, пусть бы и самая непродолжительная, ударит по натянутым нервам Тиссы. – Спасибо. Шарлотта рада помочь настолько, насколько это вообще в ее силах. Ей жаль Тиссу. По-своему. А еще она считает ее полной дурой, которая не воспользовалась удобным случаем, чтобы избавиться от мужа. Нет, Шарлотта любит Седрика, ведь родила же ему двоих детей и подумывает над третьим – так оно верней: чем больше детей, тем надежней ее положение. Но вот возиться с тем, кто одной ногой в могиле и вряд ли вернется… увольте. В конце концов, вдовой быть не так уж тягостно. А если вдовой при титуле и деньгах… У нее хватает ума молчать, но не хватает такта скрывать мысли и оставлять советы при себе. И Тисса вновь белеет, прикусывает губу, стыдясь этой своей слабости. – Она… она неплохая женщина. Наверное, так. Пухлая. Суетливая. Немного бестолковая. Она легко сочувствует и легко обижается, впрочем, так же легко забывает и о сочувствии, и об обидах. Так ведь проще. Я собираю образцы тканей, якобы забытые Шарлоттой. Она все еще надеется на наше благоразумие, ведь каждому ясно, что приличное платье не сшить за день или два. Я не сомневаюсь, что в гардеробе леди Шарлотты отыщется с полдюжины платьев, которые будет уместно надеть на похороны. – Урфин поправится. – Я присаживаюсь рядом и отбираю у Тиссы кусок темно-синего бархата, который безжалостно отправляю в камин. Камины, оказывается, крайне удобная вещь. – Он уже поправляется… – Тогда почему мне нельзя к нему? Не верит. Вернее, очень хочет верить и очень боится. И страх растет день ото дня, ведь все вокруг говорят обратное. Сложно идти против всех, но у Тиссы хватило смелости продержаться. Ей ведь советовали, ежедневно, назойливо, с дружеской снисходительностью… Она рассказала мне об этом. Еще о темноте, что длилась и длилась. Гавине, который помогал, потому что сама Тисса не справилась бы, а она боялась подпускать к Урфину кого-то незнакомого. Долэг, требовавшей освободить Гавина, и о том, что эти двое впервые поссорились. И Гавин выговорил Долэг так, что она два дня рыдала. А потом обвинила во всем Тиссу. Про Шарлотту и остальных леди, решивших подготовиться к похоронам. Они действительно желали помочь Тиссе и оскорбились, когда она сорвалась на крик. А ей просто не хватило сил сдержаться. Про молоко, которого вдруг не стало… …и леди Нэндэг, что подыскала кормилицу и няню. А потом и вовсе взвалившую на себя все замковые хлопоты. Тисса не представляет, что бы делала без нее. – Почему Урфин не хочет меня видеть? – Она подняла другой лоскут, иссиня-черный, гладкий. Его я тоже отправила в камин. – Потому что мужчина. Он не тебя не хочет видеть. Он не хочет, чтобы ты видела его слабым. Не слушай этих куриц… тебе пойдет зеленый, но не этот… Траурная зелень с проблеском черноты сгорает быстро. – Яркий. Изумрудный… и с золотом. Или серебром? Если под волосы, то лучше, чтобы серебро. У нее в голове отнюдь не наряды. Она согласна на все – синий, зеленый, красный, серый… пожалуй, теперь я лучше, чем когда-либо прежде, понимаю Ллойда. Обладай я его способностями, удержалась бы от искушения их применить? Сомнительно. – Ты хозяйка дома. – Я точно знаю, что именно подействует на Тиссу. – И на балу ты должна выглядеть именно хозяйкой… Это правда. Ласточкино гнездо – прекрасное хрупкое творение Безумного Шляпника, стоящее на каменной игле, но оно – не мой дом. Замок другой. Он похож на Кайя, столь же тяжеловесен и надежен. И ждет нашего возвращения. – Я не уверена, – Тисса собирает образцы тканей, – что сейчас уместно устраивать бал. – Уместно. Нельзя показывать слабость даже союзникам.