— Мы друзья. — Заткнись. — Друзья, которые не могут оторваться друг от друга, — признала Эверли, и на ее губах мелькнула улыбка. — И вы также муж и жена, — отметила Холли, поднося чашку с кофе к губам. — Об этом позаботятся. Мы уже подписали бумаги. Нас разведут в течение нескольких месяцев. Холли склонила голову набок. — Не понимаю. Вы двое так хорошо смотрелись вместе у Норта. Ты выглядела счастливой, он выглядел счастливым. Почему вы все еще разводитесь? — Мы счастливы, потому что нет никакого давления. Не так, как тогда, когда он хотел, чтобы я следовала за ним из-за его карьеры, а я хотела, чтобы он следовал за мной из-за моей. «Мы» всегда отлично работало в настоящем. Именно будущее стало нашей погибелью. — Значит, когда он уйдет, это все. Вы закончили? Эверли поджала губы, глядя через плечо Холли. Все столики были заняты, и за заказами стояла целая очередь. Долорес разожгла камин и включила рождественскую музыку. — Да. — А Дилан? Он не против того, чтобы уйти? Похоже, ты ему действительно небезразлична. — Он говорит, что я любовь всей его жизни. Холли моргнула. — Серьезно? Эверли рассказала ей о разговоре, который состоялся у нее с Диланом прошлой ночью. — Это так грустно, — сказала Холли мягким голосом. — Вы двое должны быть вместе. Эверли встретилась взглядом со своей кузиной. — Может быть, мы уже достаточно взрослые, чтобы понимать, что «долго и счастливо» существует не всегда. — И тебя это устраивает? — На самом деле у меня нет выбора. И я согласна просто жить настоящим. Мы берем то, что можем. И на этот раз попрощаемся должным образом, без боли. — Ты почувствуешь боль, — уверенно сказала Холли. — Нет, не в этот раз. Я собираюсь полюбить его и отпустить. Конечно, мне будет грустно несколько дней, но, может быть, он делает мне одолжение. Он не может дать мне то, чего я хочу, а я не могу дать ему то, что ему нужно, поэтому мы освобождаем друг друга. — Чего ты хочешь? — спросила ее Холли. Эверли пожала плечами. — То, что есть у тебя. — Кофе без кофеина? — Холли поморщилась. Эверли рассмеялась. — Ну, может быть, не это. Но я хочу, чтобы кто-то был рядом со мной. Кто-то, кто будет поддерживать меня. Я хочу однажды создать семью и хочу, чтобы кто-то разделил это со мной. Дилан непреклонен в этом вопросе, это не может быть он. — Он идиот. — Может быть, он просто реалист. Мы оба такие. — Ты говоришь так уверенно, — сказала Холли, качая головой. — Как ты можешь позволить любви всей своей жизни покинуть тебя дважды? Тебе не больно лежать в его объятиях и знать, что у вас есть срок годности? — Нет. Потому что я не думаю об этом. Он говорит, что хочет, чтобы я была счастлива, но он не тот парень, который сделает меня счастливой. Я верю ему в этом. — Ты сумасшедшая, знаешь об этом? — Да. Ты говорила мне это достаточно часто. — Эверли подмигнула ей. — А теперь прекрати делать такой грустный вид. Если только это не из-за кофе без кофеина, потому что тогда тебе будет совсем грустно. Дилан шел через городскую площадь, направляясь к театру. Прошло около пяти минут после того, как должен был опуститься последний занавес. Он прошел мимо огромного дерева в центре. На земле лежал снежный покров, за исключением дорог, которые расчистил его отец. Дилан тоже расчищал дороги несколько раз. Его отец вернулся к работе по утрам в мастерской, но он слишком уставал, чтобы еще и дороги расчищать, поэтому Дилан вмешался. Это была своего рода бессмысленная задача, которая успокаивала его. Позволяла ему побыть наедине со своими мыслями. Не то чтобы его мысли всегда были спокойными. В основном они были об Эверли. Менее чем через две недели он отправится обратно в Африку с изрядным притоком наличных благодаря Карсонам. И он навсегда распрощается с Эверли Винтер. Потому что знал, что это единственный выход. Она хотела семью. И он лучше, чем кто-либо другой, знал, что он не тот мужчина, который сможет дать