На ковре лежать хорошо, приятно. И запах мази, оставленной Кайя, не раздражает ничуть. Мазь едкая и шкуру в очередной раз сожжет, но от нее станет легче. А завтра он попробует снять корсет. Ненадолго. Минут десять для начала… – Леди Нэндэг говорит, что мужчины никогда не взрослеют. Они до самой смерти остаются вредными мальчишками. – Не верь ей. Она меня не любит. – Зато я тебя люблю. – Сильно? – Очень. – Тисса поцеловала его в висок. Но от укола это не спасло. Опять огня плеснули в кровь. И Урфин сжал зубы, чтобы не зарычать. – Потерпи. На него набросили покрывало. Нет, все-таки хорошо лежать… ковер мягкий, а пол твердый. В итоге – полная гармония. И Тисса рядом. – Спой, – попросил Урфин. – Про Биннори… я помню, как ты пела. В старинном доме над водой, Биннори, о Биннори… Урфин закрыл глаза. Он чувствовал себя старым, разбитым и при этом счастливым… В нору Юго вернулся раньше обычного. Последние дни требовали его постоянного присутствия, а сейчас и вовсе пришлось задержаться на три дня. Нечеловеческая работоспособность рыжего мешала собственным планам Юго. И он немного беспокоился за девчонку. Сбежит? Юго не стал ее связывать и запирать. Оставил воду, хлеб и запас свечей. Велел сидеть тихо… она была послушной девочкой. Упрямой. И старательной. Терпеливой. Ответственной. Чтобы он вот так когда-то сам ломал собственное тело, раз за разом повторяя упражнения? Дотошно. Медленно. Сжав зубы и побелев от напряжения? Превозмогая боль в мышцах и то незабываемое ощущение натянутых до предела сухожилий? Когда еще немного и кости с хрустом разойдутся? Она занималась, даже когда думала, что Юго уходил. Вставала напротив стены, закрывала глаза, вдыхала глубоко-глубоко, словно смиряясь с тем, что предстоит, и начинала повторять аркан за арканом. И ведь получалось же. Жаль, если сбежит. Но если сбежит, Юго не станет ее искать. Пусть себе… в городе хватает ничейных детей, другую подберет. Или другого. Рыжий разрешил. Рыжий предложил взять несколько учеников. И помощников… и кого Юго сочтет нужным, главное, чтобы работа делалась, а работы ныне всем хватит. И все-таки он нашел время вернуться, заранее смирившись с неизбежным. Сэйл спала, зарывшись в кучу тряпья, и плакала. Худенькие плечики вздрагивали, по грязной щеке ползли слезы, а кулачки прижались ко рту. Губы искусала до крови. Между ней и стеной, словно защищая от холода, лежал кот. Хвост его нервно подрагивал, а взгляд выражал крайнюю степень неодобрения: нехорошо бросать детенышей одних надолго. – А я думал, ты издох. – Юго протянул руку, чтобы погладить кота, но тот зашипел. Злится. Не издох, но похудел изрядно и разменял половину уха на пару свежих шрамов. – Нет, я рад, что ты выжил. Пойдешь ко мне в контору? Заместителем? Ты мышей ловишь, я – крыс… Отвечать было ниже кошачьего достоинства, и зверь отвернулся. А Сэйл пошевелилась и, тоненько всхлипнув, открыла глаза. – М-мастер? Она называла его так с самого первого дня, и Юго не возражал. Было приятно. Он – мастер, она – ученица, которая когда-нибудь тоже станет мастером. И разве это не достойная судьба? – В-вы в-вернулись? – Слезы опять хлынули из глаз. Достойная… терпеть боль. Уродовать себя ради того, чтобы стать лучшим… – Вернулся. Она вдруг бросилась на шею и прижалась дрожа, словно в лихорадке. И все-таки стать этим самым лучшим. – Ну, что случилось? – Юго совершенно не умел утешать детенышей, тем более что Сэйл была с него ростом. – Я… я думала, что вы тоже умерли. Все умерли… – Ее трясло так, что зубы клацали. – Кто умер? – Папа… и мама… и брат тоже. Он заплакал, и его нашли. А еще сестра… у меня красивая сестра была… она хорошо спряталась и сидела тихо… Но это не спасло. Сколько было сестре этой девочки? – Их убили те люди, которых ты мне назвала? Лучшие имеют право выбирать заказы. – Д-да. Наш управляющий. И еще другие. Они… – Ты видела? Кивок. Видела, и, должно быть, не только, как убивают. И воспоминания заставили Сэйл подобраться. Она отстранилась и вытерла слезы. – Простите, я больше не буду плакать… я сделаю все, что вы скажете. Я буду стараться. И у нее получится. Она станет мастером и будет брать заказы. Приходить ночью в чужие дома и дарить смерть незнакомым людям. Быструю ли, медленную ли… порой мучительную. Будет пытать. И научится получать от чужих мучений удовольствие, которое заглушит собственную боль. Или сойдет с ума, когда мертвецов за спиной станет слишком много. – Не прогоняйте меня, пожалуйста. – Сэйл обняла кота, который с безразличным видом устроился у нее на коленях. Юго не прогонит. Он будет учить тому, чему сможет, не изуродовав. Но не для того, чтобы сделать мастером, а чтобы она могла защитить себя. И семью. Иначе какой прок от этих умений? Глава 21 Семейные узы Первая проблема родителей – научить детей, как себя вести в приличном обществе; вторая – найти это приличное общество. О сложностях семейной жизни Мы летели. По реке, скованной льдом, который хрустел под полозьями саней. И весело заливались бубенцы на упряжи, а Кайя, не способный усидеть на месте, подгонял лошадок свистом. Мальчишка.