Он вдруг кого-то напомнил. Кого-то забытого, но родного. — Корский... — А ну, молчать! — гаркнул он. — Или я сейчас, как возьму тапок, да как отхожу им по твоей аристократической заднице, что не может угомониться. Ты что забыла в подземельях, дурная? — Корс, — раздался девичий голосок за неплотно прикрытыми дверями в мужскую комнату. — А ты скоро? Прищурившись, я встала на носочки и заглянула в щель. — Не суй свой длинный нос, Лакруа, куда не положено! — зарычала детина. — Значит, не пойдешь? — Нахмурилась я. — Ну ладно. Мне как-то стало неудобно. Он там с девушкой, я тут со своими вылазками. И ведь взглянула какая-то на этого недалекого. Разглядела ж там что-то с его «чего и баба». Здесь, конечно, главное — не упустить эту недальновидную. — Да лучше тебе не ходить, Корский, — задумчиво произнесла и тут же добавила: — Раз уж на тебя хоть какая-то особа клюнула, так нужно теперь ее охмурить и привязать к тебе. Другой такой дурехи может и не случиться. — Чего? — снова взревел он. — Не «чего», а что! Сколько повторять можно? — рявкнула на него. — Чтобы цветы ей подарил! И на эклерах не жмотился. А то есть тут один, на них и погорел. Девушки щедрых любят. И не вздумай все о своем мужском болтать! Ее слушай внимательно. Расспрашивай, что делала, что интересного у нее произошло. Время ей уделяй. И еще, — я лихорадочно вспоминала, что там Майка про отношения с парнями говорила. — На аллею ее гулять пригласи. К фонтану! И в буфет! Она должна видеть — тебе ничего для нее не жалко... — Лакруа! Ты там куда-то шла? — тяжело вздохнул одногруппник. — У нас с ней просто короткая интрижка! Услышав такое, открыла рот и прижала руку к груди. Вот бесстыдник! — Ну ты и осел, — рявкнула на него шепотом. — Даже в шутку при леди такое не говори! Ни одна уважающая себя девушка, ради интрижки в комнату к молодому человеку не придет! Вот только посмей ей сердце разбить! Закопаю, а папочка улики сокроет. Понял! — Да боги! — он натурально взвыл. — Если я пойду с тобой в это подземелье, ты отстанешь, Лакруа? — Ну-у-у! — я призадумалась... — Ой, все, — обреченно выдохнул Корский и, открыв дверь, скользнул в комнату. — Элиса, я на вечерок отлучусь. Продолжим наше знакомство завтра... Конечно, я отвезу тебя на осеннюю ярмарку. «Ну-ну, — хмыкнула про себя, — интрижка у него. Ага-ага... Ну хоть ума хватило прогулку к торговцам пообещать, не совсем пропащий» Как-то мне стала небезразлична его судьба. Пропадет ведь. Надо позаботиться, девушку понадежнее найти. С мозгами. Чтобы шустрая. И красивая. Но главное — с мозгами! Я сделала несколько шагов от двери и остановилась возле узкого окна башни. На улице смеркалось. На стенах, окружающих академию, медленно разгорались ночные огоньки. Пока еще тусклые, но вскоре они запылают в полную мощь. Внизу звонко исполняли предзакатные трели певчие птички. И стрекотали совсем им не в такт сверчки. — Лакруа, ты это... стоять! — раздалось за спиной. Вскинув бровь, обернулась и сообразила, что Корский натягивает через голову черную рубашку прямо в дверном проеме. — Меня жди. А то случится что с тобой, а мне потом перед твоим отцом объясняйся. Уж проще с тобой сходить. Не знаю, что ты там потеряла, но ладно. Хочет леди нервы пощекотать — ее дело. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы мне потом от лорда Лакруа не прилетело... ... Через несколько минут, спустившись с центрального крыльца, мы направились в сторону отдельно стоящих корпусов факультета Бытовой магии. Вышагивая бодрым шагом по выложенной крупным булыжником тропинке крепко сжимала длинный заговоренный факел, выдернутый из кольца со стены у лабораторий факультета Артефактное дело.Второй такой же факел мы свистнули из холла первого этажа. Все же дурная у меня наследственность, но мне неожиданно понравилось тянуться ручками ко всему, что ценно и плохо прибито. Ха! Какой ужас! Скривившись, я покосилась на угрюмого Корского в мятой рубашке, наспех заправленной в штаны из мягкой кожи. Он поймал мой оценивающий взгляд и нахмурился еще больше. Отвернувшись, указала на небольшое одноэтажное здание: именно за ним, если верить карте, и был вход в складские погреба бытовиков. — Может, хоть скажешь, зачем тебе все это, Лакруа? — тихо пробормотал мой невольный подельник. — А ты в призраков веришь? — поинтересовалась, не глядя на него. — Да кто же в них не верит? — фыркнул он. — В башню астрономов ночью зайди и гадать не придется: есть они или нет. Ну и бабка моя при жизни жестко строила всю семью. Двух мужей извела. Лезла во все щели, мамке жизнь испортила. Отца от нее отвадила. Женат он был, но плохо там все в семье уже было. Так вот и соврала старуха, что я не от