ей это. Каждый ребенок заслуживает родителя, который всегда ставит его на первое место, который будет рядом, когда он впервые засмеется, который будет гулять и разговаривать с ним. Родитель, который, черт возьми, знал, что делать. И он определенно не был таким. Он перешел дорогу туда, где был театр «Джингл Белл», эхо музыки и смеха разносилось по холодным улицам, его мысли все еще были заняты ею. Прошлой ночью, когда он сказал ей, что она любовь всей его жизни, он не лгал. И поскольку он любил ее, ему нужно было отпустить ее, чтобы она могла быть счастлива. И его убивало то, что он не был тем, кто мог сделать ее счастливой. Еще больше его убивало то, что всякий раз, когда она плакала, они всегда оказывались в постели. Как будто каким-то образом ее слезы возбуждали его, как какого-то мудака, которому доставляет удовольствие расстраивать девушек. Это повторилось и в ту ночь, когда они поссорились. Но он был полон решимости больше не доводить ее до слез. Он толкнул дверь на сцену, следуя по знакомому лабиринту коридоров в гримерку Эверли. Группа исполнителей приветствовала его по имени — он становился здесь знакомым лицом, благодаря своей неспособности держаться от нее подальше. — Эй, кое-кто из нас собирается куда-нибудь сходить сегодня вечером. Вам с Эверли стоит прийти, — сказал один из танцоров. — Спасибо, — сказал он, вежливо кивая, прекрасно зная, что они никуда не пойдут. Они едва могли оторвать друг от друга руки. Возможно, именно осознание того, что их время вместе на исходе, сделало их такими разгоряченными. Что бы это ни было, сегодня вечером определенно не будет других людей. Он мог слышать начало финального номера. Прямо сейчас Эверли несут двое танцоров. Он бы почувствовал ревность, если бы один из них не был женат, а другой определенно не интересовался Эверли. О, и тот факт, что он не должен был ревновать. Это тоже. Ее гримерка была пуста. Две другие танцовщицы, с которыми она делила ее, тоже были на финальном номере и должны были прийти сюда одновременно с Эверли. Дилан прислонился к стене, его взгляд остановился на букете цветов в центре ее туалетного столика. Карточка рядом с ней была открыта, как будто у нее едва хватило времени открыть ее, прежде чем умчаться на шоу. Не могу дождаться, когда увижу твое выступление на следующей неделе. Целую. Миллер У Дилана пересохло во рту. Он не должен был ревновать, но вот он делает это снова. Он был тем, кто сказал, что виноват в том, что она не создала семью. И она была честна с ним, сказав, что, когда он уйдет, она снова будет встречаться с другими, в надежде найти кого-нибудь, с кем она сможет остепениться. Однажды она будет беременна от другого мужчины. Но только не от Миллера Карсона. Боже милостивый, пожалуйста, только не от него. Он стиснул зубы, пытаясь отогнать от себя образ Миллера и Эверли. Их сияющие лица, пока они оба обхватывают ее беременный живот. Желчь подступила к его горлу. Он сглотнул, на мгновение закрыв глаза. Ему была невыносима мысль о том, что она может быть с кем-то другим. Он слишком сильно любил ее. Тогда найди способ заставить это работать. Голос в его голове звучал так уверенно. Как будто это было так просто. Как будто он не пытался наладить их брак все эти годы назад. — Привет. — Низкий голос вывел его из задумчивости. Он поднял глаза и увидел Кейси, входящего в гримерку с широкой улыбкой на лице. — Выглядишь так, словно был за миллион километров отсюда. — Привет. — Дилан одарил его улыбкой. — Как дела? — Довольно неплохо. — Эверли сказала мне, что усыновление проходит успешно, — сказал Дилан. — Да, все идет хорошо. — Кейси ухмыльнулся. — Дэвид думает, что мы довольно скоро закончим. У нас может появиться ребенок в начале следующего года. — Это потрясающе. — Улыбка Дилана была искренней. — А как насчет тебя? Ты все еще собираешься вернуться в Африку? — Таков план. — Голос Дилана был легкомысленным.