Музыка смолкла, и она прекратила танцевать, закрыв глаза. Ее грудь быстро поднималась и опускалась, пухлые губы приоткрылись. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы попытался. Медленно ее веки поднялись, и она заморгала в полумраке, пока не увидела, что он наблюдает за ней. Он стоял на ступенях, ведущих на сцену, одетый в джинсы и свитер, его пальто было брошено на стул, мимо которого он прошел. — Привет. — Ее губы мягко изогнулись, как будто она была рада его видеть. Ему это слишком нравилось. — Я пытался дозвониться до тебя, но ты не брала трубку. — Мой телефон в кабинете. Мы репетировали весь день. — Она размяла шею. — Все в порядке? — Я говорил с Уорреном Карсоном. Они с Грейс свободны во вторник. — Его глаза метнулись к ней. — Ты уверена, что хочешь это сделать? Она потянула за резинку для волос, чтобы снова скрутить их в пучок. — Конечно. Я же сказала, что сделаю. Он выдохнул. — Хорошо. Думаю, нам нужно составить план. Я предложил пообедать у тебя. — Он нахмурился. — Или у нас. По крайней мере, это то, что я им сказал. — Ты не должен выглядеть таким подавленным из-за этого. У меня хороший дом. Маленький, но симпатичный. — Она повела плечами, затем наклонилась влево. — Ой. — Ты в порядке? — спросил он ее, нахмурившись. — У меня затекла спина. Мне нужно принять горячий душ. — Дай мне взглянуть. — Он сократил расстояние между ними. Вблизи от нее исходил сладкий запах какого-то геля для душа, смешанный с потом. — Наклонись, — пробормотал он, его руки нежно коснулись ее бедер. Она сделала так, как он велел. Купальник облегал ее тело, не оставляя места воображению. Он глубоко вздохнул, чтобы отогнать желание. — Скажи мне, где будет болеть. — Медленно он провел пальцами вверх по ее бокам, прижимая большие пальцы к ее коже. — Здесь. — Ее дыхание сбилось, когда он коснулся прямо под ее лопаткой. Густая прядь светлых волос выбилась из ее пучка, и он накрутил ее на пальцы, заправляя обратно за резинку. Ее шея была обнажена и блестела от пота. Он провел пальцем по ее коже и услышал, как она задержала дыхание. Следуя линии ее позвоночника, он проследил вниз до того места, где она ахнула, надавливая большим пальцем на напряженную мышцу, чтобы ослабить ее. Ее дыхание участилось, и она уперлась руками в бедра, чтобы не упасть. — О Боже, это хорошо, — сказала она, и от ее хриплого голоса кровь прилила к его паху. — Это твоя ромбовидная мышца, — пробормотал он, чувствуя, как напряжение в ее спине спадает. — Тебе следует приложить лед и растянуть ее сегодня вечером. — Я виню директора по танцам. Она продолжает заставлять меня делать эти сумасшедшие движения. Он скользнул руками вниз, пока его ладони не обхватили ее бедра. — Расправь плечи, — проинструктировал он. Она расправила плечи и тихо вздохнула. — Так-то лучше. Он все еще удерживал ее. Спина Эверли прижималась к его груди. Она, казалось, не спешила отстраняться от его прикосновений. Что было хорошо, потому что он тоже не спешил. Он взглянул вниз на ее длинную гладкую шею и подумал, что бы она сделала, если бы он прижался ртом к ее коже. Как будто Эверли могла прочитать его мысли, она подняла голову, поворачивая ее, пока не смогла посмотреть на него. Ее голова покоилась у него на груди. — Прошлой ночью мне приснился сон о тебе, — сказала она шепотом. — Да? — Да. — На ее лице было самое странное выражение. — Что я делал? Она покраснела, отводя от него взгляд. Улыбка тронула его губы. — Что? — требовательно спросил он. Она зажмурила глаза, и в этот момент он понял. Это был необычный сон, это был именно тот самый сон. — И что я с тобой делал? — он был тверд как сталь. Он мог чувствовать мягкость ее ягодиц, прижатых к его бедрам. Ему было интересно, чувствует ли она его. — Прикасался ко мне, — выдохнула она. Ему пришлось впиться пальцами в ее бедра, чтобы остановить себя от того, чтобы провести ими по ее животу и притянуть ее ближе. — Как я прикасался к тебе? — Как ты делал это раньше. Когда мы были вместе. — Она прерывисто выдохнула. — Это все твоя вина. Я в полном беспорядке и ничего не могу с этим поделать. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь «ничего не могу с этим поделать»? — Я не могу встречаться ни с кем другим, пока я замужем за тобой. — Мы разводимся. Ты можешь встречаться с кем захочешь. — Нет, пока я не получу документы. Я не могу встречаться до тех пор. — Кто сказал? Почему он спрашивал ее об этом? Это было похоже на привычку расковыривать ссадины. Болезненно, но вызывает привыкание. — Я. — Она все еще не высвободилась из его крепкой хватки. Он не был уверен, что его пальцы отпустили бы ее, даже если бы он захотел. Он наклонил голову, чтобы вдохнуть ее, его губы были на расстоянии дыхания от ее шеи. — Сейчас XXI век, Эверли. — Он обвел пальцами ее бедра. Она изогнула свое тело в ответ. — Ты можешь делать то, что хочешь. — Я не мошенница. — Это не измена, если мы расстались. — Он прижал ладони к ее животу, растопырив пальцы. Она прислонилась к нему спиной, ее голова все еще покоилась на нем. Он мог видеть мягкую выпуклость ее грудей, ложбинку между ними, и потребовалось усилие воли, чтобы не двигать ладонями вверх по ее телу. Он мог унять ее боль. Он помнил все способы, которыми мог заставить ее задыхаться, вскрикивать, визжать. Каждый раз, когда она произносила его имя, это обжигало его. Он терялся в ней. Она еще больше откинула голову назад, ее глаза встретились с его. В ее взгляде была ясность, которую он слишком хорошо знал. Она осознавала, что он мог заставить ее чувствовать себя лучше. И тогда они оба были бы потеряны. Потому что физического влечения было недостаточно, когда они были детьми. А сейчас? Этого все еще было недостаточно. Потому что, если бы он погрузился в нее всего один раз, он не был уверен, что смог бы отпустить ее снова. Он переместил ее в своих объятиях, поворачивая и обхватывая ладонями ее лицо. Коснувшись губами ее разгоряченного лба, он опустил свою голову на ее волосы. — Мне жаль, — пробормотал он. И ему было жаль. Не только потому, что она сгорала от желания того человеческого прикосновения, которое он должен был ей подарить. Но и потому, что он подвел ее, когда они были детьми, и подводил сейчас. Он думал, что перестал причинять ей боль много лет назад. И его убивало видеть, как ей снова больно. — Это не твоя вина. — Нет, моя. На ее губах появилась полуулыбка. — Ладно, это полностью твоя вина. — Она отступила назад, как будто интенсивность его прикосновения была для нее слишком сильной. — Мне нужно идти. Уже поздно. — Позволь мне проводить тебя домой. Она покачала головой, как будто это было последнее, чего она хотела. Это было похоже на удар в грудь. — Мне нужно в гостиницу проведать Аляску. Возможно, у нее найдется время поужинать. — Я позвоню Уоррену и Грейс сегодня вечером, чтобы подтвердить их визит. Она кивнула. — Я прослежу, чтобы в доме все было готово. — Я мог бы помочь.