него. Прогнала, сказала что у матери другой. В общем, кошмарная бабка. Как померла — все вздохнули с облегчением. Характер у нее был, ну прелесть, какая мерзость. Так она призраком вернулась! Выждала, карга такая, сорок дней и... здравствуйте — встречайте... — Он аж сплюнул в сердцах. — Три дома сменили — находит! И менталистов звали, и некромантов. Я сам ее могилу чем только не поливал. Нежить уже на ее погосте воет — она и мертвяков строить умудряется. Несокрушимая старуха! Даже смерть ее не берет! Я тихо хохотнула и вдруг смекнула, что не все сходится в его словах. — Так подожди, Корский, ты же сказал — твоя мамка в борделе у отца моего... — Ты что, Лакруа, там себе выдумала? — он аж зашипел от возмущения. — Учительница она. Детишек в борделе обучает чтению и письму. Тех, кого эти прас... — он смутился, взглянув на меня, — ... дамы легкого поведения рожают! — А-а-а, — я взглянула на него и усмехнулась, — так ты сын учительницы. Ну, стоило догадаться. Кто-то же должен был такую дубину грамоте обучить. — Ох, Лакруа, допрыгаешься, — он опасно прищурился и покачал головой. — Как возьму тапок да как научу мужчин уважать. Задрав нос, я повернула за угол и указала факелом на холм с человека высотой. Нужная дверь в погреба была именно там. — На что я подрядился... — мой несчастный одногруппник печально вздохнул, — но чего не сделаешь ради... — Что? — я обернулась на него. — Да так, — он отмахнулся. — Это я о своем, о наболевшем. Веди уже, ледя, в свои подземелья, чтобы там тебя умертвия за неуемный зад погрызли! Глава 27 Первая дверь в подсобные помещения оказалась открыта, и мы с Корским легко попали в длинный темный коридор. Я шагнула первой. И тут же закрыла нос ладонью. Запах стоял тошнотворный. Хоть не дыши. Получив толчок в спину от Корского, сделала еще несколько шагов вперед. По обе стороны прохода обнаружились низкие двери. Обшарпанные и рассохшиеся. Подойдя к первой, дернула за круглую шершавую ручку. Заперто! — Лакруа, ты что собралась обносить бытовиков? Швабр и тряпок, что ли, не хватает? Или знаешь, где задорого сбывают половые ведра? — раздалось за моей спиной. Хлопнула входная дверь, и мы оказались в кромешной тьме. Моргнув, малодушно попятилась к одногруппнику, наступив тому на ногу. На его возмущенный возглас предпочла не среагировать. Не хрупкий, не развалится. — Очень смешно, Корский, — трусливо фыркнув в ответ, всмотрелась в пространство. — И? — прошипел он рядом. — Ой, аристократия. Еще меня обзывает. Факел зажигать будем, или так — на ощупь поползем? Очнись, мамзель! Я моргнула и даже как-то голову в шею втянула. Ну да. Как бы маг огня здесь я. Сделав изящный пас рукой, услышала рык и истошную ругань. Прямо вот за плечом. К запаху резко прибавился еще один оттенок. — Лакруа, ты мне волосы подпалила! — вопила моя несчастная жертва. — Отойди на шаг и щелкай пальцами, бедовая! — Прости! — пробормотала в ответ, понимая, что от волнения как-то плохо соображаю. Сделав, как он сказал, я быстро подожгла свой факел и от него уже факел Корского. — Давай, ледя, — мой несчастный друг осматривал кончики своих волос и морщился, — быстро делай, зачем сюда пришла, и валим. Как-то мне здесь неуютно. Запах этот... — Плесень, — кивнула я, обрадованная, что снова могу видеть. — Смерть, Лакруа, — проворчал Корский, и отпустил прядку темных волос. — Это вонь старой смерти и она отсюда еще не ушла. Невыносимый смрад. Я призадумалась. Потянула носом воздух. Ну нет, плесень и сырость, а еще грибы. Нас иногда вывозили в пансионате на пикники и после дождя в лесу иногда пахло именно так. А еще мхом и тиной. — А запах смерти он какой? — я обернулась к другу по принуждению. — Твой дар? Ты что тоже темный? — Я? — он, казалось, удивился. — Я как раз и светлый. Светлее только маги огня в действии. А смерть пахнет запекшейся кровью и гнильцой. Время, Лакруа. Закат прошел. Ты же не собираешься здесь до глубокой ночи торчать? Поджав губы, я не ответила, а несмело двинулась вперед. На полу в пыли была видна отчетливо протоптанная, если можно так сказать, тропинка. Здесь ходили пусть и нечасто. Она тянулась до предпоследней запертой комнаты и обрывалась там. Но рядом обнаружился и нужный мне вход в совсем иные помещения.Подобравшись к низкой арочной двери в само подземелье, схватилась за ручку и тут же вляпалась в липкую паутину. Противную до ужаса! Скривившись, брезгливо вытерла руку о подол платья и обернулась на своего недовольного подельника. — Чего? — не понял он. Я кивнула на дверь, мол, открывай. Но Корский стоял непонятливым столбом. Я снова кивком указала на дверь, он нахмурился еще больше. На его высоком лбу от натуги аж складка залегла.