— Твой толстый, твердый, пульсирующий… Он схватил ее и перевернул, прежде чем она успела договорить, прижимая спиной к матрасу и нависая над ней. — Это? — спросил он хриплым голосом, прижимаясь к ней. — Да, это. — Она ахнула, когда он задел ту часть ее тела, которая уже была чувствительной, посылая восхитительные уколы удовольствия до кончиков пальцев на ногах. Он скользнул в нее, и ее дыхание перехватило в горле, когда она почувствовала наполненность. Их взгляды встретились, и он начал двигаться, ее тело покачивалось в такт его движениям. Она влюбилась в него не только из-за его тела. Но и из-за его души. Да, он был немного сломлен, но и она тоже. Но когда он двигался внутри нее, они становились единым целым. — Итак, почему бы нам не начать с того, чего ты надеешься достичь, начиная с сегодняшнего дня? Дилан скрестил ноги, откинувшись на спинку кухонного стула и глядя на экран ноутбука. К счастью, его отец был в мастерской. Он понятия не имел, какой будет реакция Чарли на его сеанс психотерапии, но прямо сейчас он не планировал рассказывать ему об этом. — Я хочу стать лучше, — неловко выдавил он. Лаура — терапевт — кивнула. — Это довольно серьезная цель. Может быть, мы можем немного ее разбить. Ты считаешь себя плохим человеком? Дилан сглотнул. — Я не знаю. Я причинил боль некоторым людям, которым не хотел ее причинять. — Есть кто-то конкретный? — Да. — Он моргнул. — Ее зовут Эверли. Она моя бывшая жена. — Он поморщился. — Это сложно. Лаура и глазом не моргнула. — Как ты причинил ей боль? Слова Эверли всплыли в памяти. — Я оттолкнул ее любовь, а потом убежал. — Он вздохнул при воспоминании. От этих слов ему стало плохо. Лаура медленно кивнула. — Хорошо, тогда, может быть, мы сможем поговорить о том, как это произошло. Как долго вы были женаты? — Меньше года. Но в то же время и в течение девяти лет. Она слушала, как он объяснял свой брак с Эверли и последующее отсутствие развода. Она ни разу не выглядела шокированной или удивленной. Просто понимающей. — У вас все еще есть чувства друг к другу. — Да. — И ты хотел бы иметь отношения с Эверли? — Да, я бы хотел. — Что тебя останавливает? — Я скоро возвращаюсь в Африку. — Дилан поджал губы. От мысли о том, что придется оставить Эверли, у него скрутило живот. — Многие люди в организации состоят в браке. И есть другие должности, на которые ты мог бы претендовать. Те, что находятся в США. — Лаура пожала плечами. — Или ты мог бы уйти и занять должность в местной больнице. Это действительно то, что тебя сдерживает? Он набрал полные легкие воздуха. Это оказалось сложнее, чем он думал. Какая-то часть его хотела оттолкнуть все это и больше не думать об этом. — Наверное, я боюсь снова причинить ей боль. — Как, по твоему мнению, ты причинишь ей боль? — Я не знаю. Я часто все порчу. Если мы собираемся это сделать, я хочу гарантировать, что больше не заставлю ее плакать. Если я не смогу этого сделать, мне нужно позволить ей жить своей жизнью. — Он провел рукой по волосам, его желудок все еще сжимался. — Думаешь, это реалистичный план? — мягко спросила Лаура. — Никто не может гарантировать, что они не будут плакать. А в отношениях бывают взлеты и падения. Могу даже утверждать, что здоровые отношения предполагают принятие того, что конфликт будет и что разрешение конфликта иногда может привести к слезам. — Я не могу снова заставить ее плакать, — сказал Дилан, качая головой. — Что такого в ее слезах, что тебя пугает? Он моргнул. — Я не знаю. — Или знаешь. В этом что-то есть. Этот страх перед ее плачем. Как думаешь, что в этом такого, что заставляет тебя паниковать? Дилан скрестил руки на груди, нахмурившись. — Я не паникую. Я просто не хочу огорчать девушку, которую люблю. Лаура мгновение смотрела на него. Несмотря на то, что она была всего лишь на экране, он почувствовал себя неуютно. — Ладно, может быть, мы сможем доработать это, — предложила Лаура мягким голосом. — Расскажи мне, как ты реагируешь, когда она плачет. — Мне плохо. Я хочу заставить ее остановиться. — Он стиснул зубы. Возможно, этот сеанс был плохой идеей. — А физически? Что делает твое тело, когда Эверли плачет? Он отвел взгляд, жар разлился по его телу. — Я не знаю… — А выглядишь так, как будто знаешь. Любая реакция приемлема. Я не осуждаю, я только пытаюсь помочь. Что бы ты ни сказал, это останется между нами, Дилан. — Я возбуждаюсь. — Он сказал это вслух, и его затошнило. — Это то, что я, бл*дь, делаю. Меня заводят ее слезы, и это делает меня монстром. И именно поэтому мне нужно быть лучше. Его лицо горело от смущения. Он хотел спрятаться. Черт возьми, он был в замешательстве. Он не мог заставить себя посмотреть на своего терапевта прямо сейчас. — Дилан? Ты в порядке? Его челюсть дернулась. — Держусь. — Как думаешь, сможешь посмотреть на меня? Стиснув зубы, он поднял на нее глаза. И снова в них не было осуждения. Но от этого ему не стало легче. — Смотрю. — Давай разберем это немного подробнее. Что такого в ее слезах, что заставляет тебя так реагировать? — Не знаю. — Он покачал головой. — Но мне это не нравится. — Я просмотрела твои записи. Твоя мама ушла, когда ты был маленьким ребенком. Это правда? Его глаза сузились. — Давай не будем говорить о моей маме. — Обещаю, что это не о ней. Я просто пытаюсь уловить некоторый контекст. Сколько тебе было лет, когда она умерла? — Мне было десять. Моего отца оповестила полиция. Они все еще были женаты, но мы не видели ее много лет. — Дилан сжал челюсть. — И она умерла от передозировки наркотиками? — спросила Лаура. — Да. — Как долго она была наркоманкой?